- Долгой жизни Императору!
- Долгой жизни Императору, - Михаил привычно ответил на церемониальный жест.
- Господин полковник, большая честь приветствовать вас на борту 27 узловой станции Аргон-Небула, прошу Вас пройти в зал ожидания, ваш челнок прибудет через 20 минут.
Михаил снял фуражку, пригладил волосы,
- Благодарю вас, капрал, если можно обойдемся без формальностей, стакан пива и 20 минут тишины это все что мне нужно.
- Конечно, полковник, - встретившая его девушка распахнула двери зала, и тут же закрыла их за его спиной. Михаил опустился в объятия кожаного дивана, поднял со столика кружку пива и сделал большой глоток. Пиво, явно местное, охлажденное почти до густоты, ароматное и чуть горьковатое, сняло с его плеч часть скопившегося за время перелета напряжения.
Это только на относительно безлюдных пересадочных станциях была возможность остаться наедине с собой и расслабиться. На обитаемых планетах его встречали оркестры, речи и толпы людей. Выступали местные руководители, чествовали героя войны, произносили речи, изобилующие пафосом и пацифистскими лозунгами.
Ему приходилось улыбаться, чувствуя на себе взгляды незнакомых людей, произносить ответные речи, иногда лишь слегка перефразируя предыдущего оратора. Вся эта суета утомляла куда сильнее самого перелета. И даже уже в салоне лайнера он ловил на себе любопытные взгляды пассажиров. Немудрено, каждая вторая сводка новостей транслировала на весь известный космос его лицо, и его истребитель "четырнадцатый", одну из последних разработок орбитальных судоверфей Сирены.
Планета Сирена, на которой строился его истребитель - последний истребитель Империи, была практически уничтожена гравитационными генераторами кораблей Объединенного Альянса Федерации свободных миров. Именно это событие послужило началом последнего витка вооруженного конфликта между Империей и Альянсом. Впрочем, это дело полугодовой давности пора было заносить в учебники истории.
Он резко оборвал нахлынувшие воспоминания - кричащие плакаты агитационных пунктов, пропахшие застарелым потом кресла летного симулятора академии, отодвинул в дальний угол сознания, где им и надлежало быть. Война окончилась почти месяц назад, а он - заслуженный ветеран, летчик-ас, ехал из госпиталя на торжественное подписание мирной декларации.
Михаил сам не понял, как оказался в центре событий. Едва выписавшись из госпиталя, он получил увесистый конверт с приказом и, не успев его прочесть, ошалело смотрел, как по три-ди-видео транслировали прилизанные подробности его биографии.
Параллельно, на фоне красиво смоделированной звездной баталии, губернатор-наместник сектора выражал надежду, что подписание договора навсегда прекратит ужасы войны… и объединение братских народов… послужит дальнейшему укреплению и сближению... В честь исторического события… на площади Имперской столицы… водрузить на мемориальный постамент на вечную стоянку… знаменитый истребитель, единственный уцелевший из состава 14 летной дивизии - легендарных новобранцев, которые участвовали в более чем пятидесяти боевых столкновений, в течение 30 часов удерживали систему… ну и так далее в том же духе.
И его, как пилота этого самого истребителя - и единственного выжившего четырнадцатой, предписано было доставить в столицу для открытия мемориального памятника. Так в мгновение ока, не успев еще толком привыкнуть к новоприобретенному званию полковника, он оказался в рядах героев.
Три-ди каналы Федералов, которые по взаимному соглашению, разрешили транслировать на территории Империи, также непрерывно показывали его портрет, его боевую машину и ветеранов сражения, не скупящихся на дифирамбы на тему храбрости и мастерства ребят погибшей четырнадцатой дивизии.
И вот, последняя пересадка перед приездом в столицу. Тишина и покой.
Михаил сделал еще глоток и поставил пустой бокал на столик. Автоматика бара мгновенно налила новый. Михаил поднял пенящийся бокал, но, подумав, вернул его на место.
Не хотелось бы закончить вечер как вчера. Вчера. Он заерзал в кресле. Вчера он встретил старого друга. Они столкнулись в шлюзовой, у гостиницы, куда определили Михаила на ночь, на Аргоне-3. Внезапно из мельтешащей толпы появилось знакомое лицо:
- Мишка! Ты??
