1

Это была первая мысль, которая пришла в голову младшего сержанта Мартиненко при виде этого животного. Приземистый, с копытами поросшими гривой, очень плотный жеребец. В общем Илье Муромцу на таком ездить, а не субтильному городскому парню, который до этого лошадей видел только в кино. Однако выбора у младшего сержанта не было.
Стояла ранняя весна 1984 года. Третья застава N – ского погранотряда Закавказского пограничного округа гудела как встревоженный улей. В ружьё!
Эта команда, зычным голосом провозглашенная дежурным по заставе, сопровождалась весёленьким звуковым сигналом. Сигнал этот, очень напоминающий вопли бешеной кукушки, не оставил равнодушным никого. Даже полудикого кота Леопольда, который зимует на заставе, а летом из принципа живёт в лесу, соседствуя с волками и медведями. Это, казалось бы, мирное животное, тоже высунуло усатую морду из сушилки. В том плане, что, мол: «Может, и я на что сгожусь?»
О людях и говорить не приходиться… Одни, под завывания нездоровой птицы, погрузились в Газ – 66 и уехали. Это заслоны. Они будут перекрывать наиболее вероятное движение нарушителя границы в тылу. Другие, тревожная группа во главе с прапорщиком Ведмидем, очень быстро добежали до конюшни, где их ждали уже осёдланные лошади. Эти должны были задержать нарушителя любой ценой непосредственно на границе. Трёх минут не прошло, как «тревожка», кто рысью, кто галопом, скрылась из вида.

А младший сержант Мартиненко к этому времени только лишь взгромоздился на легендарного конягу. На заставу Мартин (так его звали друзья) прибыл всего два месяца назад. Верховой езде его, сугубо городского парня, никто не учил. И хотя он постоянно был в составе тревожной группы, как командир технического отделения, он впервые выезжал по команде «В ружьё» верхом. И он сам попросил коня по - спокойней.
Скорее всего, Илья Муромец был привыкший к тому, что конь вывозил его на подвиги только шагом. Иначе как объяснить что богатырский, рыжий как корова, мерин Васька, ну никак не желал переходить ни на рысь, ни на галоп?! А турецкая граница это вам не шуточки! На той стороне поселения курдов- исламистов. Эти бородатые мусульмане – ортодоксы не праздновали ни своих, ни чужих. Только вот Ваське на это было наплевать. Пока шла более или менее равнина, он хоть шагом, но двигался. Когда же появилась первая сопка на пути (застава была горная), он встал как вкопанный. Ни уговоры, ни удары палкой по бокам (даже пару раз по морде) на него не действовали. Короче – манкировала эта скотина своими прямыми обязанностями.
И тут Мартин услышал отдалённые выстрелы. Горы здорово скрадывают звуки. Если крикнешь вдоль ущелья – раздастся эхо. Только вот за горой, правой или левой не слышно даже взрыва гранаты. То, что Мартин услышал выстрелы, говорило о том, что бой идёт совсем близко. Сняв с Васьки уздечку, комтех привязал его к ближайшему телефонному столбу и побежал на звуки выстрелов.

Перестрелки на участке, который прикрывала застава Мартина, были обычным явлением. На той стороне ни порядка, ни закона не существовало по определению.
Официальные власти Турции давно махнули рукой на то, чтобы навести порядок на территориях занимаемых курдами-исламистами. И те разбойничали, как хотели и где хотели. Занимались контрабандой и другими непотребными делами. Только вот для разбоя необходимо оружие. А где его взять? А вон - между широкой пропаханной полосой земли и забором из колючей проволоки ходят русские пограничники. Кстати забор из колючей проволоки высотой два метра служил не только как препятствие. По нечётным нитям этой «колючки» был пропущен слабенькими (частотой 26 вольт) импульсами ток, а чётные нити были заземлены. И стоило только замкнуть две соседние нити или оборвать любую из них, как на заставе на специальном экране перед дежурным «выскакивал» «сработавший» участок. Это был не просто забор, это была сигнализационная система С – 100. Бандитам принцип работы системы, конечно же, был давно известен. Зачастую они давали «сработку» на каком-нибудь участке подальше от заставы, а сами ждали в засаде. И как минимум раз в два – три месяца то одна, то другая застава воевала в полном смысле этого слова не на жизнь, а на смерть.

