Мне стало трудно дышать,
Как будто что-то мешает.
И что-то нужно сказать,
Но сил уже не хватает.

И мне б минуту еще,
Чтоб все изменить хватило,
Но я теряюсь во тьме
Как будто и не было. Было!

Падение в никуда (Между жизнью и смертью).
Это было очень страшно. Когда открываешь, закрытые с перепугу глаза, и видишь проносящийся мимо ветер. И удивляешься, что действительно видишь ветер. Что это не обман зрения, не белая горячка, а сплошной плотный поток воздуха, несущийся тебе на встречу. А потом приходит понимание, что ты просто напросто падаешь. Причем падаешь в «никуда». Вокруг ничего, и это «ничто» пугает еще больше. Ты сжимаешься в комок, мечтая замедлить падение, но оно не прекращается и даже скорость, как будто, остается прежней. Ты пытаешься не думать о происходящем, лихорадочно ищешь выход из тупиковой, по твоему мнению, ситуации, и не находишь…. Не находишь ничего! Ни планов, ни проблем, ждущих решения, ничего привязывающего тебя к опротивившей, но такой необходимой сейчас жизни. Настолько же нужной, насколько требуется воздух для дыхания. И тут ты вдруг понимаешь, что воздух тебе не так уж и необходим. Что ты и вообще не дышишь. Твоя грудь больше не поднимается в мерном ритме, твои легкие не наполняются, но ты ведь еще мыслишь. Как может мозг без кислорода?
И только сейчас ты начинаешь понимать, что что-то произошло. Но что? Тебя очень интересует, где ты? Но вокруг по-прежнему ничего, только плотные слои воздуха, пропускающие между собой твое тело. Ты опять начинаешь вертеться и оглядываться в поисках ориентира, хоть чего-нибудь за что можно зацепиться взглядом и удержаться на грани рассудка. Но нет, все поиски бессмысленны. Нет ничего! «Как ничего? - Понимаешь ты. - А как же я? Ведь здесь еще есть я!»
Теперь ты пытаешься рассмотреть себя. Рассмотреть тело, которое за двадцать пять лет твоей совсем не длинной, но такой насыщенной жизни, стало очень дорого. Конечно, не все в нем устраивало, не все радовало глаз, но оно ведь было ТВОИМ, единственной лично твоей собственностью на всем белом свете. А сейчас его не было… Нет, конечно, какая-то оболочка присутствовала, именно она создавала трение с воздухом вокруг, но это было не то. Совсем не то. Сейчас ты была практически прозрачной и сквозь то, что заменяло тебе тело, могла свободно разглядеть все тоже серое неприглядное «ничто».
И еще это падение. Оно начинало беспокоить всерьез. Куда можно падать так долго? «Скорее бы все это закончилось, - думаешь ты, как собственно постоянно думала все последние годы. – Как надоело это однообразие. Сейчас бы травку зелененькую на лесной полянке, грибочки под вековым дубом, и книжку интересную в руки, как в детстве». Вот только травка так и не появилась, а детство, честно говоря, давно закончилось, впрочем, не особо и начавшись. А вокруг все так же свистит воздух. И ты снова сжимаешься от страха, в ожидании окончания этого полета. Теперь, ты можешь думать лишь об одном, о приземлении. И ты нисколько не сомневаешься, что оно будет далеко не мягким. Но вот каким? По твоим внутренним часам это падение продолжается уже минут пятнадцать и неизвестно когда подойдет к концу. Опять возвращается вопрос, куда же ты падаешь?
