1

- Вам приказываю выступить на охрану Государственной границы СССР. Вид наряда – дозор правого фланга, задача – не допустить безнаказанного нарушения Государственной границы. После получения приказа, с места заряжания оружия…
«Вот козёл, опять на правый» - За свою, почти двухлетнюю службу сержант Мартиненко приобрёл способность, которая его очень выручала. Слушая начальство, думать о своём, но при этом, всё запоминать и прекрасно видеть выражение лица, того или иного старлея, прапорщика или майора, коих множество встретил он за свою, подходящую уже к концу службу.

Вот и сейчас-ужасно досадно было отбросить все мечты о левом (3 км. туда, 3 км. обратно) и готовить себя к правому (9 км. туда, 9 км. обратно и всё в гору) флангу. Мысленно он крыл Карася за этот подарок последними словами, соображая параллельно как бы пройти этот путь с наименьшими затратами сил. Однако, как только услышал: «Вопросы?» моментально забубнил:
-Вопросов нет, приказ ясен. Есть, выступить на Охрану Государственной границы СССР. Вид наряда – дозор правого фланга, задача – не допустить безнаказанного нарушения Государственной границы. После получения приказа, с места заряжания оружия выдвигаюсь к месту несения службы. Службу организую путём осмотра линейной части системы и КСП. Связь с дежурным от каждого…

- Выполняйте приказ! – У Карася никогда не хватало терпения выслушивать повторение приказа. Согласно « Инструкции по охране Государственной Границы СССР» пограничник, после получения приказа обязан был повторить его слово в слово. Однако в исполнении Мартиненко, Карася это особенно раздражало.
- Наряд, на охрану Государственной границы шагом марш! – Гавкнул дежурный по заставе ефрейтор Сенаторов. Он дежурил всего лишь второй раз и очень старался.
Нарочно цокая новенькими подковами по кафельному полу коридора, Мартиненко открыл дверь. И зажмурился от ударившего в глаза солнца!
- Дембель! – Выдохнул он.
- Ещё трубить и трубить, - вяло отозвался младший наряда Супрун, долговязый сумской парняга. Он был младше призывом на пол года и в тайне завидовал дембелю.
- Это тебе сынок трубить и трубить, - бодро отозвался Мартиненко, - а мне ещё пару-тройку месяцев и домой.

Они подошли к «заряжалке» («Место заряжания оружия», которое было упомянуто в приказе) положили стволы автоматов без магазинов на подобие футбольных ворот только в четыре раза меньше. Передёрнули затворы автоматов, направленных на бетонную стенку, которая располагалась в метре от ворот. Дежурный по заставе стоял с боку и контролировал этот процесс. После того, как каждый нажал на курок, и выстрелов не последовало, дежурный выдал наряду по два магазина на каждого. Магазин содержал в себе двадцать пять патронов.

- Задержат вас из-за фестиваля, вот тогда попляшете, - угрюмо позлорадствовал вдруг Супрун.
События разворачивались в начале марта 1985 года. Летом этого года в Москве должен был начаться Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. По этому случаю в погранвойсках ходили самые разнообразные слухи. Что, мол, и задержат дембелей на полгода, и служба будет идти только по усиленному варианту.
- Не тарахти, КПП (контрольно пропускные пункты на границе) может, и задержат, а мы при чём? - Отозвался старший наряда.

У Супруна в это солнечное, весеннее утро не было особого желания злить дембеля, к тому же крутой подъём отбивал всякую охоту препираться.
К месту несения службы наряд выдвигался в гору в течение десяти минут. Подойдя к колючей проволоке, которая называлась системой, и тянулся на всём протяжении сухопутной границе СССР, Мартиненко, как старший наряда открыл ворота. Система сработала. На экране перед дежурным по заставе высветилась цифра четырнадцать. Именно на этом участке системы располагались ворота. Достав из чехла телефонную трубку, сержант подошёл к столбу по ту сторону системы и вставил, как сейчас бы сказали пальчиковый штекер трубки в гнездо. В трубке послышалось:
- Дежурный по заставе ефрейтор Сенаторов.
- Ворота прошёл, - коротко бросил сержант, усмехнувшись, и отключил трубку, - Сенька-то старается, - продолжил он, обращаясь уже к Супруну, - да уж, нас уволят в запас и кое-кому лучше по ПЗ дежурить, чем по горам лазить.
- А мне лучше по горам лазить, - отозвался Супрун заделывая, при этом КСП (контрольно следовая полоса), - для здоровья полезней.