Время было такое, что с одной стороны: СССР вооружалось всеми видами смертоносной техники, а с другой: старалось давать как можно меньше поводов для возникновения войны. Была такая песня «Хотят ли русские войны?» Она очень точно отражала настроения всего советского общества, включая правительство. Слишком свежи были воспоминания о Великой Отечественной войне. А поводов для войны хватало. На северо-западе граница с Финляндией. Нейтральная вроде бы страна. Однако через неё в Союз шёл такой поток антисоветской литературы, порнографии и даже шпионов – резидентов, что любо-дорого! Далее СССР граничил с Польшей, Чехо – Словакией, Венгрией и Румынией. Эти страны были союзницами. Варшавский договор был попыткой хоть как-то противостоять НАТО, который раскинул свои щупальцы практически по всему миру. Самое интересное начиналось южнее и восточнее. Границы с Турцией, Ираном, Афганистаном и Китаем больше напоминали зону военных действий, чем обыкновенное соседство. Только вот везде, где это только было возможно, воевали и соответственно проливали свою и чужую кровь воины с зелёными погонами на плечах. Пограничные конфликты были, есть и будут. Война начинается тогда, когда в бой идёт регулярная армия. Ни в одной газете в то время не упоминалось о пограничных конфликтах. И многие очень удивлялись, встречая пограничника с орденами и медалями. Вот это было не правильно. Страна должна знать своих героев.

