Лариса Титова
Александр Староторжский
Солдатские сказки
Комедия в трех частях по произведениям
Саши Черного

Действующие лица:
КУЧЕРЯВЫЙ — солдат
КБЛУКОВ — солдат
ЛУКАШКА — солдат
ЧЕРТ
БАРИН
БАРЫНЯ
НАТАША — их дочь
ИЛЬЯ — слуга
КУХАРКА
ПОЛКОВНИК
ЖЕНА ПОЛКОВНИКА
РОТНЫЙ
АДЪЮТАНТ
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ
ПЕРВАЯ СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
ВТОРАЯ СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
ВОЕННЫЙ ЧИНОВНИК
КУРЬЕР
СТАРЫЙ КОРОЛЬ
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ
СТРАЖА
СТАРИКИ и БАБЫ

Часть первая.
Сцена затемнена. Слышен звук горна. Тревога! И тут же сцена наполняется звуками, которые сопровождали любое войсковое учение начала века: свист снарядов, взрывы, крики: «Ура!», лошадиное ржание и топот. Видны вспышки разрывающихся снарядов, мечутся тени, дым застилает сцену. Звуки трубы. Отбой! Дым рассеивается, и мы видим посреди сцены трех солдат, сидящих у костерка. Это КУЧЕРЯВЫЙ, КАБЛУКОВ и ЛУКАШКА. Они чинят и сушат свою амуницию, и неторопливо обсуждают учение.
КУЧЕРЯВЫЙ. И чего это они нынче учение провести задумали? Ночью дождь хлестал как из ведра, грязи по колено, не токмо пехота, кавалерия еле проползла.
КАБЛУКОВ. А им что, до нас дело сеть? Они у себя в штабе шампанского накушаются, огурцом закусят и давай куролесить. А солдат исполняй.
ЛУКАШКА. Терпите, братцы... Тяжело в ученьи, легко в бою.
КУЧЕРЯВЫЙ. Такую жизнь сам черт не вытерпит... Не к ночи будь помянут...
Из-за спин солдат неожиданно появляется ЧЕРТ. Мгновенно осмотрел все и исчез.
Черт, жрать охота! (Встает и оглядывает окрест¬ность).
КАБЛУКОВ. Полевую кухню выглядываешь? Зря... Её у деревни «Завидово» повар Ванька Фортунатов в реке утопил.
ЛУКАШКА. Как так?
КАБЛУКОВ. А так... С перепою решил, что война началась и утопил, чтобы врагу не досталась... Его сейчас на гауптвахте фельдфебель с ротмистром опохмеляют...
В это время ЧЕРТ залез в вещмешок КУЧЕРЯВОГО и роется там. Из мешка торчит только его хвост с кисточкой на конце.
КУЧЕРЯВЫЙ. Погляжу в мешке, может, где сухарь завалялся... (КУЧЕРЯВЫЙ тянется к своему мешку, но, увидев торчащий хвост, цепенеет). Это что такое? (КУЧЕРЯВЫЙ опомнившись, хватает ЧЕРТА за хвост и вытягивает его из мешка).
ЧЕРТ визжит и брыкается.
Братцы, черт!
КАБЛУКОВ и ЛУКАШКА подскакивают к КУЧЕРЯВОМУ и изумленно смотрят на ЧЕРТА. ЧЕРТ, пытаясь расположить их к себе, висит по стойке смирно и, смешно оттопырив локоть, отдает им честь.
ЧЕРТ. Здравия желаю, ваши превосходительства!
ЛУКАШКА. Точно, черт!
ЛУКАШКА и КАБЛУКОВ крестятся. ЧЕРТ тихонько скулит.
КУЧЕРЯВЫЙ. Ты чего там делал, охломон?
ЧЕРТ. Нитки вощеной искал...
КУЧЕРЯВЫЙ. Зачем тебе, псу, нитки?
ЧЕРТ. Мышей летучих наловил, взводному бесу на уху, а нани¬зать, дяденька, не на что...
КУЧЕРЯВЫЙ. Вот я тебе сейчас нанижу... братцы, помогите-ка... Сейчас мы его свяжем...
Солдаты окружают ЧЕРТА, загородив от зрителей, и связывают. ЧЕРТ верещит и отбивается хвостом.
Врешь, не уйдешь...
ЧЕРТ умолкает. Солдаты расступились. ЧЕРТ, измотанный борьбой, лежит на земле и тяжело дышит. Глаза его полузакрыты, лапки крепко связаны сыромятным ремешком. КУЧЕРЯВЫЙ, не зная что с ним делать дальше, садится на него. ЧЕРТ хрипит.
Ндравится?
ЧЕРТ. Чему ндравиться? Дурак стоеросовый! Пользы своей не понимаешь.
ЛУКАШКА. Кака-така польза? Чего врешь?
ЧЕРТ. Солдат врет, а черт, как стеклышко. Вы б меня отпусти¬ли, я б вам за это исполнение желания сделал, как полагается.
КУЧЕРЯВЫЙ. Надуешь, кишка тараканья...
ЧЕРТ. Чертово слово — как штык. Не гнется. Где ж ты слыхал, чтобы наш брат обещанья не исполнял? Ась?.. А между прочим, зад у тебя, солдат, чижолый. Чтоб ты сдох. (ЧЕРТ захныкал).
КУЧЕРЯВЫЙ. Чего ж пожелать? Жив-здоров, рожа, как репа. Толь¬ко жрать охота, да переодеться в сухое.
КАБЛУКОВ (смеясь). Ишь ты, размечтался! На барскую жизнь потянуло? (ЛУКАШКЕ). Лукаш, а Лукаш, представляешь, Кучерявый барином заделался, едет мимо нашего бивуака, а мы ему: здравия желаем, ваше скородие! А он нам, так небрежно, а пошли вы нахрен, ребята! А сам такой сытый, ласковый, и духами пахнет...
КАБЛУКОВ и ЛУКАШКА смеются.
КУЧЕРЯВЫЙ. А что ты думал? Так и скажу!.. (Вскакивает на ноги, поднимает ЧЕРТА за шкирку и встряхивает его). Ну, вражина, исполняй желание! Хочу быть здешним помещиком!
ЧЕРТ (смеется). Это ты, солдат, здорово удумал!
ЛУКАШКА. А куда ж ты настоящего помещика определишь?
ЧЕРТ. Не твоя забота месить чужое болото... Подземелье у нас есть за березняком, там и переспит, очумевши... (КУЧЕРЯВОМУ). А когда тебе надоест...
КУЧЕРЯВЫЙ. Что ж тогда делать-то?
ЧЕРТ. Волос у меня выдери да припрячь. Подпалишь его на свечке — помещик опять на своем диване зенки протрет, а ты прямо здесь окажешься. Понял?
КУЧЕРЯВЫЙ. И козел поймет. Давай, дело делай! (Развязывает ЧЕРТА).
ЧЕРТ ударяет в ладоши и трижды свистит. КУЧЕРЯВЫЙ медленно поднимается в воздух и улетает. Навстречу ему летит спящий ПОМЕ¬ЩИК. ЧЕРТ верещит от восторга.
Сцена погружается во тьму.
Барский дом, комната барина. Просыпается КУЧЕРЯВЫЙ на роскошном диване, в прекрасном халате. Подходит к зеркалу, смотрится в него, крестится: «Господи помилуй!» Из зеркала на него смотрит другой человек: черноволосый, смуглый, с холеной бородой.