- Антоха?
Они стояли, не веря своим глазам, изумлению и радости встречи не было предела. Потом - объятия, расспросы, отдельная кабинка в баре, обильный дорогой ужин. Они вспоминали академию, школу, двор, общих друзей и знакомых. Они выпили за встречу, за покойных родителей, за здравствующих преподавателей.
- Знаешь, а я вот, уже полковник - сказал Михаил…
- А я, знаешь ли, сенатор, - в тон ответил ему Антон, и только тут Михаил увидел, что его старый товарищ сильно располнел, плечи его ссутулились, а в осанке появилась незнакомая раньше властность и внутренняя сила. Они выпили еще, и Михаил рассказал другу краткую историю его военной службы, слегка упомянул четырнадцатую, и последнее сражение, в котором она перестала существовать. Вспомнил госпиталь и не без гордости поделился внезапно свалившейся известностью.
- Ты, теперь, герой, без сомнения, - улыбнулся ему Антон, - куда уж тягаться скромному Сенатору, председателю 5 сенатских комитетов…
И Антон рассказал ему про свою жену и детей, про будни сената, рассказал пару смешных историй про известных политиков. Они снова выпили.
- Ну, а сейчас ты что намерен делать? - спросил он Михаила.
- Ну, лечу на прием к Императору, открываю мемориал, балы, пресс-конференции, все дела…
- А потом?
- Потом? Не знаю, судя по пенсионному обеспечению, возвращаться в строй не придется, - Михаил улыбнулся, - может куплю кусочек пляжа на экваторе, ну а может, пойду в академию преподавать…
- У тебя прекрасные перспективы, - Антон внезапно замолк, взгляд опустился в тарелку, - прекрасные…
- А ты, сейчас чем занимаешься, откуда ты тут?
- Возвращаюсь с инспекционной поездки с Синевы. Тебе должна быть знакома эта планета.
Да, Михаил помнил прозрачный воздух Синевы, причудливой формы каньоны и пики, шпили и провалы большой западной гряды, где они пытались выбить оборону военной базы Федералов. Это был его единственный планетарный бой за все время службы, и больше всего запомнился странный цвет взрывов - голубоватый с лиловым отливом, оглушительный грохот акустического удара - совершенно не похожий на бесшумные взрывы в вакууме.
Да, да… Синева.. Это та самая планета, с которой начался конфликт. В 298 году от основания Империи федералы предъявили свои права на континентальный шельф, около малой южной косы, где была обнаружена нефть, в ответ - губернатор-наместник перевел с Сирены пару отделений морской пехоты. После этого, краулер федералов обстрелял позиции пехотинцев, в ответ - имперский патрульный крейсер сжег несколько танкеров федерации, и закрутилось…
- А знаешь, что я вхожу в миротворческий комитет Сената? Я тебе уже говорил? - Антон взглянул в глаза Михаилу, и тот понял, что, несмотря на выпитое, его друг совершенно трезв.
- А давай как еще по стаканчику, за старые добрые времена!
Они выпили еще, потом еще, затем снова предались воспоминаниям. Вдруг Антон поставил стакан на стол и сказал:
- А знаешь, ведь скоро будет война…
Слова повисли во внезапной тишине, и Михаил понял, что на этот раз спиртное возымело свое действие. А еще он увидел в глазах друга, невесть откуда взявшиеся мрак, отчаяние и тоску.
- Через четыре дня, примерно... да... за день до подписания договора. Зря ты летишь. 29 августа... да, именно 29 начнется война.
Антон налил себе еще стакан и залпом выпил.
- С чего ты взял?
- Я знаю. Официально, я был на Сирене… тьфу! на Синеве как наблюдатель. Неофициально - инспектировал расходы на восстановление инфраструктуры Синевы. Я был там. Лично прошел все - муляж, подделка. Все построено из самого дешевого материала, никаких коммуникаций - просто большие красивые коробки. Оборудования нет. Никто и ничего не собирался восстанавливать. Города, фабрики, заводы. Зачем? Пара бомбардировок и никто ничего не докажет. Триста миллиардов. Триста миллиардов выделили на восстановительные работы. Я увидел не более десяти. Так что новая война стоит около 290 миллиардов минус взятки... Около двухсот… Может меньше…
- Ты это серьезно?