Когда младший сержант Мартиненко достиг поворота, за которым, судя по звукам, и шёл бой, он инстинктивно пригнулся и стал двигаться практически на корточках. Это спасло ему жизнь. Кроме того, ему помог большой, полутораметровый валун, который и скрыл его от трёх курдов. Они как раз собирались совершить обходной манёвр и зайти с тыла на отбивающихся пограничников. В сержантской школе Мартина учили: прежде чем пускать в ход оружие надо оценить обстановку. Поэтому он залёг слева от валуна, изготовился к стрельбе и стал наблюдать. Впрочем, долго просто наблюдать ему не пришлось. Как раз в прямой видимости, как курдов, так и Мартина, практически спиной к ним отстреливался прапорщик Ведмидь. Курды даже несколько секунд посовещались. Очевидно, решая кому должна принадлежать честь всадить очередь советскому воину подлым образом в спину. О чём они договорились так никто и никогда не узнает. Мартин снял всех троих одной очередью. Прапорщик развернулся всем телом и встретился взглядом с Мартиненко. Кивнув, как ни в чём не бывало, он продолжил огонь в прежнем направлении.
- На заставе знают? – Спросил Мартин, после того, как изготовился к стрельбе с левого бока старшины. Так он помогал вести огонь и заодно прикрывал тыл.
- Рацию разбило первой же очередью, - спокойно, не прекращая стрельбы, ответил прапорщик, - но всё равно – раз мы не вышли на связь, после того как прибыли на сработавший участок, они должны понять, что к чему.
«Должны то, они должны»- подумалось Мартину: «Только вот патронов у нас у каждого – всего по два магазина. Пока помощь подоспеет, хоть орехи заряжай»
Взрыв, который грохнул в двух метрах за старшиной, прервал невесёлые мысли младшего сержанта.
- Ого! У них и гранаты есть! – Удивился он.
- А ты думал? – Хмыкнул старшина, - постой, ты ведь в первый раз, наверное?
Мартин молча кивнул.
- Молодец, неплохо держишься! – Удовлетворённо заметил Ведмидь, - а то, что ты мне жизнь спас…Ты не думай – я заметил, просто не до нежностей сейчас.
То, что было не до нежностей, прапорщик подметил точно. Курды, поняв очевидно, что стрелковым оружием «погранцов» не одолеть, начали забрасывать их гранатами. Противопоставить этому было нечего.
- Сколько раз твердил в отряде, что нужно включить в боезапас «тревожек» гранаты, - процедил сквозь зубы старшина, - один ответ: «Нельзя! Применение гранат может превратить пограничный конфликт в боевые действия». Прапорщик очень, похоже, передразнил начальника штаба отряда, майора Семёнова.
Мартин промолчал. До него вдруг с чёткой ясностью дошло, что он убил трёх человек. ОН УБИЛ трёх человек! В том, что они убиты, не было никаких сомнений. Младший сержант стрелял из автомата АК – 74. Пули, которые вылетали из данного образца оружия, были со смещённым центром тяжести. Стоило только попасть в туловище, и пуля начинала «гулять» по всему организму. Выжить после такого попадания не было никакой возможности.
Старшина заметил оцепенение Мартина, но понял его по-своему:
- Не дрейфь, Костя, прорвёмся! – Подбодрил он молодого командира, - с ножом в сержантской школе учили обращаться?
- Да так…- пожал плечами комтех, - было пару занятий.
- Эх, возьмусь я за вас! – Пообещал Ведмидь, - с завтрашнего дня – каждый день занятия по рукопашному бою, а сейчас…Видишь того чебурека, что чуть левее перед нами?
Костя кивнул.
- Он прямо как ёлка увешен «лимонками». Сейчас я его короткими очередями прижму, а ты перекатывайся на ту сторону поближе к нему, ну и…
Старшина провёл ладонью по горлу.
Увидев ужас, который отразился в глазах Мартина, он мягко произнёс:
- Ты маленький, щупленький. У тебя лучше получиться, незаметно перебраться. А у меня – рост под два метра и вес под центнер. Давай, сынок, иначе они нас скоро на фрагменты разнесут. Почему они сразу гранатами не пользовались? Боялись автоматы наши повредить. А теперь они знают – скоро помощь подоспеет. Им надо уходить, а мы ведь не дадим. Ну, Костя, с Богом!

Мартин непослушными руками достал штык нож из ножен. Подумал немного и зажал его по-пиратски в зубах. После этого лёг на спину, обнял автомат как любимую девушку и посмотрел на прапорщика. Тот, увидев расположение штык ножа, против ожидания даже не улыбнулся. Дал короткую очередь по намеченному объекту и коротко кивнул. Лежа на спине поперёк дороги младший сержант начал быстро, наподобие неестественно катящегося бревна, перекатываться в сторону гранатоносителя. Старшина как всегда оказался прав. Мартин уже был с другой стороны валуна, за которым сидел курд, но тот его не замечал.
Сначала Мартин хотел просто сунуть автомат сверху или сбоку валуна и дать очередь. Он уже поднял оружие, но в этот момент встретился с взглядом старшины. Тот отрицательно качнул головой. Почему нельзя обойтись таким простым способом Костя не понял. Прапорщику как всегда виднее. Младший сержант крепко сжал штык- нож в руке и приготовился к прыжку.
- Назад! – В крике старшины смешались досада и отчаяние.
Мартин отпрянул за полсекунды до того, как в то место, где он только что находился, сверху, практически в упор, саданула очередь. До него дошло, что курд, очевидно, перехватил взгляд старшины, и поступил так же как собирался поступить он сам. Теперь мусульманин был начеку, и задача усложнялась во много раз. Времени на размышления не было. Когда же прямо у ног пограничника упала «лимонка» без чеки, у младшего сержанта осталось три секунды для принятия решения.
Вытянув руку с ножом, он нырнул за валун, как ныряют в ледяную воду начинающие моржи. Все что угодно ожидал Мартин встретить за той стороной камня, даже смерть. Чего он не ожидал так это того, что рука с ножом буквально через секунду полёта упрётся во что-то мягкое. Руку окатило чем-то липким и горячим. Младший сержант обнаружил себя сидящим на бандите, у которого из горла торчит рукоятка ножа.
В глазах потемнело, сознание померкло.