А потом приходит спокойствие. Раз ты до сих пор в воздухе, то можно особо не беспокоиться и расслабиться. В конце концов, какая разница, чем все это закончится. Ты всегда была фаталисткой и всю жизнь верила в судьбу. Так какая разница, что произойдет, смысл гадать? Нужно всего лишь дождаться ответа, когда он, наконец, объявится. А вот будет ли ответ, еще не известно. В твоем существовании постоянно не хватало ответов. Вопросов всегда была уйма, а вот с ответами вечная недостача. И ты, расслабившись окончательно, закрываешь глаза, полностью отдавая себя ветру. Чувствуешь полную свободу, которая наполняет тебя, пронизывает буквально каждую твою частичку и понимаешь, что падение – это замечательно. Это просто восхитительное чувство полной независимости. Независимости ни от чего, ни от притяжения, ни от времени, которого здесь просто нет, ни от себя самой в принципе. Такое наслаждение ты не испытывала еще никогда.
И тут возвращаются воспоминания. Ты резко распахиваешь глаза, пытаясь не пустить ничего лишнего в твою прояснившуюся голову, но ничего не выходит. Теперь твоя мнимая свобода вновь кажется не существующей и далекой, а в голове все больше нарастает шквал прошлого. Оно обрушивается на твою тонкую незащищенную оболочку всем своим нешуточным весом, и ты видишь все это разом, ты чувствуешь то же, что и в момент, запечатленный твоей недолгой памятью, и пытаешься не дать воспоминаниям тебя поглотить. Но тебе не удается. И падение, замедлившееся было, по внутренним ощущениям, продолжается. Только теперь ты падаешь не в пустоту, а в собственное прошлое, которое было разным, но настолько скучным, что и вспоминать не хочется.
Словно со стороны, присутствуя, ты видишь свое рождение. Видишь, как маленькое синенькое тельце первый раз издает громкий и отчетливый крик. Видишь, как наклоняется любимая мама над твоей колыбелькой. Чувствуешь ту теплоту и ласку, что исходят от рук такого родного отца. И у тебя на глаза наворачиваются слезы умиления. Стоп, слезы? Откуда слезы в «ничто»? Ты проводишь по абсолютно сухим щекам, вернее ты думаешь, что проводишь по ним. Ведь в твоем новом абсолютно бестелесном облике нет, не только рук, но и щек. Затем опускаешь взгляд, пытаясь рассмотреть следы слез на пальцах, но у тебя не выходит. И ты оставляешь такое бесполезное занятие на потом и внимательно всматриваешься в постоянно сменяющиеся картинки твоего прошлого, появляющиеся перед тобой.
Вот ты делаешь первый шаг, а мама, стоя на коленях, зовет тебя к себе. И ты шагаешь, пока еще не уверенно, все чаще цепляясь за руки идущего за спиной отца, но все же упорно двигаешься вперед к заветной цели – твоей мамочке. Потом кадр сменяется лицом счастливо улыбающегося родителя, потому что первое слово, которое ты произнесла, было «папа». А мама подходит и просто обнимает вас обоих. И опять ты чувствуешь на щеках слезы, но на этот раз уже не пытаешься убедиться в их наличии, а просто открываешь глаза пошире и смотришь дальше.
А дальше – просто мелькание дней, похожих друг на друга как две капли воды. Но ты все с той же сосредоточенностью всматриваешься в них, пытаясь понять и вспомнить себя. Вспомнить о том, как это было. И ты видишь детский сад, ненавистную манную кашу на завтрак, любимый сончас, потому что можно пошалить без свидетелей, хороших и самых близких друзей мальчишек, сохранившихся на всю жизнь. Потом, школа, первая и самая любимая учительница. Ты никак не можешь вспомнить, как же ее звали, зато прекрасно помнишь какие чувства она у тебя вызывала. Затем первые пятерки и твое настоящее неподдельное счастье от впервые выигранной олимпиады по математике, первый мальчик, который в третьем классе предложил тебе дружить «по-настоящему» и постоянно таскал твой портфель, первый экзамен и, конечно же, первая любовь. Как же давно это было! Все эти годы ты старательно подавляла воспоминания, не желая сохранить ничего, ведь в прошлом осталось так много боли. И смерть любимого отца у тебя на руках и первая неудача в любви, и болезнь единственной и самой дорогой на свете женщины – твоей мамы.