В этих словах Супруна заключался смысл, понятный только пограничнику. Не было на заставе ответственней и хлопотней службы, нежели дежурный по ПЗ. Связь с отрядом в экстренных ситуациях, выдача и приём оружия нарядам, контроль нарядов во время их нахождения на границе и т.д. и т.п. Недаром дежурили по заставе двенадцать часов, а не сутки как это было во всей Советской армии.

Пограничники двинулись по правому флангу. Мартиненко осматривал КСП, Супрун систему. Шли молча. Супрун обдумывал очередное письмо жене. Женился он до армии и по этому поводу, как всякий совершивший подобную глупость, в тайне страдал. Письма жене Супрун писал раз в неделю, а поскольку за неделю с ним ничего особенного не случалось, то есть: служба – сон, сон – служба, в письмах частенько любил прихвастнуть. Многозначительно ставил многоточия. Мол, сама должна понимать: «Наша служба и опасна и трудна». Зачастую же делился своими мечтами – как они славно заживут втроём (год назад у них родилась дочка), когда он вернётся на «гражданку».
Мартиненко, идя впереди Супруна метров двадцать, принялся сочинять стихи. Он всегда сочинял стихи, идя в дозоре, если был в хорошем расположении духа. На этот раз он взял за основу одну из заунывных «дембельских» песен, которые ему страшно не нравились главным образом из-за текста.
Первая строчка легко легла на мелодию:
«Я часто вспоминаю время то-о-о...
Две минуты раздумья и:
…Когда я шёл по флангу с автоматом.
Теперь надо было подбирать рифмы, тут было сложнее. И если третья строчка родилась сравнительно легко,
…И мне тогда сказать не мог никто-о-о.
То последняя - никак не получалась.
«Автоматом-прикладом, автоматом-гранатом, автоматом-Сократом…Тьфу!»
«Словарный запас всё-таки маловат»- думал сержант, уныло поглядывая на КСП, которое согласно инструкции, должен был разглядывать во все глаза, выискивая возможные следы нарушителя как простые, так и ухищрённые, как то: следы копыт оленя или кабана, вдавленные в землю камни, любое нарушение рельефа КСП.
«Да и то сказать – когда я последний раз читал путёвую книжку? Строевой устав и Инструкция по охране Государственной границы не считается…Стоп!»

На середине КСП после ночного дождя образовалась лужа. И вот прямо в центре лужи отчётливо виднелся след сапога, причём один единственный, ёлки-моталки! Мартиненко остановился как вкопанный, зачарованно вглядываясь в лужу.
Супрун, размышлял в это время как бы по оригинальней завершить своё послание к жене. Чтобы придумать вместо надоевших «жду ответа, как соловей лета», «люби меня как я тебя», «у солдата одна радость – письма любимой»? Он заметил остановку командира только тогда, когда чуть не сбил его с ног.

- Спишь козёл на ходу! – Заорал перепуганный сержант (вечно мне на правом не везёт), - систему за тебя белки будут осматривать?! Или приказ на выдвижение как молодому поставить?
- Ну, что ты орёшь Мартин? – Супрун назвал командира так, как его имели право называть только старослужащие и друзья. Супрун был другом. - В порядке система, что ей сделается? Ты что остановился, по-журчать надумал?
- Сейчас нажурчимся, - хмуро буркнул сержант, - вон смотри в луже след.
Он в тайне надеялся, что Супрун ухмыльнётся своей глуповатой улыбкой и брякнет что-нибудь вроде: «Нашёл след, олени здесь стадами ходят!» Однако тот озадаченно покачал головой и, ничего не сказав, посмотрел на сержанта особенным взглядом. Этот взгляд говорил: «Ты старший погран-наряда. Тебе отвечать - если это след нарушителя, а ты, обнаружив ничего, не предпримешь. С другой стороны, если зря шум поднять, ещё хуже. До дембеля будут дразнить друзья «чекисты», мол, тоже мне следопыты грёбанные, след оленя не смогли распознать!»