2

Многие мужчины, прочитав предыдущие строки, про себя усмехнуться. Тоже мне, герой – пограничник, от вида крови замутило! Ой, не спешите судить… Тот, кто хоть раз убил – поймёт, остальным очень трудно объяснить это состояние. Состояние, когда ты осознаёшь, что лишил жизни человека. Неважно какого, но Человека.
Когда он пришёл в себя, бой уже кончился. Открыв глаза, Мартин увидел прямо пред собой лицо рядового Супруна, своего подчинённого.
- Очнулся, командир? – С облегчением спросил Супрун, - а мы уже думали – у тебя что-то с сердцем. Как самочувствие?
- Нормально, - ответил Мартин тихо, - просто четыре трупа для первого раза, это многовато.
Супруна в составе «тревожки» не было. Он прибыл с группой помощи, которая была выслана поскольку «тревожка» во время не вышла на связь. Хотя после того, как Мартин обезвредил метателя гранат, помощь в принципе и не потребовалась. Курды попросту дали дёру. Лишь двоим, удалось уйти.
- А я думал: постреляю, - с сожалением произнёс Супрун.
Он ещё позже Мартина прибыл на заставу. Три месяца учебного пункта – вот весь его послужной список. Для Супруна это то же была первая «заварушка», к тому же произошедшая без его участия.
Костя вспомнил остеклинелые глаза курда с ножом в шее, и его передёрнуло.
- О чём жалеешь, баран? – Очень грубо и зло спросил он, - успеешь ещё в крови измазаться.
Мартин посмотрел на свои руки и, чуть пошатываясь, побрёл к ближайшему горному ручью. Вода в ручье была ледяная. Вымыв руки, Костя заодно умылся и начал потихоньку приходить в себя.
- Где твоя лошадь!
Этот вопрос, заданный старшиной строгим официальным голосом, застал Мартина врасплох.
Весь состав «тревожки» был, что называется, в сёдлах и Ведмидь строго как на не родного смотрел на комтеха с высоты своего любимого коня Анода.
У Кости ещё кружилась голова от пережитого, он только что смыл с рук кровь курда.
После того, как младший сержант сбивчиво, запинаясь, объяснил, как было дело, прапорщик казённым тоном поинтересовался:
- Родители вышлют тебе пятьсот рублей! Васька примерно столько стоит. Привязал, говоришь? А он такой дурак, что будет дожидаться, пока ты его отвяжешь!? Он уже в Турции, скорее всего. В общем, так – бери Супруна и как хочешь… Только без мерина на заставу не возвращайся.
- Да толку с этого Васьки как с козла молока, товарищ прапорщик! – Взмолился «комтех», - я палку об него сломал, а он даже на рысь не перешёл!
- Товарищ младший сержант! – Прорычал старшина, - выполняйте приказ!

