Глава ССCXXI


«Наши войска эвакуируют Тихвин», - записал Гальдер в дневнике вечером 8 декабря. Днём у него состоялся очередной продолжительный разговор с фон Боком. Вывод, к которому пришли оба стратега, был неутешительным: ни на одном участке фронта группа армий «Центр» не могла устоять в случае крупного наступления противника. Необходим был немедленный отвод всей группы армий. Приходилось принять как данность неизбежные при таком отходе большие потери в вооружении и матчасти. Оставаться на занимаемых позициях означало бы для группы армий вероятный полный разгром.
Вечером в Главный штаб пришли новые сведения о продолжающемся выдвижении к правому флангу танковой армии Гудериана свежей русской армии. Выдвижение осуществлялось эшелонами по железной дороге Рязань-Воронеж и маршевыми колонными. Положение Гудериана в дефиле между невзятой Тулой, Каширой и новой русской армией, надвигающейся с востока, становилось крайне опасным. Удерживать правым флангом свежую неприятельскую армию на рубеже верховьев Дона, продолжая одновременно отбиваться от наседающего на него со стороны Каширы гвардейского кавалерийского корпуса Белова и не имея надёжного обеспечения на левом фланге, где 43-й армейский корпус Хейнрици подвергся сильному давлению превосходящих сил противника, - это было уже слишком даже для Гудериана. «Фокусы фокусами, а законы стратегии одинаковы для всех», - с явным удовлетворением констатировал начальник Главного штаба, увидев в происходящем на фронте 2-й танковой армии заслуженное возмездие Немезиды. Теперь, когда справедливость восторжествовала, а затаённые негодование и обида на удачливого генерала улеглись, Гальдер готов был сменить гнев на милость и помочь Гудериану избежать худшего. В глубине души Гальдер даже рассчитывал на особую изворотливость командующего танковой армией, без которой высшему командованию было бы теперь очень трудно консолидировать быстро ухудшающееся оперативное положение на правом фланге группы армий «Центр». На левом фланге группы армий положение было не лучше. Прорвав фронт ударом со стороны Дмитрова, противник смял левый фланг 3-й танковой группы и ввёл в прорыв танки, создав непосредственную угрозу штабу 56-го мотокорпуса и Клину, важнейшему узлу коммуникаций фон Бока севернее Москвы. Усилить левый фланг за счёт центра фон Бок не имел возможности: на истринском направлении левый фланг 4-й армии фон Клюге подвергся очень сильному давлению Рокоссовского. Ничего нельзя было перебросить к участку прорыва и с севера, из-под Твери, где противник также перешёл в наступление с явным намерением вернуть себе город.
Связавшись в очередной раз с фон Боком, Гальдер обсудил с ним в общих чертах план немедленного отвода 3-й и 4-й танковых групп, которые лишь во взаимодействии друг с другом могли теперь рассчитывать на благополучный исход отступления под ударами сибирских дивизий противника, появление которых на фронте под Москвой, по-видимому, стало следствием объявления Японией войны Соединённым Штатам.
Следующий день, 9 декабря, начался в штабе Гальдера с сообщения о яростных атаках, которым подверглись оборонительные позиции фон Клейста на обледенелом берегу реки Миус. Все атаки были отражены огнём вкопанных в берег танков. Не увенчались успехом и атаки противника против 17-й армии, носившие скорее всего демонстративный характер. Как и следовало ожидать, кавалерия противника, обнаруженная на правом фланге 2-й армии в районе Касторного, перешла в наступление, прорвала фронт и силами пока лишь одной дивизии вышла на оперативный простор, угрожая коммуникациям главных сил 2-й армии, ведущих наступление на Елец и Воронеж. Другой прорыв фронта, на левом фланге 3-й танковой группы северо-восточнее Клина, также не был ликвидирован. Ожесточённые бои продолжались на Волге в районе Твери. И здесь противник привёл в движение весьма значительные силы.
Уже не подлежало сомнению: большое наступление русских, которого опасались Гальдер и фон Бок, началось. Противник чувствовал себя достаточно сильным, чтобы одновременно наступать под Москвой, в районе Тихвина, на воронежском направлении и на фронте группы армий «Юг». Весь Восточный фронт подвергся сильному давлению, и это ограничивало и без того небольшую свободу манёвра германских Сухопутных сил, истощивших на Востоке все свои резервы. Как следствие, кризисы возникали один за другим, то на одном, то на другом участке растянутого на тысячи километров фронта. Гитлер реагировал азартно, то и дело брал в руки руководство войсками по мелочам, отдавал приказы через голову Главного штаба, чем лишь ещё более увеличивал проблемы командования. Напротив, Генштаб противника впервые демонстрировал заметно большую эффективность оперативного руководства войсками, чем в начале кампании. Полгода войны не прошли даром для советских штабов. Теперь, когда явное превосходство немецких стратегов было утрачено, исход всей кампании не мог вызывать сомнений. Превосходство противника в ресурсах должно было решить войну в его пользу.
Размышления Гальдера прервал явившийся с докладом генерал-квартирмейстер Вагнер. Он доложил о ежедневном падеже 1100 лошадей и уже имеющемся некомплекте в 160 000 лошадей – их предстояло изыскать для Восточного фронта к весне. Лошади были главным и практически единственным транспортным средством немецких пехотных дивизий, и без ликвидации некомплекта конского состава не могло быть и речи о ведении активных операций в 1942 году.
10 декабря наступление русских в районе Твери кое-как удалось остановить. Кровопролитные бои, продолжавшиеся на фронте группы армий «Юг», также завершились вничью. Потери с обеих сторон были велики. Отступление из Тихвина происходило с тяжёлыми арьергардными боями, но организованно. И лишь положение на правом фланге Гудериана в районе Сталиногорска и на левом фланге фон Рейнхардта в районе Клина оставалось критическим.
Гальдер засиделся в Главном штабе допоздна.






.