КУЧЕРЯВЫЙ (ощупывает себя). Вот тебе и бес! Аккуратный, хлюст, попался!
Входит СЛУГА.
СЛУГА. Поздно, сударь, дрыхнуть изволите. Барыня кипит — третий кофий на столе перепревши.
КУЧЕРЯВЫЙ. Ты с кем разговариваешь? Каблуки вместе, живот подбери!
СЛУГА. Некогда мне с животами воздаться. Барыня серчает, приказала вас сию минуту взбудить. Все дела проспали.
КУЧЕРЯВЫЙ. Как барыню зовут-то?
СЛУГА (шарахнулся). Аграфеной Петровной. Шутить изволите?
КУЧЕРЯВЫЙ. А тебя как кличут?
СЛУГА. Ильей пятый десяток величают. Кажная курица во дворе знает.
КУЧЕРЯВЫЙ. Показывай, хлюст, дорогу, забыл я чегой-то.
СЛУГА. Зубки изволили забыть почистить.
КУЧЕРЯВЫЙ. Я тебе почищу, будешь доволен. (Кулаком тычет ИЛЬЮ в бок). Шагом арш! Ать-два, ать-два!
КУЧЕРЯВЫЙ с ИЛЬЕЙ уходят.
Столовая. За столом сидит БАРЫНЯ, пьет кофе. БАРЫНЯ пышнотелая, румяная, расфуфыренная, входят ИЛЬЯ и КУЧЕРЯВЫЙ. ИЛЬЯ, поклонившись БАРЫНЕ, выскальзывает из комнаты.
БАРЫНЯ. Заспался? Заместо кофию сухарь погрызешь песочный, требуха ползучая. Забыл что ли, какой ноне день?
КУЧЕРЯВЫЙ (развязно). Не могу знать. День обныкновенный, вос¬кресный. Дозвольте, вас, Аграфена Петровна, в сахарное плечико... того-с...
БАРЫНЯ (ткнув его плечом в зубы). Как это не можешь знать, дурень стоеросовый. Нынче вечером парад-бал назначен. Батальонный адъютант дочке вашей, Наташеньке, предложение нацелился сделать. А ты... Наташа, Наташенька!
Входит НАТАША, щупленькая, белобрысая девушка.
Полюбуйся-ка на своего папашу, — забыл, какой нынче день выдающийся!
НАТАША (скорбно качает головой). Ах, папенька, как же вы... (Целует его в лоб и уходит).
БАРЫНЯ. Ну, чего стоишь как чурбан? Иди перед крыльцом дорожки полоть, да песком не забудь посыпать.
КУЧЕРЯВЫЙ. Матушка, бариново ли дело в воскресный день белые ручки о лопух зеленить?
БАРЫНЯ. А кого послать-то? Слуги все в город за закусками уехали, а Илья посуду чистит. Уж не мне ли по траве ползать? (Уходит).
КУЧЕРЯВЫЙ (оглядывается, подходит к буфету). Водочки бы тяпнуть, чтоб сердце утешить. (Пытается открыть буфет, но безуспешно).
Входит БАРЫНЯ. Увидев происходящее, лупит КУЧЕРЯВОГО по голове. КУЧЕРЯВЫЙ от неожиданности хватается за голову и приседает.
БАРЫНЯ. Ах ты змей ползучий, я тебе что делать приказала? А? (Снова ударяет КУЧЕРЯВОГО).
КУЧЕРЯВЫЙ. Ручка у вас, Аграфена Петровна, исключительная, нашему взводному рядом с вами делать нечего! (КУЧЕРЯВЫЙ уходит, пытаясь сохранить барское достоинство).
БАРЫНЯ подходит к буфету, открывает его и изливает себе стаканчик настойки.
БАРЫНЯ. Ишь ты, настойки моей захотел... кишка тараканья... (Выпивает настойку).
Лужайка перед барским домом. В окне дома видна БАРЫНЯ. Она пьет чай с наливкой и зорко поглядывает за КУЧЕРЯВЫМ. КУЧЕРЯВЫЙ ползает по лужайке и старательно выдергивает траву.
БАРЫНЯ. Куда пополз? Не видишь, что ли? Целый пук травы прос¬кочил, ленивое отродье. Чище пропалывай, да поживее.
КУЧЕРЯВЫЙ начинает стремительно выдергивать траву. Носится вихрем по лужайке. БАРЫНЯ, зевнув, уходит. КУЧЕРЯВЫЙ вкалывает, наращивая темп, наконец обессиленно валится, дышит тяжело. В окне появляется НАТАША.
НАТАША. Папаша, обедать. (Уходит).
КУЧЕРЯВЫЙ (стремительно вскакивает, принюхивается). Гусем жареным пахнет! Настал мой час! (Бодро и легко входит в дом).
Столовая в барском доме. За столом сидит БАРЫНЯ и НАТАША, перед ними жареный гусь с яблоками. КУЧЕРЯВЫЙ садится за стол и сразу же пытается оторвать гусиную ногу, БАРЫНЯ бьет его по рукам.
БАРЫНЯ (показывает на тарелку, стоящую в стороне). Вот твое.
КУЧЕРЯВЫЙ (смотрит в тарелку). Это что такое? Суп-сельдерей из мушиных костей? Две крупки впереди плывут, две сзади наго¬няют?
БАРЫНЯ. Почки у тебя гнилые, мясного тебе нельзя. Супу не хочешь — моркови сырой погрызи, очень от почек это помогает. (С аппетитом ест гусиную ножку).
КУЧЕРЯВЫЙ (бросает ложку). Покорнейше благодарю, это — кушайте сами, или свиньям отдайте, если есть будут. (Гордо уходит).
Кухня. Идут приготовления к балу: на вертеле жарится поро¬сенок, куры, гуси. От котлов поднимается ароматный дух. На кухне хлопочет КУХАРКА, входит КУЧЕРЯВЫЙ.
КУЧЕРЯВЫЙ. Мать, за ради Бога, дай мяса кусок. Оголодал, мочи моей нет — кишка кишку грызет.
КУХАРКА. И не просите, барин, барыня меня пополам перервет, потому как почки у вас заблуждаются.
КУЧЕРЯВЫЙ. А пошла бы ты к едреной матери на белом катере! (Зло разворачивается, хватает корку хлеба и уходит).
Барские покои. КУЧЕРЯВЫЙ идет к себе, жадно грызет горбушку. Проходит мимо барыниной спальни. Дверь в спальню слегка приоткры¬та. КУЧЕРЯВЫЙ заглядывает. БАРЫНЯ в красивой ночной рубашке ложится отдыхать.
КУЧЕРЯВЫЙ (самому себе). Поиграть, что ли? (Стучит и сразу входит). Дозвольте взойти? В подкидного перекинуться, либо так, орешков погрызть. Оченно тошно одному по дому слоны слонять. А вы, между прочим, из себя кисель с молоком, хоть серебряной ложкой хлебай. Душенька форменная.
БАРЫНЯ. Пошел прочь, моль дождевая! Чтоб я таких слов сол¬датских больше не слышала!
Выскочил КУЧЕРЯВЫЙ из спальни, пошел сам не знает куда. Вдруг видит на сундуке гармонь, обрадовался ей КУЧЕРЯВЫЙ, схватил ее и побежал в свой кабинет. Устроился на оттоманке и под гармонь запел любимую полковую песню.