- И когда всё это кончиться! – Старший со всего размаху сел на ближайший валун и закурил, - кем я был на «гражданке»? Костя Мартиненко, Мартин, бас-гитара, весёлый парень, девочкам в подъездах песни пел. А теперь – командир технического отделения, старший погран-наряда, сержант Мартиненко. Вот ведь если тут какой-то козёл и прошёл, то это было часа три назад (последний наряд, во всяком случае, проходил здесь пять часов назад). За это время, как сказал бы один из героев О.Генри, нарушитель успел уже добежать до канадской границы. На соседке (соседней заставе) двое лопухов в прошлом году, по медвежьим, размытым следам на КСП, подняли «в ружьё» всю комендатуру (пять застав). Воевали до тех пор, пока сверх чуткая собака из отряда не привела «тревожку» прямо в логово медведя. От медведя отстреливались всем личным составом, изрешетив его настолько, что потом ни один из офицеров даже шкуру не захотел брать. Ладно, чёрт с ним! В конце концов – одноногих нарушителей не бывает, - сказал Мартин, затушив «бычок» и по-пограничному сунув его под валун, - пошли!

Супрун сочувственно глянул на командира и, отстав на положенные двадцать – тридцать метров стал внимательнее всматриваться в систему – длинный нескончаемый ряд двухметровых столбов, на которые через каждые десять сантиметров параллельно земли были набиты нити колючей проволоки. Он думал о том скором времени, когда Костин призыв уволиться в запас. Вот тогда-то Супрун и его «годки» досыта отведают ответственности старшего погран-наряда. А Мартиненко, чтобы отвлечься от мыслей о дисциплинарном батальоне, которые сами собой приходили в голову, принялся сочинять последнюю строчку первого куплета дембельской песни. Ею он рассчитывал месяца через два покорять сердца запорожских девчат.

Итак:
Я часто вспоминаю время то-о-о,
Когда я шёл по флангу с автоматом.
И мне тогда сказать не мог никто-о- о…
«Автоматом» - по прежнему ни с чем не рифмовалось, в голове прочно засел одноногий нарушитель, солнце зашло за тучи. Настроение упало окончательно.

Дозорная тропа, которой шёл наряд, стала подниматься в гору. Равнина кончилась, начались сопки. Идти стало тяжелей. Широкая лента КСП почти прервалась, грунт пошёл
каменистый, пахать на нём КСП не было возможности. Такие участки на горных заставах, а наши герои служили именно на горной заставе, назывались наименее контролируемыми. Одна надежда на систему. А систему на этой заставе обслуживало отделение, которое и возглавлял сержант Мартиненко. Так что на этих участках он чувствовал себя двояко: с одной стороны – КСП как таковой нет – смотреть вроде бы без толку, а с другой – если нарушитель пройдет, и система не сработает – это его прямая вина. Опять же светил «дисбат».

«Господи!» - тоскливо размышлял Мартин: «Полтора года хожу по лезвию ножа (школу сержантского состава можно не считать). И ради чего? Ради того, чтобы потом, на «гражданке», раз в году – двадцать восьмого мая (День пограничника) гоголем пройтись по Запорожью в зелёной фуражке? Двадцать шестого марта должен выйти приказ об увольнении нашего призыва в запас. В Советской армии будут увольнять в начале апреля, а нас в лучшем случае отпустят в начале июня»
На память пришёл капитан, чем-то неуловимо похожий на Никулина, который вёз Мартина два года назад в войска. Капитан всю дорогу был «под градусом» и постоянно распинался по поводу того, как им, дескать, повезло, что они попали в ПВ. Какая это честь, какая ответственность перед Родиной. «Не каждому дано право ходить по последним метрам родной земли!»
«Попался бы ты козёл мне на «гражданке» - я бы тебе честь оказал. Почему-то про марш-броски на десять километров с полной выкладкой он не рассказывал, про пять-шесть подъёмов по команде «В ружьё!» за одну дождливую ночь, тоже не гу-гу. Отрядные крысы из всяких там авторот уже, небось, альбомы оформили, а тут хоть бы «парадку» как следует выгла…»