Вот так вот. Как говориться: дружба дружбой… Полчаса назад младший сержант Мартиненко спас прапорщика Ведмидь от верной смерти. Мало того – он, обезвредив курда, метавшего гранаты, практически решил исход боя. И вот теперь всё – коту под хвост. «Без мерина не возвращайся». Не было на этом свете справедливости и не будет. Впрочем, старшину тоже можно было понять. За всю хозяйственную часть на заставе отвечал он и только он. Причём хозяйство было немалое. На конюшне кроме лошадей содержалось: пять свиней, корова Дунька и телёнок Гильза.
Когда они добрели до столба, где был привязан Васька, уже смеркалось. На столбе висела уздечка, Васьки не было.
- Что делать будем, командир? – Озабоченно спросил Супрун.
Вот этот вот постоянный груз ответственности тяготил Мартина больше всего после того, как он получил звание «младший сержант». Он не мыл полы на заставе, не чистил картошку, не убирал снег. Хотя по сроку службы ему всё это полагалось бы делать. Зато ему по нескольку раз в день приходилось на свой страх и риск принимать решения, от которых многое зависело.
Вот и сейчас он от всей души позавидовал Супруну. Что ни говори, а в подчинённости есть своя прелесть! Делай то, что тебе приказали и ни о чём не думай.
- Слушай, Мартин, темнеет уже, - Супруну, с которым Костя уже успел подружиться, разрешалось называть командира по прозвищу.
- До «линейки» ещё километров пять, - принял, наконец, решение младший сержант, - давай поищем в этом районе в сторону Турции. В другую сторону ему не уйти, система мешает.
Дело в том, что пограничники ходят между системой (длинный ряд двухметровых столбов с колючей проволокой) и контрольно следовой полосой (КСП). Сама же Линия государственной границы находиться в трёх-пяти километрах от системы и КСП. Так устроено специально для того, чтобы у пограничников было время догнать нарушителя, если тот уходит в Турцию. Если же нарушитель уходил в глубь СССР, можно было не волноваться, КГБ поймает. И вот наши герои двинулись на поиски злосчастного коня Ильи Муромца.

3
Тот, кто хоть раз бывал в горах, знает – выше гор могут быть только горы. Наши герои служили на горной заставе. За свою, ещё совсем недолгую службу, они привыкли ходить по дозорной тропе. Тропа эта, хотя и изобиловала крутыми спусками и подъёмами, была выбрана в своё время (десятки лет назад) как наиболее удобная дорога для несения службы. Теперь же «погранцам» приходилось буквально карабкаться то вверх, то в сторону принимая во внимание к тому же, способности мерина.
- Да не хрена бы он здесь не прошёл! – Зло шипел Супрун, поскользнувшись на сыром валуне.
- А куда же по твоему эта скотина делась? – Задал риторический вопрос Мартин.
Супрун промолчал. И хотя досада душила его как змея, он, помнил первое правило, которое с первых дней службы прививали ему сержанты: «Сам погибай, а товарища выручай».
- Ладно, за той горой должна уже быть «линейка», - устало выдохнул Костя, - заберёмся, посмотрим, что за ней, а там – как карта ляжет.
- Здесь же отвесная скала! – Возмутился Супрун, - давай хоть попробуем обойти.
Погранцы двинулись слева в обход скалы. Минут через десять хода они с удивлением обнаружили проём среди скал шириной в пару метров.
- А ведь здесь он вполне мог пройти, - с надеждой произнёс Мартин.
Супрун бросил на него угрюмый взгляд и первым молча двинулся вдоль проёма.