КУЧЕРЯВЫЙ (поет).
«Дело было за Дунаем,
В семьдесят шестом году...»
Вбегает ИЛЬЯ. Руками машет, гармонь у КУЧЕРЯВОГО вырывает.
ИЛЬЯ. Барыня серчает! Приказано сей же час прекратить!
КУЧЕРЯВЫЙ. Что ж это, друг, барыня у вас такая норовистая? В чем причина?
ИЛЬЯ (удивленно). Разе ж вам не известно, что имение на ихнее, барынино имя записано? Характер у вас, по этой причине, подчи¬ненный.
КУЧЕРЯВЫЙ. Дал бы я твоей барыне леща промеж глаз. (Принюхива¬ется). Ну-ка, родной, подойди ко мне.
ИЛЬЯ робко подходит.
(Берет его за уши и притянув к себе принюхивается). Рябиновая! Она, мать родная! Что ж, Илья, эдак не годится! Я ведь тоже человек. Тащи сюда сладкой водочки, да огурцов котелок. Ухнем в тишине.
ИЛЬЯ. Никак нет, сударь! Барыня меня должности решит. Я потаенно, извините, вкушаю. А вам они нипочем не дозволяют. Капли свои почечные, извольте принять.
КУЧЕРЯВЫЙ (вышвыривает ИЛЬЮ в коридор). Ладно, гады ползучие, на бал-параде отыграюсь.
Вечер. Гости съезжаются к балу. Звучит музыка, накрыты столы. Слуги несут блюда с закусками. Зал празднично украшен и ярко освещен. БАРЫНЯ и КУЧЕРЯВЫЙ встречают гостей. Оба разодеты в пух и прах. Появляется ПОЛКОВНИК с ЖЕНОЙ. ИЛЬЯ спешит снять шинель с ПОЛКОВНИКА. КУЧЕРЯВЫЙ, сбивая с ног ИЛЬЮ, подскакивает к ПОЛКОВНИКУ и стягивает с него шинель.
КУЧЕРЯВЫЙ. Дозвольте, ваше высокоблагородие, шинельку принять.
ПОЛКОВНИК (в оцепенении). Да что вы, что вы. Господь с вами... Николай Петрович...
БАРЫНЯ (оттаскивает КУЧЕРЯВОГО от ПОЛКОВНИКА). Ты что, дурак, делаешь, фамилию свою позоришь? С дам скидывай, а с господами офицерами и Илья управится.
Подходит РОТНЫЙ, кланяется БАРЫНЕ, КУЧЕРЯВОМУ протягивает руку.
РОТНЫЙ. Здравствуйте, дорогой Николай Петрович...
КУЧЕРЯВЫЙ (вытягивается по стойке смирно). Здравия желаю, ваше скородие!
РОТНЫЙ. А вы, однако, шутник, Николай Петрович.
БАРЫНЯ (КУЧЕРЯВОМУ, сквозь зубы). Пшёл вон отседова!
КУЧЕРЯВЫЙ (отходит в сторону). Ну ладно, хрен с тобой, мне же лучше. (Исподтишка выпивает большую рюмку водки).
Появляется полковой АДЪЮТАНТ.
БАРЫНЯ. Наташенька! Встречай Михаила Михайловича!
Появляется НАТАША. АДЪЮТАНТ целует ей руку. Между прибывшими завязывается неслышный разговор. В это время в разных углах сцены появляется, как черт из табакерки, КУЧЕРЯВЫЙ. Пользуясь тем, что на него не обращают внимания, выпивает одну рюмку за другой. ИЛЬЯ заметив это, подходит к БАРЫНЕ и что-то шепчет ей на ухо, кивнув головой в сторону Кучерявого.
БАРЫНЯ. Господа, прощу за стол! Коленька, садись со мной.
Гости садятся за стол. КУЧЕРЯВЫЙ садится с БАРЫНЕЙ и пытает¬ся ее обнять за мягкое место. БАРЫНЯ резко бьет его локтем в бок, отчего КУЧЕРЯВЫЙ валится под стол. БАРЫНЯ, как щенка, за шиворот, вытаскивает его из-под стола и сажает на место.
РОТНЫЙ. Ну-с, господа, что новенького?
КУЧЕРЯВЫЙ (радостно). Новенького? А родила девка голенького! (Выпивает рюмку, закусывает грибком).
НАТАША (жалобно, тихо). Папа!
ПОЛКОВНИК. Как ваше здоровье, Николай Петрович, как почки?
КУЧЕРЯВЫЙ (вскочил, гаркнул по-солдатски). Покорнейше благодарим, ваше высокоблагородие! Ваши надежды оправдаю!
ИЛЬЯ (сам себе). Вот разнесло-то барина: рот нараспашку, язык на плече.
Все пьют — едят, веселятся, один КУЧЕРЯВЫЙ тоскует: только протянет руку за рюмкой, БАРЫНЯ тут же лупит по руке. РОТНЫЙ за¬метил его положение, посочувствовал: налил стакан водки и поста¬вил его перед КУЧЕРЯВЫМ.
РОТНЫЙ (подмигнув). Воды не угодно ли, Николай Петрович, потому у вас в лице сердечная бледность.
КУЧЕРЯВЫЙ (подносит стакан к губам и, поняв, что там, мгновенно выпивает. РОТНОМУ). Ваше скородие, я вас завсегда уважал за ду¬шевность. Ежели желаете, я вам такой ящик для сигар замастырю, весь полк ахнет. (Наливает себе сам огромный стакан водки).
БАРЫНЯ пытается его остановить, КУЧЕРЯВЫЙ берет ее руку и засовывает в салат. Все оцепенели, НАТАША тихо всхлипывает. КУЧЕРЯВЫЙ лихо опрокидывает стакан и поет, постукивая ложками по тарелкам.
КУЧЕРЯВЫЙ (поет).
«На поляне блестит луна,
Воробьи купаются...
Наша барыня от мужа
В полдень запирается!»
БАРЫНЯ, завизжав, хватает КУЧЕРЯВОГО за волосы и таскает его по залу. Их пытаются разнять.
(Кричит). Что, правда глаза колет?!
БАРЫНЯ (стучит его лбом о стол). Я тебе покажу правду!
РОТНЫЙ оттаскивает БАРЫНЮ от КУЧЕРЯВОГО. ЖЕНА ПОЛКОВНИКА капает ей сердечные капли. Дочка заиграла вальс на фортепьяно. КУЧЕРЯВЫЙ тут же хватает в охапку ЖЕНУ ПОЛКОВНИКА и начинает с ней скакать по залу. Танцует польку под вальс, ЖЕНА ПОЛКОВНИКА повизгивает. КУЧЕРЯВЫЙ отбрасывает ее в объятия АДЪЮТАНТА, оба они валятся на пол и АДЪЮТАНТ, запутавшись в юбках, никак не может подняться. НАТАША в ужасе убегает.
КУЧЕРЯВЫЙ (встав посреди зала). Кто здесь хозяин? Я! Желаю, чтобы, всю роту чичас же сюда представить! Всем солдатам полное угощение! И чтоб жена моя, барыня, при полном параде, русскую перед ими сплясала. Живо!