-Марти-ин, - позвал Супрун почти шёпотом.
Сердце оборвалось и заёкало где-то в животе. «Опять!» - с тоской подумал сержант: «Такое было чудесное, солнечное утро и вот на тебе – сплошная непруха!» Костя остановился.
Сзади, почти на цыпочках подкрался Супрун:
- Видишь его?
- Кого? – Испуганно выдохнул Костя.
- Ты что командир, ослеп перед дембелем? - Как змея зашипел на ухо Супрун, - вон за турецким знаком кабанчик в орешнике пасётся, прошлогодние орешки из земли колупает.

Приглядевшись, Мартин увидел в метрах сто от них за бетонным белым столбом с красными полосами и полумесяцем вверху, совсем ещё молоденького кабанчика первогодку с очень заметным шрамом на боку.
- До заставы километров семь, хоть бомбы рви – никто не услышит, - всё так же шёпотом соблазнял Супрун, - давай, я его бахну. Лисник котлет нажарит.
Точно таким же шёпотом сержант продекламировал: «Старший пограничного наряда отвечает за охрану порученного участка границы, за точное выполнение приказа и за действия подчинённых ему пограничников».
- Ну, сам стреляй, метров сто - не больше, ты же на стрельбище за триста метров куклы кладёшь.
«Оружие применяется без предупреждения только в одном, единственном случае», - цитировал Мартин инструкцию, - «При отражении вторжения на территорию СССР войсковых групп и банд, не допуская при этом залёта пуль на территорию сопредельного государства».
- Да не ссы ты, хлопнем, перетащим по быстрому на нашу сторону, - не отставал Супрун, - никто и не догадается – камни кругом.
- Иди, звякни на Базу, - сказал Костя осторожно, чтобы не щелкнул, передёргивая, вернее перетягивая затвор, предварительно сняв предохранитель и поставив его на одиночную стрельбу.
Гнездо телефонной связи было неподалёку. Через тридцать секунд Супрун уже интересовался у дежурного, не собрался ли начальник случайно на границу.
- Нармолёк! Все на заставе и Карась и старшина.
Супрун ещё не успел договорить, а сержант уже целился.

А пока он целится, мы с Вами, читатель немного поразмышляем над его, пока что не совершившимся поступком. Бесцельная стрельба на границе вообще запрещена, а тем более по территории сопредельного государства…О чём он думает, раздолбай? Не наедаетесь, товарищ сержант, свежатенки захотелось? Да нет, кормят в принципе не плохо. Не ресторан конечно, но повар, молдаванин по фамилии Лисник, учился поварскому искусству ещё на «гражданке», и для него накормить вкусно тридцать парней не составляло труда. Обязанности свои он исполнял охотно – это было его призвание, а, как известно то, что делается с удовольствием, редко делается плохо.
Так зачем же лишать жизни невинное животное? Просто скучно. Скучно и тоскливо каждый день таскаться по горам вперемежку с ещё более тоскливыми ночными дежурствами по заставе.
А может всё-таки дрогнет рука или какое-то предчувствие остановит палец, готовый нажать на курок?
- Что-то мне не по себе, - сказал Мартиненко, опуская автомат.
- Да стреляй ты! – Супрун уже представлял себе куски жареной свинины на тарелке, - я сам сейчас его грохну, если тебе слабо!
- Постой, а ты ничего не слышишь? Вроде как подковка о камень цокнула, - сержант посмотрел на право.
И в эту же секунду кабанчик, с которого оба пограничника не спускали глаз последние пять минут, поднял голову и глянул за спины наших героев. Они тоже как по команде повернулись. При этом Мартиненко автоматически отсоединив магазин и поставив на место предохранитель, закинул автомат за плечо. Ещё пара секунд - и перед ними, как из- под земли, вырос низенький, коротконогий комендант,. подполковник Стасюк (в его курировании находилось комендатура из пяти застав), страшно довольный их растерянностью.
Сделав шаг вперёд, сержант загробным голосом стал рапортовать:
-Товарищ подполковник, пограничный наряд выполняет приказ по охране Государственной границы. За время несения службы, признаков нарушения границы не обнаружено. Старший наряда – сержант Мартиненко.
Краем глаза он увидел, как кабан лениво потрусил прочь.
«Повезло тебе, турецкий кабан!» - Подумалось ему.