Но ты как-то упустила из виду, что там было и много хорошего. Например, вот сейчас ты видишь свой первый выпускной бал. Да, ты прекрасно помнишь, как это было! Волшебно! Восхитительно! Когда ты идешь через зал в длинном до пола вечернем платье (которое вы с мамой всю ночь перешивали из бабушкиного подвенечного), и чувствуешь восхищенные взгляды встречных парней. Конечно, может и небыли они столь восхищенными как тебе казалось, но ты в тот момент была по-настоящему счастлива. Ты снова видишь свою первую любовь, которая так и не стала «на всю жизнь», но все же дала тебе неоценимый опыт. Видишь радостные лица родителей и учителей и понимаешь, что тебе есть чем гордиться. Например, гордиться собой. Такой собой, какая ты есть. Не нужно пытаться что-то изменить, ты именно такая, какая вышла и ничто не сможет сделать тебя лучше, в особенности попытки что-либо изменить.
Потом ты видишь первый приемный экзамен в университет и свои судорожно сжатые на груди руки у большого стенда в холе главного корпуса, а потом читаешь свою фамилию. Читаешь медленно, по слогам, боясь ошибиться, и стараешься запомнить буквально все, каждую незначительную мелочь, начиная от цвета ручки, которой была сделана запись и заканчивая номером твоей фамилии в списке. И ты несешься домой, переполненная счастьем. А вечером у вас общий семейный сбор по столь радостному поводу.
Затем снова вереница одинаковых дней, полностью заполненных учебой и общением с новыми друзьями. Редкие встречи с одноклассниками и парнями из детсада, которые выросли, так же как и ты, но все еще остались твоими маленькими товарищами. А потом опять экзамены, повторяющиеся каждые полгода. И так пять лет однообразия, прервавшегося лишь однажды, на похороны отца.
Все вышло как-то неожиданно, да и когда это бывает иначе? Был осенний короткий день, с рано наступающими сумерками и ужасно холодными вечерами. Вся семья собралась дома перед растопленным камином в теплых домашних халатах и забавных тапочках с помпончиками, в изобилии нашитых мамой. А потом раз, и все изменилось. Ты и сама не можешь вспомнить, как это произошло. Вы просто сидели и разговаривали, смеялись над шутками отца и улыбались комментариям мамы… А потом отец просто схватился за грудь и начал заваливаться на спину. Приехавшая скорая, поставила диагноз – инфаркт. Посмертно.
А потом были похороны, и ты снова чувствуешь всю прошлую боль. Невозможно забыть боль утраты, она остается с нами на всю жизнь. А ты снова плачешь навзрыд над дорогим человеком и даже не задумываешься, что просто на это не способна в своем нынешнем состоянии.
И все продолжается – продолжается жизнь. И ты снова живешь. Тянутся бесконечные дни, проходят одинокие ночи, а в мыслях все чаще появляется безнадега. Потом, наконец, ты видишь защиту диплома, видишь счастливые лица своих однокурсников и думаешь о том, что даже ни разу о них не вспомнила с тех пор. Получаешь диплом с отличием перед полностью забитым людьми залом и нисколько не смущаешься поздравлениям.
А дальше потянулись еще более серые будни, не насыщенные никакими событиями, и ты просто плывешь по течению памяти, переживая заново трудные поиски работы, постоянное метание по больницам с мамой и свою так и не устроенную личную жизнь. Нельзя сказать, что ты не пыталась, нет, ты даже пробовала жить с парнем, снимая квартиру. Вот только очередной приступ у мамы сломал так ненадежно выстроенную пирамидку и все полетело в тартарары. А потом снова поиски работы и снова больницы. Именно тогда ты решила, что твоя жизнь окончательно не задалась и ничего менять смысла нет. К тому моменту в твоей душе прочно поселилось равнодушие, растянувшись на всю оставшуюся жизнь, вплоть до этого момента.