БАРЫНЯ, подскочив сзади, бьет КУЧЕРЯВОГО по голове большим серебряным половником. КУЧЕРЯВЫЙ падает без чувств на руки ПОЛКОВНИКА и РОТНОГО, они утаскивают его из зала. БАРЫНЯ падает в кресло и бьется в истерике, ЖЕНА ПОЛКОВНИКА пытается напоить ее успокоительными каплями. АДЪЮТАНТ и ИЛЬЯ стоят в противоположных концах стола и выпивают одну рюмку за другой.
Утро. КУЧЕРЯВЫЙ просыпается в своей комнате. Ощупывает себя. На нем ничего нет, кроме нижнего белья, под глазом синяк, на макушке шишка. В замочную скважину смотрят ИЛЬЯ и КУХАРКА, смеются. КУЧЕРЯВЫЙ подходит к двери — дверь на запоре. В ярости дергает за ручку двери.
КУЧЕРЯВЫЙ. Опохмелиться дайте, гады ползучие, не то дом разнесу!
Около двери появляется БАРЫНЯ. ИЛЬЯ и КУХАРКА разбегаются в разные стороны.
БАРЫНЯ (ударив кулаком в дверь). Цыц, гунявый! Не то и белье отберу. Жалобу губернатору подам, что ты меня тиранишь. Я евойная дальняя тетка, он тебя, окаянного, в дисциплинарный монастырь сошлет! (Величаво уходит).
КУЧЕРЯВЫЙ (досадливо бьет себя по лбу). Вот попал! Как блоха в тесто! Дымом, что ли, перегар перешибить? (Берет со стола кисет. Заглядывает в него). И здесь пусто, грязь только какая-то. (Достает из кисета волосок черта. Рассматривает). Да это ж чертова щетинка! Вот оно, спасение мое!
КУЧЕРЯВЫЙ поджигает щетинку. Она дымит и с треском разбрасывает разноцветные искры. КУЧЕРЯВЫЙ улетает вместе с дымом, в ореоле искр.
Часть вторая.
Тот же костерок. Ночь. ЧЕРТ, связанный, крутится на земле и отчаянно верещит. КУЧЕРЯВЫЙ наскакивает на черта и пытается достать его штыком. ЛУКАШКА и КАБЛУКОВ, смеясь, сдерживают КУЧЕРЯВОГО.
КУЧЕРЯВЫЙ (орет и вырывается). Ребята, пустите! Я его заколю как врага!
ЛУКАШКА. Погоди, погоди, Кучерявый, ты ж сам на это дело напросился!
КУЧЕРЯВЫЙ (бросает винтовку, садится на пенек). А, ладно, напле¬вать и забыть. Загадывайте вы, ребята, пока я не передумал и не добил эту сволочь.
ЧЕРТ (подскакивает). За что, братцы? Я же все сделал, что он просил! Просто фарт не пошел. Продешевил он. Мелочь попросил — мелочь получил.
КАБЛУКОВ. А ты что, можешь и посерьезнее закрутить?
ЧЕРТ (важничает). А то! (Задрал рыло и вальяжно помахивает хвостом).
КАБЛУКОВ (загорается). Фельдфебелем можешь меня сделать?
ЧЕРТ. В секунду!
КАБЛУКОВ. А... а... Генералом?!
ЧЕРТ. Раз плюнуть!
КАБЛУКОВ (шепотом). А царем?!
ЧЕРТ. Ну это посложнее... Но и это могу!
ЛУКАШКА. Ну это ты, брат, врешь... (Смеется). Слишком крупное дело для такого мелкого беса, как ты...
ЧЕРТ (связанный, вскакивает на задние лапки). Да я! (Падает, не удержавшись).
Солдаты смеются.
Развяжите меня... Мне для этого дела нужно лапами некоторые пассы произвести... Вот тогда и посмотрим, что я могу!
КАБЛУКОВ (развязывает ЧЕРТА). Ну, давай проверим...
ЛУКАШКА. Что, Каблуков, загорелась душа до чужого ковша?.. Тоже сладко покушать хочешь?
КАБЛУКОВ. Лукаш, ты ж меня знаешь... Когда я только для себя что-то хотел? Я для всех постараться хочу! (Сдергивает с ЧЕРТА веревки).
ЧЕРТ тут же вскакивает на ноги.
ЧЕРТ (взмахивает лапами, как дирижер). Ну-с, приступим?
КАБЛУКОВ (садится на пенек). Валяй!
ЧЕРТ делает лапками замысловатые пассы и что-то бубнит себе под нос. Сцена затемняется. Тишина. Звучит торжественная музыка. Сцена заливается голубым светом. Музыка стихает. КАБЛУКОВ сидит на пышно разукрашенном троне. Одет он в солдатское нижнее белье с болтающимися завязками, поверх которого накинута парчовая мантия золотисто-пурпурного цвета, на голове корона, сверкающая драго¬ценными камнями. В одной руке у него скипетр, в другой самокрутка-козья ножка. КАБЛУКОВ, потрясенный, боится шевельнуться. ЧЕРТ в полном восторге от собственной работы бегает вокруг КАБЛУКОВА.
ЧЕРТ (потирает лапки). Свершилось! (В сторону). На кого только свой талантище трачу! (КАБЛУКОВУ). Твое величество, будешь ордена раздавать, о своем благодетеле не забудь! (Хлопает себя по груди и с ехидным смешком исчезает).
КАБЛУКОВ. Так... С чего начать?.. (Ударяет скипетром по подлокотнику трона). Фельдфебеля седа!
Чеканным шагом выходит ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ, руки по швам.
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. Здравия желаю, Ваше Величество! По вашему приказанию прибыл!
КАБЛУКОВ (многозначительно, с растяжкой). Здорово, Ипатьич... Чай пил?
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. Так точно, ваше величество, какой же русский человек чай не пьет?
КАБЛУКОВ. А солдаты пили?
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. Никак нет. По раскладке чайного довольствия не положено.
КАБЛУКОВ. Вишь ты, Ипатьич, а они, поди, тоже не венгерцы. Русские, не хуже тебя. Отдай чичас, через старшого писаря приказ, чтобы каждому солдату утро-вечером чаю полную миску выдавали, хочь залейся. И сахару по четыре куска.
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. И по одному хватит. А то вся армия в день пуда четыре схряпают — расход-то какой!
КАБЛУКОВ. Эх ты, барабан пузатый! Тебе с ротного котла и на варенье с печеньем хватает, а ты солдатские куски на весах прикидываешь? Сию же минуту распорядись, чтоб парадный мой золотой портсигар в эмпириалы перелить, на чай-сахар солдатам, поди на год хватит. Я из серебряного покурю. (Дает ФЕЛЬДФЕБЕЛЮ портсигар).
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. Как же, Ваше Величество, возможно?! Ежели к вам Шах персидский в гости приедет, у него портсигар весь червон¬ного золота, алмаз на алмазе, а у вас — простого серебра. Несоот¬ветственно выйдет.
В зал важно входит павлин. Ни на кого не обращая внимания прогуливается. КАБЛУКОВ соскакивает с трона, подбегает к павлину.
КАБЛУКОВ. Ипатьич, павлина видишь?
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. Так точно, Ваше Величество!
КАБЛУКОВ. Зад у него и хвост весь золотистый, аж солнце перешибает. А что он против русского серого орла может? (Пинком вышибает павлина из зала). Ась? Ступай, Ипатьич.