У организма младшего сержанта Мартиненко была одна особенность, которую он старался не афишировать. У него было очень чуткое обоняние и память на запахи.
Ещё до армии, на «гражданке», он чуть ли не за десять километров мог определить место, где жарят шашлыки. Однажды Мартин поехал с компанией на дачу к приятелю, не зная точного адреса. Ребята заблудились, и если бы не Костя, наверное, им пришлось бы ночевать в лесу. Когда не осталось уже никакой надежды, Мартин почуял запах жаренного мяса. Немало удивив как тех, кто был с ним, так и тех, кто уже устал ждать и начал жарить шашлыки, он привёл компанию на искомую дачу. Когда у человека острое зрение или чуткий слух этим принято гордиться. Мартин же стеснялся обнаружить свой талант. Он полагал, что его могут сравнить с собакой.
Вот и сейчас – они едва успели пройти полпути по небольшому ущелью, как Костя почуял запах костра.
- Ну-ка, тормози, - тихо произнёс он, положив руку на плечо Супруна.
Супрун охотно остановился. Он считал поиски бесполезными и надеялся, что командир даст команду возвращаться на заставу. Командир же повёл себя странно. Он приложил указательный палец к губам и полез на левую скалу для того, чтобы сверху посмотреть, что происходит за проёмом. Хочешь, не хочешь – пришлось и Супруну лезть следом. То, что они увидели сверху, их, мягко говоря, удивило. Младший сержант оказался прав. Именно здесь, за проёмом проходила Линия Государственной границы. На это указывали два двухметровых столба, которые стояли друг напротив друга на расстоянии шести метров. Ближний к нашим героем столб был выкрашен в красно-зелёные поперечные полосы, дальний в красно-белые. Эти столбы по пограничному назывались «знаками». Между ними, ровно посредине, стоял совсем небольшой белый столбик. При всём нашем уважении к Владимиру Семеновичу Высоцкому, написавшему песню «На нейтральной полосе цветы – необычайной красоты», мы вынуждены отметить: Владимир Семёнович ошибался. Нет на границе нейтральной полосы. Именно по этому вот белому столбику и проходит непосредственно Государственная граница. Но не это удивило наших героев. За бело-красным столбом горел костёр. У костра, прислонившись спиной к столбу, сидел курд. Неподалёку, как ни в чём не бывало, на небольшой полянке пасся мерин Васька.

Между пограничниками состоялось совещание.
- Давай грохнем этого курда, заберём Ваську – и на заставу, - прошипел Супрун, - жрать охота.
- Вообще-то, он на своей территории, - нерешительно произнёс Мартин.
- Ну и … на него, что на своей территории, - возмутился Супрун, - они вон лазят, где хотят. Нет у них ни своей, ни чужой территории.
- Его столб закрывает, - резонно заметил младший сержант, - максимум, куда ты попадёшь – в руку. Он заляжет, и будем мы с ним до утра воевать. Ты, что не заметил? У него автомат на колене лежит.
- Чего он домой-то не идёт? - Поразмыслил вслух Супрун, - и зачем ему Васька?
- Домой не идет, потому что в темноте по горам далеко не уйдёшь, - предположил Мартин, - а Ваську можно продать. Точно так же как автомат. Или съесть.
Помолчали. Было уже совсем темно. Командир понял, что опять (как всегда) ему придётся принимать решение, за которое можно впоследствии многим поплатиться.
- Ты пострелять хотел, - наконец решился он, - обходи его слева. Я спущусь в проём и изготовлюсь к стрельбе там. Минут через пять открывай огонь. Если даже ты не попадёшь сразу, с двух точек мы его всё равно угробим.