- Более чем. Ты был в госпитале и не видел всего того, что происходит: верфи на всех планетах сектора работают в форсированном режиме. Новые двигатели, новые ракеты, новые пушки, новые защитные поля… Новые оборонные заказы… Астрономические взятки…
- Ну, а как же все это… про мир во всем мире?
- А никак, - Антон хрипло рассмеялся - Я тут, наблюдал еще пару показательных акций - демонтаж старой имперской оборонной станции. Под громкие вопли о том, что войне больше не бывать, лично губернатор-наместник подписал указ о демонтаже старой оборонной станции на Небуле. Оно и понятно, эта рухлядь не годилась даже на металлолом. Параллельно, запустили три десятка новых оборонных спутников. Его превосходительство продекларировало, что теперь, вместо средств нападения, промышленность выпускает только оборонную продукцию. Я смотрел чертежи этих спутников - все как один, построены по модульной конструкции. Собираешь их, соединяешь вместе, цепляешь к буксиру - получаешь готовый боевой корабль. А еще я видел секретную директиву, предписывающую министерству транспорта держать в столичном порту не менее трех таких буксиров. Держать до 30 августа. Для оборонных нужд…
- И что ты намерен предпринять?
- Что я намерен? Все что я мог сделать, я уже сделал: подготовил доклад о том, что увидел на этой проклятой Синеве… Заседание Сената, где я смогу его озвучить перенесено на 1 сентября.
- Но ведь нужно что-то делать… идти на прием к Императору…
- К Императору? - Антон махнул рукой, чуть не сбив со стола свою тарелку, - заседания Сената перенесли по отдельному указанию Императора, я сам видел имперскую печать. Без объяснений и обоснований. Это не остановить…
Он устало вздохнул, - Не лети в столицу, затеряйся в каком-нибудь порту и домой - тридцатого всем будет не до героя прошлой войны. И забудь, забудь все, что я тебе здесь наговорил…
Антон попытался встать, но снова упал в кресло.
- И главное, смешно, как все славно обставили с твоими истребителями - акция за мир! Все орудия войны под пресс! Истребители четырех летных дивизий отправлены на переплавку!
И правда, уцелевшую сотню машин, конечно кроме твоей, с песнями и флагами отправили на демонтаж. А то, что за последний месяц выпустили три сотни боевых кораблей такого же класса. Ха, они даже название им сменили. Теперь это не истребители, это - штурмовики. Понимаешь? Название. Так что ты теперь - последний истребитель Империи! Оно и понятно - на старые машины не поставить плазменные орудия, и генераторы слабоваты, да и двигатели устарели. Знаешь, а твой, на постамент, пожалуй, все таки водрузят. Да. Я читал подробный план мероприятия - очень патриотическая акция. Воодушевляет молодежь. А еще, я читал протокол подписания мирного договора - уж очень общие фразы, никаких деталей. Не будет никакого договора. Вот так вот.
Антон уронил голову на руки и продолжал едва разборчиво бормотать: Переброшены к границе.. пять штурмовиков без опознавательных… в полной готовности… 29 апреля… я говорил, говорил…
Бормотание сменилось храпом, и Михаил встал и, пошатываясь, отправился в свой номер.
Спал он плохо - ему снился налет на транспортный конвой в девятом секторе, на орбите той самой планеты Синева. Три имперских авианосца, подошедших вплотную к транспортам конвоя.
Сам Михаил, несколько раз выпустив весь боезапас, возвращался на авианосец и снова вступал в бой. Впрочем, как такового боя не было - истребители конвоя были сметены волнами имперцев в первую минуту, затем началось побоище: они заходили на транспорты со стороны кормы - самое уязвимое место, и методично расстреливали торпедами оборонные турели. После этого оставалось только счистить многослойную броню генераторной, и отойти, пока транспорт испарялся облаком горячих газов.