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ. Слушаюсь, ваше величество. (Уходит с портсигаром).
КАБЛУКОВ садится на трон. Вытирает пот со лба.
КАБЛУКОВ. Тяжела корона, а снять нельзя, не по форме выйдет. (Хлопает в ладоши). Подать сюда сестер милосердия.
Появляются две СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ. На головах у них белые косынки с красным крестам. Одеты они в чрезвычайно короткие платьица с огромными кокетливыми бантами ниже талии, сзади.
Девчонки, помашите надо мной веерами для температуры, а то взопрел я от государственных дел.
СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ обмахивают КАБЛУКОВА веерами. Входит военный ЧИНОВНИК.
ЧИНОВНИК. Эстафета от шведского короля! Хочет он, свою племя¬нницу, природную принцессу, к вашему величеству, в гости прислать. Желает король, надо полагать, вас на брак подбить. Ему лестно, да и нам не зазорно... хочь мы шведов и били, однако ж держава не последняя.
КАБЛУКОВ. Пошли ты шведского короля на легком катере к шведс¬кой матери...
СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ смеются.
Ежели мне в голову вступит — на своей, на русской женюсь. Шведки ихние — из себя голенастые, разве с нашей, пшеничной, сравнить? (Кивает в сторону СЕСТЕР МИЛОСЕРДИЯ).
Те начинают быстрее махать веерами и довольно хихикать.
ЧИНОВНИК (умоляюще). Никак нет, Ваше Величество, отказать невозможно. Министры вам воспретят. Потому им желательно, по ходу политики, со Швецией марьяжный интерес вести...
КАБЛУКОВ. Звание у тебя офицерское, а в голове у тебя тараканы портянку сосут. Мои министры пущай хоть на венгерских козах женятся, а я — патриот. (Хлопает СЕСТЕР МИЛОСЕРДИЯ по попкам).
ЧИНОВНИК. А может, ваше величество, принцессу шведскую хочь для посмотрения пригласить? А вдруг она из себя антрекот с изюмом?
КАБЛУКОВ. Дадено тебе видно в ручку. Да как же я с ней без языка легкий любовный разговор вести буду?
ЧИНОВНИК. Переводчика к вам, ваше величество, из генералов приставят.
КАБЛУКОВ. Ну вот, братец, сразу и видать, что окромя черниль¬ницы, ты ни к одному женскому предмету и не прикасался. Какой в таких делах переводчик? Проваливай к псам... Житья от вас царю нету. Ступай на конский завод, там и распоряжайся, а я, когда хочу, на ком хочу и сам обженюсь.
ЧИНОВНИК (прижимая руку к груди). Ваше Величество...
КАБЛУКОВ. Проваливай, а то разжалую вот тебя в первобытное состояние — и следа от тебя не останется...
ЧИНОВНИК пятясь уходит. СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ садятся на подлокотники трона и начинают заигрывать с КАБЛУКОВЫМ.
(СЕСТРАМ МИЛОСЕРДИЯ). А, что, девочки (обнимает их за талии) может выпьем — закусим чего?
СЕСТРЫ (вместе). Конечно, ваше величество...
ПЕРВАЯ СЕСТРА. И выпьем.
ВТОРАЯ СЕСТРА. И закусим.
КАБЛУКОВ. Эх, Кучерявого бы мне в денщики...
Появляется ЧЕРТ, слушает.
Он по этой части большой мастак...
ЧЕРТ лапкой как бы дергает невидимую струну. Слышен мело¬дичный звон. ЧЕРТ исчезает. И тут же, как из под земли, появля¬ется КУЧЕРЯВЫЙ с подносом в руках. На подносе бутылка «Рябиновой» и блюдо с индюшкой.
КАБЛУКОВ (обрадованно). Ишь ты!.. Ну ладно... Садись, Кучеря¬вый, супротив, хватим по лампадке.
КУЧЕРЯВЫЙ. Как же я, Ваше Величество, при вашей должности, выпивать с вами буду? Сокол, когда пьет мелкие пташки за кустами трепещут.
КАБЛУКОВ. А я тебе повелеваю. Все, брат, теперь в моей власти. Сегодня ты денщик, а завтра, захочу — хочь в бабы тебя произведу.
СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ звонко смеются.
КУЧЕРЯВЫЙ (ошалело). Покорнейше благодарим!
КАБЛУКОВ. Ну давай, садись.
КУЧЕРЯВЫЙ садится па ступеньки, ведущие к трону. Наливает «Рябиновую».
А вы, девочки, веерами над нами помашите, а то чавой-то жарко.
СЕСТРЫ машут веерами над КАБЛУКОВЫМ и КУЧЕРЯВЫМ.
Что ж, Коля, теперь я царь, пользуйся. А чего ж для землячка не постараться. Только ты не очень загибай, линию свою помнить надо.
КУЧЕРЯВЫЙ. Ваше величество, отпусти домой на побывку, а то уж забыл, как жена моя выглядит: в анфас и на ощупь.
КАБЛУКОВ. Хрен с тобой, иди.
С улицы доносятся команды: «На право, на лево, кругом, шагом марш! На месте, стой! Ать, два».
Думаю, что не тебе одному, домой охота. (Выходит на балкон). Отставить! Распускаю всех на три дня, три ночи.
Крики: «Ура-а-а!!!»
Кажному по рублю, а кто из моей губернии, четвертак прибавлю.
Крики еще громче: «Ура-а-а!!! Да здравст¬вует его величество, ура-а-а!!! КАБЛУКОВ поднимает руку в привет¬ственном жесте.
Вали в город. Только, чтоб без безобразиев: кто упьется, веди себя честно, — в одну сторону качнись, в другую поправься.
КУЧЕРЯВЫЙ. Покорнейше благодарим, Ваше Величество! А уж насчет поведения, будто покойны, — не подгадим... Только позволь¬те доложить, нельзя ли всем по рублю с четвертаком, а то обидно. Чай и прочие губернии не хуже твоей.
КАБЛУКОВ. Пес с вами. Мне четвертаков не жалко, сколько захо¬чу, столько и начеканю.
Крики: «Ура!»
Спасибо, орлы, за службу! С Богом!
Слышен топот марширующих колонн. КУЧЕРЯВЫЙ уходит.
Ать, два. Ать, два! Ножку дай!
Топот становится громче и отчетли¬вей.
Упарился я. (Садится на тахту).
Топот стихает.
Вы, девушки, тоже ступайте, к лысой матери. Вас, небось, тоже женихи в городс¬ком саду дожидаются.
СЕСТРЫ с визгами восторга убегают.
Солдат отпустил, сестер отправил, теперь...
Появляется ЧЕРТ. КАБЛУКОВ замирает. Звон струны, черт исчезает. КАБЛУКОВ приходит в себя.
Теперь генералами займемся, реформу произведем... (Хлопает в ладоши). Эй, полковник, зайди-ка сюда, да тетрадку возьми и перо.
Входит ЧИНОВНИК с тетрадкой и пером.
КАБЛУКОВ. Пиши, с большой буквы: «Реформа по генералитету и усей армии вооще».
ЧИНОВНИК. Так и писать?
КАБЛУКОВ. А как ты думал? Так и пиши!
ЧИНОВНИК. Слушаюсь. (Пишет).