2
Возвращаться было веселей. Без приключений они добрались до стыка с соседней заставой.
Как предписывала инструкция, проверили и крайний участок «соседки». Связались через тамошнего дежурного со своим начальником, подтвердив тем самым, что всё сделали, как положено, и теперь шли обратно.
Мартиненко невольно усмехнулся, вспомнив разговор с подполковником Стасюком, который произошёл после его рапорта.
Проверив у наряда наличие верёвок, которыми в случае чего можно было бы связать нарушителя, комплект вооружения, комендант даже понюхал стволы их автоматов. Если из автомата пахнет тухлым яйцом, значит - из него недавно стреляли.
Сержант от души похвалил сам себя за осмотрительность.
-А пропуск – отзыв? – Лукаво улыбаясь, спросил подполковник, после того, как всё проверил.
- Москва – метчик! – Без запинки отчеканил Мартин пропуск- отзыв, который был определён на текущие сутки по всей комендатуре.
- Что знаешь – молодец, - спокойно парировал комендант, - почему у меня не спросил ещё до рапорта?
- По инструкции, я обязан спрашивать пропуск у тех военнослужащих, которых не знаю. А кто же вас у нас на комендатуре не знает, товарищ ПОЛКОВНИК?
И сержант одарил коменданта такой простодушной улыбкой, что Стасюк просто не смог обрушиться с нагоняем на такого симпатичного молодого человека.
- Продолжайте выполнять приказ! – Козырнул он наряду.
- Есть! – В один голос ответили «чекисты» и они расстались с миром.

- Товарищ ПОЛКОВНИК, - поймав улыбку командира, передразнил вдруг Супрун.
- Да, ладно, - отозвался всё ещё улыбаясь, Мартин, - мелочь, а деду приятно.
Дело в том, что когда майор получает звание подполковника, это даёт ему ощутимые шансы, что пусть даже при выходе на пенсию, он полковника всё-таки получит. Поэтому подчинённые данного подполковника частенько называют его званием, которое он вообще-то ещё не заслужил. В основном, желая подольститься, конечно.
И язва Супрун естественно обратил внимание на грубоватую лесть командира.
Когда до места встречи с комендантом оставалось пройти каких-то пару сотен метров, слева, за системой послышался треск ломаемых веток. Как по команде оба воина упали на землю и изготовились к стрельбе.
- Что это было, как ты думаешь? – Спросил негромко Супрун более опытного сержанта.
Они лежали уже почти минуту – треск не повторялся.
- Не знаю, - так же тихо ответил командир, - не похоже на нарушителя, но давай на всякий случай рассредоточимся.
И они откатились друг от друга на расстояние пятнадцати метров. Оба знали, поскольку служили уже не первый год, - чем дальше они друг от друга, - тем меньше шансов у врага накрыть их одной очередью.
И в тот момент, когда Мартин последний раз, перевернувшись, вновь изготовился к стрельбе, опять послышался треск. Кусты раздвинулись, и в двух метрах от системы показался медведь. Был он очень худой и злой. Увидев перед собой препятствие в виде колючей проволоки, зверь в замешательстве остановился. Мартин использовал эту паузу для того, чтобы по матроски наслюнявить палец и определил направление ветра.
«Слав Богу!» - подумал он: «Ветер на нас».

У медведя изумительный нюх и если бы ветер дул в его сторону, он обязательно учуял бы наших героев. Тем более что оба были курильщиками.
Ну, и чего бояться двум бойцам с автоматами? С двух стволов они из него решето сделают!
Если вы так подумали, значит – не встречались с медведями. Может вы видели медведей, которые бегают на задних лапах в цирке? Они ведь совсем не страшные, правда?
Только не стоит забывать, что их чуть ли не с самого рождения дрессировщики кормят из сосок, воспитывают и они привыкают к людям. И то, иногда, если не доглядеть, они могут легко снять скальп с подошедшего слишком близко, постороннего человека.
Взрослый же самец-медведь, родившийся в лесу, да ещё почему-то пробудившийся от спячки раньше времени, может одним броском достать и разорвать любого, кто ему не понравится. А не нравятся ему в такие моменты все. Даже смертельно раненый, медведь успеет вас, как минимум покалечить.