Ему снился тот самый момент, когда выпущенная им торпеда не нашла цели и пробила обшивку транспортного модуля. Сквозь пролом рванулось облако газа, куски переборки и обшивки - обычное дело. И вдруг его глазам предстало зрелище, невыразимо жуткое в своей абсурдности - сквозь дыру в обшивке в облаке газа в открытый космос бестолково размахивая не находящими опоры тонкими ногами выплыла корова. Обычная корова, как ему показалось, серой масти...
Впрочем, рассмотреть ее ему не удалось - в вакууме корова взорвалась кровавым облаком. Конвой эвакуировал сельскохозяйственный район федеральной Синевы, вместе с запасами злаков, курами, овцами, коровами. И, конечно, вместе со всеми людьми. Ни в одной хронике, ни в одном отчете не указана эта операция. Отдельная директива предписывала офицерам и рядовым Империи вычеркнуть из памяти это боевое столкновение. Наутро, они с Антоном, усаживаясь в челнок, виновато кивнули друг другу, и расселись по своим местам. Больше он Антона не видел.
27 апреля, когда позади остались пресс-конференции и приемы, от которых невозможно было отказаться, адъютант привел его к ангару, в котором стоял его истребитель. Присутствующий офицер службы протоколов начал рассказывать последовательность предстоящих торжественных мероприятий.
В назначенный день ему было предписано вывести истребитель из ангара и, точно в срок, посадить его на подготовленный каменный постамент - при лично присутствующем святейшем Императоре, всех придворных, зрителях, заполнивших площадь и смотрящих репортаж по три-визорам. Особо оговаривалась необходимость следовать только по указанному маршруту, дабы не посбивать выхлопами двигателей с придворных экзотических головных уборов и лишний раз не нервировать службу безопасности императора.
Михаил слушал офицера в пол уха, положив ладонь на отполированный бок истребителя, рассматривал боевую машину так, как будто в первый раз ее увидел. Действительно, его "бортовой номер 14" было не узнать - свежая краска в основаниях турбин и на лючках шасси, все вмятины аккуратно восстановлены, корпус отполирован. Заглянув внутрь кабины, он, прежде всего, заметил новый фонарь, вспомнил, как, задыхаясь, лепил заплаты по расходящимся лучам трещин над головой, по кем-то наставленным до него заплатам, когда обрывки его окровавленного скафандра прилипали к трещинам, задерживая уходящий в космос драгоценный кислород. А вот пилотское кресло оставили прежнее - только подновили обивку стертую и обтрепавшуюся со временем.
Вот, загнутый угол сиденья, где осколок, прошивший корпус снизу оторвал ногу прежнему пилоту истребителя, после чего "четырнадцатый" перешел к нему, к Михаилу - зеленому новобранцу - только с академии, прошедшему ускоренные трехмесячные летные курсы. Михаил всегда осторожно усаживался в кресло, боясь пропороть ткань скафандра об этот острый угол.
А вот поправить его было нельзя - плохая примета, как пояснил ему портовой механик. Портовые механики, самый суеверный народ, вообще смотрели на него, как на потенциального смертника: 13 номеров не было по всему космофлоту, и даже на его 14 номер косились с подозрением. Мало того, эскадрилья, в которой он летал, была как раз 14-я. Еще, поговаривали, что у его истребителя он был 14 по счету пилотом, но Михаил в это не верил. Он прошел вокруг машины, ощупал пальцами кромку крыла, где незаметный глазу шов отмечал место восстановленной обшивки. Именно тут он, в одном из своих первых боев, потерял часть крыла, самым краем зацепив заряд орудия флагмана федералов, во время битвы у внешнего кольца. С удивлением он обнаружил, что память сохранила все подробности этого боя, вплоть до самого последнего маневра и мельчайшего угла поворота штурвала. Тогда, его ведущий внезапно дернул в сторону, Михаил попытался повторить его маневр, и это стоило ему половины правого крыла. Он увидел, как впереди идущая машина превращается в рой раскаленных металлических брызг, затем истребитель резко тряхнуло, и тут же отключился правый двигатель. Посмотрев на свое крыло - точнее на то, что от него осталось, Михаил сразу понял почему - от двигателя сохранилось только сопло, половина крыла и хвостового оперения превратилась в оплавленный металлический фарш. Он выровнял машину, выпустил оставшиеся торпеды и вернулся на базу. Когда он сажал "четырнадцатого", топливо закончилось в метре от бетонной поверхности полосы, и истребитель грузно ухнул на чудом уцелевшее шасси. Механики, рассматривая искореженную машину, качали головой - тем не менее, через несколько часов, он снова поднимал "четырнадцатого" на очередной боевой вылет.