КАБЛУКОВ. Так, пиши: генерал-майорам по два рубля, генерал-лейтенантам — по трешке. Полным генералам, старичкам малокровным, — ни полушки: не пьют, не курят, барышню встретят — губу на локоть, слюнка по сапогам. Футляр парадный, а скрипка без струн. Куды таким деньги? Обойдутся.
Военный ЧИНОВНИК падает без памяти. Появляется лапка черта и утаскивает старика за кулисы. Тут же появляется сам ЧЕРТ с тетрадкой и пером, заняв место чиновника, записывает.
Таперича буду главную реформу учинять. Срок службы — урезаю втрое. Кавалерию, особливо легкую, — начисто срежу... Только пыль от них, да горничные пухнут. Морячкам тоже фитилек вставлю... Год во флоте, два в пехоте, чтоб знали как в рукопашную ходить. А то идет, — Боже ж ты мой! — Ленточки распустил, штаны с начесом, рожа красная — не подойдешь. Летчикам первое место. Серебром обложу, золотом прикрою. Он в одиночку на стальном жуке в неизвестном направлении орудует. А по праздникам я сам все роты самолично обойду. Понанесут мои лакеи и жаренного и паренного корзин со сто. Барышень городских пригласим, да как грянем в шесть гармоней кудрявую польку — аж до офицерского собрания докатится. «Ти-ли, ти-ли, черта брили, завивали хохолок...»
ЧЕРТ пишет и хихикает.
А по гражданской части — вот что... Созову я разных сословий старичков, умственно развитых. Так, мол, и так, отцы. Государство наше великое, — а живем кисло. Голова в золоте, тело в коросте. Дворцы да парады, кумпала блестят, в теянтре артистки воют, гостиные дворы бананами-ананасами завалены, а у нас в деревне кругом шестнадцать. Леший в дырявом лапте катается. Я царь, мне это досадно. Ежели надо, жалованье мне урежьте, я и из сол¬датского котла попитаюсь — только полный порядок наведите. (Ста¬новится на колени, крестится).
ЧЕРТА как ветром сдувает.
Господи, что же это такое?! Аль у нас в России золота нет? Аль реки наши осокой заросли, аль земля наша каменная, али народ русский в поле обсевок? Почему ж этакую прорву лет из решета в сито переливаем, а так до правильной жизни и не достигли?! (Сидит, обхватив голову руками).
Появляются СЕСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ, взбивают перину.
ПЕРВАЯ СЕСТРА. Пожалуйте, Ваше Величество, уж ночь на дворе, а вы все в делах да в делах.
СЕСТРЫ помогают КАБЛУКОВУ раздеться и укладывают его в постель.
ВТОРАЯ СЕСТРА. Счастливо оставаться. Завтра чуть свет, шиколаду мы вам миску принесем, да сала полфунта.
СЕСТРЫ уходят. КАБЛУКОВ засыпает. Неожиданно вбегает КУРЬЕР с пакетом.
КУРЬЕР. Спешно, секретно, в собственные руки, прочитайте от скуки! Расписание занятий, Вашему Величеству, на завтрашний день. (Отдает пакет КАБЛУКОВУ и убегает).
КАБЛУКОВ (вскрывает пакет). Что такое? Ни днем, ни ночью царю от вас передышки нет. (Читает). «В семь утра — в манеже гусарскую фигурную езду смотреть. В восемь — дагестанскому шаху тяжелую артиллерию показывать. В девять — юнкарей с производством поздравлять. В десять — со старым конвоем прощаться. В одиннад¬цать — свежий конвой принимать. В двенадцать — нового образца пуговки утверждать. В час — с дворцовым министром расход прове¬рять. В два — подводный крейсер спускать. В три — греческого короля племяннику ленту подносить...» (Отшвыривает бумагу. Гово¬рит гневно). Да два парада гвардейских, да один армейский, да вечером бал, — бык с елки упал! (Подходит к телефону, звонит).
Появляется ЧИНОВНИК, весь в бриллиантах, в руках золотой телефон.
Алё!
ЧИНОВНИК. Слушаю.
КАБЛУКОВ. Царь говорит! Реестр я ваш получил, бабку вашу под каблук. А что мне будет, ежели я наряда энтого не исполню?
ЧИНОВНИК. Никак не возможно, Ваше Величество. Солнце цельный день по небу бродит, тоже много чего зря освещает. Не откажешься!
КАБЛУКОВ. Да когда ж при таком расписании я настоящее испол¬нять буду?
ЧИНОВНИК. А может, энто по реестру — настоящее и есть? По всем странам один прейскурант. Поперек койки, ваше величество, не ложись — а то ножки замлеют.
КАБЛУКОВ плюнул в трубку и бросил ее на рычаг. ЧИНОВНИК уходит.
КАБЛУКОВ. Ну что ж, власть моя еще при мне, не все карты биты, авось отыграюсь... (Садится за столик, пишет). «Приказ всемирного значения! Мы, царь Егор Емельяныч Каблуков, по самоличной, нижай¬шей просьбе, разжаловаем себя из царев в рядовые второго пехотного полка. За что сами себя премного благодарим и поздравляем! А за беспокойство жалуем себе новые сапоги на ранту и с подковками тульского заводу.» (Звонко ставит под приказом большую королевскую печать).
Звон струны. КАБЛУКОВ улетает, следом за ним летит ЧЕРТ с новыми сапогами в лапах. Сцена погружается во тьму.
Часть третья.
Тот же костерок. Ночь близится к концу. У костра сидят КУЧЕРЯВЫЙ, КАБЛУКОВ, ЛУКАШКА и ЧЕРТ. КАБЛУКОВ заканчивает свое повествование, на шее у него висят новые сапоги.
КАБЛУКОВ (смеясь). Вот, можно сказать, и поцарствовал. Как у нас говорят: нашел леший клобук, а взять убоялся...
КУЧЕРЯВЫЙ. А не пожалеешь? Место было приличное...
КАБЛУКОВ. Что ты, Коля, мне сейчас так легко, словно утюг отрыгнул...
ЧЕРТ. Ну, давайте третье желание загадывайте, а то мне до первых петухов домой вернуться надо.
КАБЛУКОВ. Ну, Лукаш, давай загадывай, твоя очередь.
ЛУКАШКА. Ничего мне, братцы, от черта не надо. От него добра не жди. Всю жизнь я без чертовой помощи обходился и дальше обой¬дусь.
ЧЕРТ. Ты, солдатик, жизни не знаешь, без нас ни одно дело не обходится.
ЛУКАШКА. Знав, пакостить вы мастера, но и мы не лыком шиты. Вы нагадите, а мы исправим.
ЧЕРТ. Не спеши, солдат, где черт дело заварит, там ни один солдат не расхлебает. (Стучит себя по виску). Кишка тонка.
ЛУКАШКА. Ну, спорить я с тобой не буду, а расскажу одну историю, а вы братцы, нас рассудите, чья взяла.
ЧЕРТ. Небось, наврешь с три короба.
ЛУКАШКА. Вранье — это по вашей части, а я расскажу как было, сам в этом деле участие принимал.
КУЧЕРЯВЫЙ. Давай, Лукашка, рассказывай.
ЛУКАШКА. За синими морями, за зелеными горами лежат два махоньких королевства.
Сцена погружается во тьму, в луче света остается только ЛУКАШКА.