Супрун кивнул и осторожно полез влево. Когда Мартин спустился вниз, после света костра, глаза какое-то время привыкали к темноте. Осторожно, стараясь не споткнуться, он двинулся вперёд. Перед самым выходом из проёма Мартин наткнулся на небольшой, полутораметровый валун, за которым и спрятался.
Когда он почувствовал, что в затылок упёрлось что-то твёрдое и холодное, он не сразу понял что это. Попытавшись отмахнуться, как от назойливой мухи, его рука наткнулась на ствол автомата. Мартин резко повернулся и в тот же миг сильный удар в челюсть поверг его на землю.
Когда он поднялся, вытирая кровь с подбородка, его автомат уже висел на плече курда. Мартин вспомнил - двоим курдам удалось уйти. Очевидно зная, что на турецкой территории советские пограничники их преследовать не будут, курды не спешили возвращаться восвояси.
Почему курд сразу его не убил, для Мартина осталось загадкой навсегда. Мусульманин, повёл стволом автомата, приказывая поднять руки, потом толкнул Мартина в спину, давая понять, чтобы он шёл вперёд.
«Зачем я ему?» - Как-то отстранённо размышлял Мартин: «В рабство, что ли хочет продать?» Между тем они уже почти приблизились к пограничным столбам. И вот когда до советского столба оставалось меньше метра, прогремела очередь. Костя упал, но боли не почувствовал. Только услышав стон курда сзади, младший сержант понял, что стреляли не в него. И буквально через секунду раздалась очередь из-за турецкого знака. Супрун, начавший стрельбу намного позже уговора, фактически спас жизнь своего командира. Положение Мартина всё равно было не очень завидное. Он в прямом смысле слова находился между двух огней. Оставшийся в живых курд, как и предполагал Мартин, залёг за знаком и вёл огонь по горам. Где-то там находился Супрун. Как ему помочь? Дотянуться до автоматов, которые валялись возле убитого, значило выдать себя. Костя предпочитал думать, что поскольку его конвоировали молча, мусульманин, сидевший к ним спиной, его не заметил. Стоило ему теперь только пошевелиться и он отправится к праотцам. Расстояние между младшим сержантом и ведущим огонь бандитом было чуть больше шести метров. «Ох, и тугодум же я!» - С досадой подумалось Мартину. В этот момент курд веером дал особенно длинную очередь, и она заглушила удар какого-то предмета о землю, который упал возле Кости на расстоянии протянутой руки. Мартин осторожно дотянулся и ощупал предмет. «Молодчага Супрун!» Это был СПШ (сигнальный пистолет Шпагова) другими словами – ракетница. Как он умудрился, этот молодой воин, так точно добросить довольно тяжёлый предмет до своего командира? Мартин вытащил из чехла довольно большой пистолет с очень толстым дулом. Сняв с предохранителя, он как бы разломил пистолет пополам. На ощупь, вытащив из специальной ячейки первый попавшийся патрон с ракетой и зарядив ракетницу, Мартин вытянул руку в сторону турецкого знака. Уткнув голову в землю и зажмурив плотно глаза, он нажал на курок.

Хлопок и шипение плюнувшей ракеты сопровождались вспышкой, которую Мартин ощутил, несмотря на все свои предосторожности. Вопль, который издал курд, обозначил, что уж он-то ощутил все прелести светящейся ракеты, ударившей под самым носом, по-полной. Буквально через секунду отчётливо завоняло горелым мясом. Нюх Мартина не подводил ещё ни разу.
- А предупредить никак нельзя было!? – Послышался из-за горы сварливый крик Супруна, - я почти ослеп!
Он ведь тоже находился всего лишь метрах в десяти от вспышки.
- Ладно, чего ты орёшь? – Миролюбиво крикнул в ответ командир, - как бы я тебя предупредил?
- Как там чебурек?
- Горит чебурек. Синим пламенем, - ответил младший сержант, поднимаясь.

…- Замешкался я, - через пятнадцать минут рассказывал Супрун, покачиваясь на широкой спине Васьки, которого Мартин вёл в поводу, - ты был прав – по горам ночью лазить занятие не для слабонервных. Когда же выглянул, о…л! Ведёт тебя чебурек под конвоем, а другой спиной сидит. Тот видно хотел сюрприз коллеге сделать, молча тебя вёл.
- Да уж, сюрприз не получился. Спасибо тебе, брат! – Задушевно сказал Мартин.
- Ладно, чего уж там…- Супрун никогда не был склонен к сентиментальности, - короче, понял я – надо стрелять. После того, как вы оба упали, я сначала испугался. Думал и тебя подстрелил. Потом решил – надо кинуть тебе ракетницу. До автоматов тебе явно было не дотянуться. В общем: если ты жив – бабахнешь его ракетой, а если нет – он бы от меня не ушёл.
- Ну, что ж, ты хотел пострелять, – поинтересовался командир, - и как ощущения?
- Нормально, в общем-то, - безразлично хмыкнул Супрун, - слушай, а в чём это ты намочил повязку, которой мне глаза завязал? Что-то она подозрительно пахнет и тёплая.
- Да ты за то не думай, - по-одесски ответил младший сержант Мартиненко.