В белом, откровенно бледном...
Не прикрыта, оттенена, нитью жемчуга опутана,
Нанизана на резкие выступы приступами.
На показ прозрачность и гладкость, холодность.
Отчего не тепла испугалась, а света?
Отчего и глаза - отражение чужого, зеркало для чужих?
А в ладони места не осталось и для одного: темница тесна,
Скованы запястья обещаниями дорогими оковами.
Не преступник ты, не преступил и вовсе не желал увиденного.
Только белым вином до дна испита неприступность - спрятанная невинность.
Испытаны телесные выдумки, выкрики, сигаретного бедствия выдохи-дымки.
И вовсе ты не знал, не ведал заранее, не продуман тобою движения карнавал,
В масках не угадывал наскоро, не бросался на поиски веские.
Отчего же молчишь, осторожно выкручивая руки мне, тонкостью вязанные?
Отчего не света испугался, а тепла?
В пышных нарядах белых не стояла у образа, не стоила его.
Только простынь измята холодом влажным, только ею венчана вечно я.
Так изрисуй, разукрась полотна простыней изодранные,
Запомни так, как зеркала отражают меня...
бледную в откровенном.