Население жило тихо-мирно. Которые пахали, которые торговали, старики — старушки на завалинке толокно хлебали. Короли ихние между собой дружбу водили. Дел на пятак: парад на лужке принять, да кой-когда, — министры ежели промеж собой повздорят, — чубуком на них замахнуться. До того благополучно жилось, аж скучно коро¬лям стало.
Свет вспыхивает. На сцене декорации, среди которых происходят события этой сказки.
Был у них на самой границе павильон построен, чтоб далеко друг к дружке в гости не ходить. Одна половина в одном королевстве, другая в суседском. Сидят они так-то, — дело весной было, — каждый на своей половине, в шашки играют. Стража на полянке отдыхает, покуривает.
ЛУКАШКА исчезает. СТАРЫЙ КОРОЛЬ достает носовой платок, отворачивается и протяжно сморкается. В это время появляется ЧЕРТ, снимает лапкой шашку с доски и кладет ее у ног МОЛОДОГО КОРОЛЯ. ЧЕРТ исчезает. СТАРЫЙ КОРОЛЬ, высморкавшись, поворачивается и смотрит на шашечную доску. Хмурится.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Не ладно, ваше королевское величество, выходит. У меня тут, с правого боку, законная шашка стояла. А теперь гладко, как у бабы на пятке... Ась? (Приставляет руку к уху).
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (русые усы расправил, пальцами поиграл). Я твоим шашкам не пастух. Гусь, может, мимо пролетающий, крылом сбил, али сам проиграл... Гони дальше!
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Гусь? А энто что? (Поднимает шашку с пола, из-под стула МОЛОДОГО КОРОЛЯ). Чин на тебе большой, королевский, а играешь, как каптенармус. Шашки рукавом слизываешь.
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Я каптенармус?
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Ты самый. Ставь шашку на место.
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Я каптенармус? От каптенармуса слышу! (Вска¬кивает с табуретки и смахивает все шашки наземь).
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Ах ты, щенок! (Выхватывает из-за пояса чубук и размахивает им, полагая, что это сабля).
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (смеется). Осторожно, ваше величество, не по¬режьтесь, сабля у вас больно острая! (Заливается смехом).
СТАРЫЙ КОРОЛЬ (заметил, что в руке у него чубук, и в сердцах, бросает его на землю. Кричит). Стража! Эй, стража!
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (своей страже). Эй, ребята, вали сюда, разоб¬раться надо!
К СТАРОМУ КОРОЛЮ подбегают СТРАЖНИКИ в синих штанах, к МОЛО¬ДОМУ КОРОЛЮ — СТРАЖНИКИ в желтых штанах. Становятся друг против друга.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ (орет). Я тебе, молокосос, объявляю войну!
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Я сам тебе объявляю войну, козел ты старый! Ну-ка, ребята, зададим им перцу!
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Братцы, заряжай!
К МОЛОДОМУ и СТАРОМУ КОРОЛЯМ подходят СОЛДАТЫ из их охраны.
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (СТАРОМУ КОРОЛЮ). Ваше Величество, драться ведь нам нечем. Оружие за ненадобностью упразднено.
ВТОРОЙ СОЛДАТ (МОЛОДОМУ КОРОЛЮ). Ваше Величество, так ведь и у нас ничего нет. Вы же сами нам велели вместо оружия за поясом дудки носить. (Достает из-за пояса дудку и дует в нее).
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (гневно ударяет его по дудке и уходит, окруженный свитой. Перед уходом бросает СТАРОМУ КОРОЛЮ). Ты и глазом моргнуть не успеешь, как мои кузнецы и ружей наделают и пушек нальют!
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Чай, мои кузнецы не хуже твоих. Твои одно ружье смастерят, а мои три. Вот тогда и повертишься...
КОРОЛИ со свитой расходятся в разные стороны. В луче света появляется ЛУКАШКА.
ЛУКАШКА. Стучат-гремят по обеим сторонам! Кузнецы — пики куют, ружья правят. Старички из пушек воробьиные гнезда выпихивают, самоварной мазью медь начищают. Бабы из солдатских запасных штанов моль веничком выбивают, мундиры штопают — слезы по ниткам так и бегут. Мужички на грядках ряды вздваивают, сами себе на лапти наступают. Призадумались короли. По ночам не спят, ворочаются, — война больших денег стоит, а у них только на мирный обиход в обрез казны хватало. Да и время весеннее, боронить-сеять надо, а отступиться никак не возможно: амбицию свою поддержать каждому хочется. Докладывает тем часом старому королю любимый его адъютант. (ЛУКАШКА исчезает).
АДЪЮТАНТ. Ваше величество, солдатишка есть у нас завалящий, в швальне солдатские фуражки шьет. Молоканского толку, не пьет, не курит, от говяжьей порции отказывается. Добивается он тайный доклад вашему величеству сделать, как воину бескровно-безденежно провести. Никакого секрета не открывает. Как прикажете?
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Давай его сюда. Молокане, они умные бывают. Как он на вид?
АДЪЮТАНТ. Да как сказать: солдатик, смотреть не на что: из себя михрютка, голенища болтаются. Фуражка вороньим гнездом, — даром, что сам мастер. Однако бесстрашный: смотрит весело, не сморгнет.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Зови.
АДЪЮТАНТ уходит, входит ЛУКАШКА.
Как звать-то тебя?
ЛУКАШКА. Лукашкой, ваша милость. Трынчиком тоже в швальне прозывают, да это сверхштатная кличка. Я не обижаюсь.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Фуражки шьешь?
ЛУКАШКА. Так точно. Не складно, да здорово. А в свободное время лечебницу для живой твари содержу.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Какую еще лечебницу?
ЛУКАШКА. Галчонок, скажем, из гнезда выпадет, ушибется. Я подлечу, подкормлю, а потом выпущу.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Скажи, пожалуйста... Добрый какой!
ЛУКАШКА. Так точно, веселее жить, ежели боль вокруг себя утишаешь.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Иль ты, Чудак Иванович! А каким манером ты вот похвалялся бескровно и безденежно войну провести?
ЛУКАШКА. Будьте благонадежны. Только дозвольте до поры-времени секрет мне при себе содержать, а то все засмеют, ничего не выйдет.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Да как быть-то? Ядра льют, пуговицы пришивают... Чего-ж ждать-то?
ЛУКАШКА. Не извольте беспокоиться. Пошлите, ваша милость, суседскому королю, с почтовым голубем, эстафет: в энтот, мол, вторник, в семь часов, утречком, пусть со всем войском к границе изволят прибыть. Оружия ни холодного, ни горячего чтоб только с собой не брали, — наши, мол, тоже не возьмут. И королевскую большую печать для правильности слова приложите. Да на военный припас три рубля мне пожалуйте, только всего и расходов.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Ладно! Однако, смотри, Лукашка! Если на смех меня из-за тебя, галчонка, подымут, — лучше бы тебе и на свет не родиться.
ЛУКАШКА. Не извольте пужать, батюшка. Раз уж родился, об чем тут горевать.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Ну, ступай.
ЛУКАШКА уходит.
Поляна, пересеченная границей двух держав. Звук барабанной дроби. К пограничной меже стягиваются с двух сторон войска, как условились, без оружия. Построились стеной друг против друга. У старого короля солдаты одеты в синее, у молодого короля в желтое. КОРОЛИ, насупившись, сидят на своих походных барабанах. Друг на друга не смотрят. По войскам идет ропот.