Офицер протокольной службы закончил свой инструктаж, вручил Михаилу пакет с предписаниями и удалился. Тем временем он уселся в кабину и, как и было предписано инструкцией, произвел проверку всех систем: торпеды под крыльями были чисто бутафорскими. А вот лазеры демонтировать не потрудились. Просто на обоих пушках были извлечены блоки активаторов, превратив боевые орудия, в совершенно не опасные фонари. Вечером, лежа в своем номере и глядя в проектор три-визора, он слушал сводку новостей: "Несколько неизвестных судов без опознавательных знаков обстреляли базу федералов у большой западной гряды. Посольство Альянса выразила официальную ноту протеста, возложив ответственность за данный акт на имперские вооруженные силы.
Министерство массовой информации информирует, что по техническим причинам вещание телекомпаний Альянса на территории Империи временно приостановлено. Между тем, губернатор-наместник выразил озабоченность по поводу высокой концентрации военной техники в районе побережья и шельфовой зоны планеты Синева, и надежду на то, что необдуманные действия военных Альянса не повлекут за собой срыв подписания мирного договора.
Новое заседание сената, запланированное на первое число следующего месяца, может быть отложено, в связи с гибелью одного из самых видных его членов - сенатора Николаева Антона Яковлевича. Несчастный случай, произошел во время стыковки челночного шатла на пересадочной платформе №27 узловой станции Аргон-Небула, когда чиновник возвращался из одной из инспекционных поездок. Его святейшество Император лично выразил глубочайшие соболезнования…"
Заснуть в эту ночь ему удалось только под утро. Спал он чутко и без сновидений.
В 6.30 он прошел на территорию порта, нашел в дальнем конце никем не охраняемые остовы истребителей - к счастью, их не успели полностью демонтировать, и обзавелся двумя платами активаторов. Еще через пол часа истребитель с бортовым номером 14 запросил разрешения на взлет. Сверившись со списком, диспетчер не увидел ничего странного - еще один боевой корабль направляется к Синеве, в последние несколько дней туда перебросили половину флота.
Открывшийся портал гиперперехода как всегда швырнул его в пасть выворачивающей наизнанку боли и краткого безумия. Между тем в голове у Михаила крутились снова и снова слова губернатора-наместника, которые он слышал по три-ви когда лежал в госпитале: "Мы ни в коем случае не должны допустить возобновления военных действий, которые негативно сказываются как на развитие экономики в нашем регионе, так и в целом на благосостоянии граждан империи…".
А еще он вспомнил возвращение на базу на Сирене. База была надежно защищена от бомбардировок силовым экраном, а вот располагающийся поблизости городок - нет. И когда он посадил свой истребитель, то увидел на месте города огромный пирог из мелко нарубленного камня, железа и плоти. А на стенке ангара появился причудливый рисунок, и только коснувшись его рукой, он понял, что это смесь крови с тончайшей каменной пылью порывом ветра запечатлели на бетонной стене кружевной узор.
Тонкая нить, связывающая его истребитель с нормальным пространством, натянулась и вышвырнула его в космос недалеко от орбиты Синевы.
Он все рассчитал еще ночью - узкий участок, прилегающий к континентальному шельфу, где должен был состояться сегодняшний бой, полностью перекрывался его бортовым радаром. Бой, который должен был начать войну. Все те же неизвестные суда, конечно же, придут со стороны имперской военной базы, чтобы обстрелять базу федералов.
Он едва успел занять позицию, как на радаре показалась первая из пяти ожидаемых целей. Все как по нотам - без опознавательных знаков, идут в сторону шельфа. Михаил проверил систему наведения, активировал щиты. Как всегда перед боем боевой задор захватил его адреналиновой волной, пальцы привычно пробежались по приборам.
Что ж, один к пяти - не так уж и плохо учитывая его боевой опыт. Он поплотнее обхватил штурвал и перевел двигатели на форсаж.
Последний истребитель империи шел в свой последний бой.