И вот ты видишь себя этим утром. Позавтракав, выходишь из дома и размахиваешь руками пытаясь остановить захлопнувшую двери прямо перед твоим носом маршрутку. А потом топаешь ногой, когда это так и не удалось. Видишь, словно через густой туман, как выворачивает из-за поворота черный навороченный джип с московскими номерами и козырными циферками 007. И ты медленно поворачиваешься, преодолевая свой страх, пытаясь в последний момент взглянуть в лицо опасности.
Как оказалось, у опасности может быть очень милое личико восемнадцатилетней блондинки, которое в этот момент не омрачено ни единым проблеском мысли. И это детское кукольное личико приближается к тебе со скоростью сто километров в час, а потом попросту пропадает, заслоненное серым туманом перед глазами и ощущением дикой боли во всем теле. Ты еще успеваешь почувствовать, как от ужасного удара отлетела к стене соседнего дома, переломав об нее те кости, что не были сломаны джипом. Ты еще слышишь дикий визг девчонки в последний момент все же попытавшейся затормозить. Но все это уже не волнует тебя.
И ты смотришь со стороны на склоненные над твоим израненным распростертым на земле телом лица и думаешь «Как же так?». Словно и не ты только что дышала, мечтала и нервничала об опоздании на работу? Словно не ты еще минуту назад жила? А потом приходит оно, ПОНИМАНИЕ. И до тебя, наконец, доходит и смысл бесконечного падения и полупризрачное состояние и нахлынувшие ни с того ни с сего воспоминания. Все встает на свои места и ты понимаешь, что ты уже не жива, как раньше, но и еще не мертва, иначе оказалась бы не здесь, в «ничто». И вдруг тебя охватывает непреодолимое желание жить, дышать, снова мучиться и мечтать, снова страдать и ненавидеть, и самое главное снова любить. Любить все вокруг, а главное любить жизнь и жить любой ценой.
И ты, словно очнувшись, начинаешь сопротивляться все еще продолжающемуся падению. Ты изо всех сил тормозишь себя, размахивая руками, раскидывая их в стороны и пытаясь зацепиться за плотный воздух, но это никак не отражается на твоей скорости. И вот когда уже начинают опускаться руки и приходит понимание полнейшей бесполезности всего предпринятого, ты вдруг видишь вдали белый свет и вновь начинаешь действовать руками и ногами на грани собственных возможностей, пытаясь до него добраться. И это небывалое счастье, когда тебе это удается. Ты, довольно улыбаясь, делаешь последний шаг, отделяющий тебя и «ничто» от белого шара, сворачивающегося воронкой, и вновь летишь. Только на этот раз полет явно имеет конечную цель и ты знаешь, какой она будет. Ты летишь к себе, по спирали, все больше опускаясь вниз и наращивая скорость. Этот полет отличается от предыдущего столь разительно, что ты больше не боишься умереть, теперь ты точно знаешь, что будешь жить.
А потом полет прерывается резким толчком в грудь и ты падаешь на твердую, металлическую поверхность. И ты понимаешь, что значат для тебя слова «металлическая» и «поверхность». Ты вновь можешь чувствовать, а возможно сможешь и увидеть. С этой мыслью ты распахиваешь глаза и в упор смотришь на склонившегося над тобой врача в хирургическом халате. И ты пытаешься ему улыбнуться, но это не удается, потому что тут тебя настигает боль. Не просто боль, а БОЛЬ. Ты никогда раньше такого не испытывала и вряд ли еще испытаешь. Именно это ощущение заставляет тебя вновь нырнуть в забытье, на этот раз временное и быстротечное, но ты все же успеваешь услышать слова произнесенные удивленным доктором. «Она жива!». А потом погружаешься в темноту с так и не сошедшей с губ улыбкой.
Только на этот раз ты точно знаешь, как ты проведешь свою оставшуюся ЖИЗНЬ!