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (в желтом). Ну пришли, что дальше?
ВТОРОЙ СОЛДАТ (в синем). Не зубами же друг дружку грызть?
ТРЕТИЙ СОЛДАТ (в желтом). А хрен их знает, вдруг прикажут...
ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ (в синем, крестится). Не приведи, господи! Варварство страшное.
Слышен звон колокольчика. Обе армии взволновались.
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Смотри-ка, Лукашка катит.
ВТОРОЙ СОЛДАТ. Ишь-ты, под себя чего-то намастил, будто кот на бочке подпрыгивает.
Смеются. Звон колокольчика стихает.
ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Глянь-ка, что это он тащит?
ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. На канат корабельный похоже.
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Спятил солдатик со страху.
Все смеются. Появляется ЛУКАШКА, за собой тянет корабельный канат. Канат завязан узлами на равные расстояния.
ЛУКАШКА (вскакивает па пенек. Звонко). Братцы! Вот, стало быть, по середке каната, для заметки красный флажок завязан. Пущай кажное войско на своей стороне, в затылок ставши, за канат берется. Флажок, значит, над самой границей пройдется. И, с Богом, поднатужьтесь, тяните на перетяжку... Чья сторона осилит, канат к себе перетянет, та, стало быть и одолела. И амбицию свою соблюдем, и никакого кровопролития в золотой валюте. Скоро и чисто! Полей не перетопчем, детей не осиротим, хаты целы оста¬нутся. А уж какое королевство не одолеет, пущай супротивникам полное угощение сделает. Всему то есть населению. Ежели госсода короли согласны, нихай кажный со своей стороны батист-платочком взмахнет — и валяйте! А чтобы веселей было тянуть, пущай полко¬вые оркестры вальс «Дунайские волны» играют. Усе.
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (притопнул ногой). А что, ловко!.. (К своей страже). Как вам, ребята, такой вариянт?
Солдаты одобрительно смеются.
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Соглашайтесь, ваше величество, угощение даром в руки идет.
ВТОРОЙ СОЛДАТ. Пировать не воевать. Вишневка у них — хороша!
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Вишневка-то у нас хороша и еще много чего есть, да не про вашу честь! (Машет платочком). Ребята, стройся в линию!
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (машет платочком). Давай!
Войска выстраиваются у каната, друг против друга в линию. Солдаты, пересмеиваясь, берут в руки канат.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Лукашка, командуй!
ЛУКАШКА (встает на пенек, машет рукой). Начали!
Солдаты изо всех сил тянут канат в разные стороны. Слышны возгласы соревнующихся: «Давай, ребята! Поднатужься! Тяни!» Канат перетягивают к себе жёлтые, радостно кричат: «Наша берет! Ваше величество!» Флажок на канате приближается к краю пограничной полосы, за которой начинаются владения молодого короля.
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Молодцы, ребята! Еще чуток поднажмите!
Жёлтые близки к победе.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Рано радуетесь! (Подскакивает к концу каната и перетягивает желтых).
Теперь синие близки к победе.
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Это мы еще поглядим, чья взяла! (Подскакивает к канату и тянет).
Флажок замер на середине пограничной полосы. Синие и желтые тянут канат из последних сил. МОЛОДОЙ КОРОЛЬ пытается закрутить конец каната вокруг березы. Тут же к нему подскакивает ЛУКАШКА.
ЛУКАШКА (кричит). Отставить, ваше величество! Воюешь, так воюй по правилам!
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Само зацепилось.
За борьбой синих и желтых наблюдает мирное население с обоих сторон.
ЛУКАШКА. Эй, народное ополчение, вступай в борьбу!
Тут же с обоих сторон подбегают мужики и яростно включаются в борьбу. Флажок на канате приближается то к одной, то к другой стороне пограничной полосы и наконец замирает на середине. У мужиков от натуги лопаются и сваливаются штаны и тут же с треском лопается канат, ровно посередине. Обе стороны валятся наземь. Те, у кого лопнули штаны, под бабий смех, стоят растерянные, придерживая штаны руками. Тут же над кустами появ¬ляется транспарант «Швейная амбулатория». Из-под транспаранта выглядывают бабы и манят пострадавших к себе. Мужики, придерживая штаны, залезают в кусты.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ (ЛУКАШКЕ). Эй, ты, Ерой Иванович! Как же теперь вышло? Кто победил-то?
ЛУКАШКА. Ничья взяла. Полное, стало быть, замирение с обеих сторон. Кажный король суседское войско угощает, а назавтра проспавшись, все, значит, по своим занятиям: кто пахать, кто торговать, кто толокно хлебать.
Все радуются, ликуют, кричат: «Ура!» Короли друг друга обнимают. Из кустов выскакивают полуголые бабы и мужики и тоже крикнув: «Ура!», мгновенно исчезают в кустах.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ (ЛУКАШКЕ). Что ж, молодец, дело свое ты справил. Чем тебя наградить, говори не бойся. На красавице женить или дом с точеным крыльцом построить?
ЛУКАШКА (встал по стойке смирно). Дом у меня везде. Где я нужен, там и мой дом. Красавицы мне не надо, из себя я мизерный, ей будет обидно. Да и мне она, человеку кроткому, не с руки. Соблаговолите лучше, ваше здоровье, приказ отдать по обоим коро¬левствам, чтоб ребята птичьих гнезд не разоряли. Боле ни о чем не прощу.
СТАРЫЙ КОРОЛЬ. Ну, будь по твоему. Сделаем. (Обнимает ЛУКАШКУ).
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ. Блаженного и наградить нечем. (Дружелюбно хлопает ЛУКАШКУ по плечу).
ЛУКАШКА, взяв под козырек, проходит мимо войск, стоящих по стойке смирно. Под крики «Ура!» ЛУКАШКА уходит. Сцена затемняется. На сцене тот же костерок. Светает. У догорающего костра сидят те же, ЛУКАШКА заканчивает свой рассказ.
ЛУКАШКА. Таким манером, землячки, сражение энто на пользу всем и пошло. У других от войны население изничтожается, а здесь прибавка немалая вышла. Потому, когда бабы по кустам-буеракам разбрелись — портки полопавшиеся на воинах пострадавших чинить, мало ли чего бывает. Крестников у меня завелось, можно сказать, несосветимое число.
ЧЕРТ (чешет лапкой рожки). Да, проглядел я тебя маненько.
КУЧЕРЯВЫЙ. Зато мы тебя теперь хорошо знаем.
Все смеются.
ЧЁРТ. Ну что, господа-солдатики, еще по одной самокрутке и раз¬бегаемся?
Крик петуха.
(С сожалением). Не судьба... (Исчезает).
КАБЛУКОВ. Слава Богу! Дышать легче стало.
КУЧЕРЯВЫЙ. Братва, откель-то дымком потянуло. (Принюхивается). Жрат¬вой пахнет! Щи с говядиной!
КАБЛУКОВ. Так щи пахнут только у Ваньки Фортунатова. Лавровый дух, ах до сердца достигает!
ЛУКАШКА. Тяжела солдатская жизнь, а есть в ней свои радости. Всяко¬му человеку хорошо на своем месте! Ну, ребята, пошли!
Солдаты строятся и с песней уходят.
Конец.