Всё это было известно обоим пограничникам. И они, хоть и были готовы к стрельбе в любой момент, но замерли и не шевелились. Медведь осторожно потрогал лапой инженерно- техническое сооружение. Видно было, что он уже встречался с колючей проволокой и воспоминания были малоприятными. Потом вдруг развернулся и скрылся в кустах с тем же треском, который поверг наших «погранцов» на землю.
- Фуу-х! – Выдохнул сержант, - я уже думал – придётся стрелять.
- Если бы пришлось стрелять, - отозвался Супрун, - одного из нас он бы точно разнёс на фрагменты.
Они поднялись, отряхнулись и пошли дальше, время от времени оглядываясь.
- Слушай! – Удивился Супрун, - медведь – в марте! Ты такое видел?
- Да в том то и дело, что нет, - ответил сержант, - в этих местах они спят, по крайней мере, до апреля.
- Такое впечатление…- Задумчиво произнёс Супрун.
- Такое впечатление, - договорил за него командир, - что его кто-то разбудил.
Они начали подниматься в гору. И в этот момент прозвучал выстрел. Супруна откинуло вправо и он, схватившись за плечо, покатился под горку. Мартин нырнул вперёд и влево.
«Главное – рассредоточиться» - пульсировало у него в голове: «Нельзя быть кучной мишенью» От неожиданности, он не понял - с какой стороны стреляли. Очень это его беспокоило.
-Саня, ты жив? – Негромко спросил сержант.
Если Супрун и ответил, то его голос заглушил новый выстрел. Стреляли из-за системы.
«Из «Макарова» бьёт, падло!» - со злостью подумал Мартин.
Большего всего его сейчас беспокоил Супрун. Супрун, с его глуповатой улыбкой, муж и отец. Супрун, с его вечными подколками. Верный друг.
«А ведь дочку свою он так ещё и не видел»- Подумалось Косте.
- Супрун, ты жив! – Заорал он, уже не таясь, и тут же перекатился за ближайшую опору телефонной связи. Выстрела не последовало, зато неожиданно близко прозвучал знакомый голос:
- Да жив я, жив. Не ори.
Супрун сидел в пяти метрах за опорой, которая кое-как закрывала его от возможных выстрелов.
- С тыла бьёт, гад! – Морщась от боли, процедил младший наряда.
- Сильно те…- Договорить Мартин не успел. Новый выстрел отколол щепку от опоры прямо у него над головой.
«Так – успокоиться и начинать действовать» - попытался взять себя в руки командир технического отделения: «А то Супрун истечёт кровью. До заставы семь километров. Выстрелов там не слышно, сопки закрывают. Телефонное гнездо метрах в ста отсюда, могу и не добежать».
Метрах в двадцати между собой и телефонным гнездом, Мартин заметил валун метра полтора в диаметре. Дав короткую очередь в ту сторону, откуда звучали выстрелы, он, сильно пригибаясь, бросился к валуну. И тут он услышал знакомый хлопок и шипение. Оглянувшись на бегу, он увидел уходящую в небо красную ракету. Это Супрун, одной левой рукой каким-то чудом умудрился зарядить ракетницу, и теперь пытался подать сигнал о помощи – три красных ракеты. В опору, за которой сидел Супрун с другой стороны тут же впились две пули. Мартин был уже за валуном и дал ещё одну очередь в сторону прозвучавших выстрелов. Теперь, как ему показалось, более или менее точно.
Беда состояла в том, что ребята находились на открытой местности. В том время, как стрелявший из «Макарова», был скрыт кустами и деревьями. Хлоп! Ушла ещё одна ракета.
«Молодец, Саня!» - Хотел крикнуть Костя, но, выглянув из-за валуна, похолодел. Супрун сидел с опущенной головой. СПШ (сигнальный пистолет Шпагова) валялся рядом. И тут сержанта осенило: если ты нарушитель, который идёт из Турции в Союз, зачем затевать перестрелку с нарядом? Прошёл и беги как можно дальше пока не кончиться погранзона.
Если же ты собрался в Турцию, подожди, пока пройдёт наряд и рви когти за границу. В обоих случаях перестрелка с нарядом выглядела абсурдом.
- Чего тебе надо, гад?! – От злости его голос сорвался на визг.
- Автоматы мне ваши нужны, фраерок, - прозвучал в ответ насмешливый блатной голос, - и побыстрей. Хотя ракеты ваши всё равно с заставы не увидят. Я тут всё кругом обла…
Очередь, которую выпустил Мартин на голос, заглушила последнюю фразу бандита.
Каждую неделю сержант Мартиненко ездил на ПУЦ (полевой учебный центр).
Порядок был таков: в среду ехала на занятия половина личного состава заставы, в четверг остальные. Пограничники не могли бросить без охраны границу.

На ПУЦе они преодолевали на время КПП (комплексная полоса пограничника), бегали марш-броски, тренировались в рукопашном бое, метали штык-нож и стреляли, стреляли, стреляли. Поэтому, он почти точно знал – один рожок с патронами он уже израсходовал.
Отсоединив магазин, Костя убедился в том, что был прав. Пока он присоединял второй магазин, из-за кустов донеслось:
- Слышь, «погранец»! Отдай автоматы, забирай своего дружка и вали отсюда. Пока ты здесь в Рембо играешь, он кровью истечёт.
Мартину ничего не оставалось, как врезать очередью веером на голос. Чуть левее от ветки, которую срезало последней пулей очереди, прозвучало:
- Зря патроны тратишь! Я тебя вижу, а ты меня нет.
От злости и безнадёги сержант саданул по кустам ещё более длинной очередью.
- Давай, решай, пока патроны не кончились, - глумился бандит уже совсем с другой стороны, - когда кончаться – я тебя голыми руками возьму.
По самому низу ветвей, стараясь расширить зону обстрела, Костя произвёл ещё один обстрел, последний. Так же как с первым рожком, он практически был уверен – патронов уже не осталось.
«Как же, возьмёшь ты меня голыми руками!» - с ожесточением подумал сержант: «У меня ещё есть штык–нож».
Штык – нож! Он ведь каждую неделю метал штык – нож по мишеням на ПУЦе!
- Ладно, твоя взяла, забирай автоматы, - прокричал Мартин, одновременно доставая нож из ножен, - но если не дашь раненого друга унести – сука будешь последняя!
И он кинул свой автомат на два метра вперёд.
- Вот и хорошо, - сказал бандит, выходя из кустов, - а то у меня уже патроны кончаются.
Вскочить – секунда. Размахнуться и метнуть нож - ещё одна. Но бандит как раз в это время нагнулся за автоматом. И хотя сержант старался метнуть по ниже, нож просвистел над самым ухом нарушителя. Бандит быстро выпрямился и насмешливо глянул на пограничника…
И в тот же миг за спиной у нарушителя послышался душераздирающий визг. Сзади, прямо в ноги бандита врезался коричневый шар с копытами, со шрамом на боку и не большим порезом на задней ноге. Бандит как стоял, так и грохнулся назад, под уклон.
Ни на что, не надеясь, сержант бросился к автомату, поднял его и нажал на курок. Два выстрела подряд совпали со стоном, который издал нарушитель.
«Надо же, просчитался!» - На удивление спокойно подумал Мартиненко.
Пока Мартин перевязывал Супруна (тот, слав Богу дышал), он всё прислушивался к визгу кабана, который раздавался вдалеке. Потом когда взвалил Супруна на одно плечо, а автоматы на другое, он усмехнулся: «Эх ты, бедолага!» - думал он о том, кого два часа назад чуть не подстрелил на котлеты: « Был турецкий кабан, а стал наш, да ещё и жизни хорошим людям спас. А что порезал – извини, до свадьбы заживёт!»




-