Мне не всегда удается просыпаться по утрам первому. Так случилось и сегодня.
Вчера вечером я переделал много всякого, а тебя все не было.
Твой мобильник лежал забытым в миске для ключей как слабая извинительная причина невозможности собщить, что ты задерживаешься.
Я предполагал, что такое может случится, потому что не каждый день твоя лучшая школьная подруга возврашается домой после двух лет контракта гаремной жизни в каком-то эмирате.
Я бы и сам с удовольствием ее послушал из первых уст.
Проснулся от полоски света мелькнувшей под носом и последующих запахов и звуков. Ты была хороша. Я понял это по куплетам Адели из Летучей мыши со знаменитыми «а-ха-ха».
Почему-то вместо ванной ты решила освободить свое лицо от остатков косметики прямо в спальне, зажгла свечу и принялась за работу.
Я знал, что тебе сейчас не до сна, и заведи я разговор, то мы и вовсе можем пойти на кухню пить ночной чай. Поэтому я молчал.
Зубы и другая гигиена тела были забыты. Должно быть быстро перенятый опыт гаремной жизни требовал испытания на другой территории.
Я со своей стороны всегда был сторонником, так сказать, натуральной чистоты и считал, что человеку свойственно пахнуть не обязательно чем-то инородным но общепринятым.
Я любил брать тебя в плен, как только ты переступала порог: вместе с телом мне нужен был весь твой дневной опыт записанный запахами. Одно время ты этого стеснялась и придумывала отговорки типа что сегодня пришлось таскать миллион бумаг оттуда сюда, и ты вспотела как вьючное животное востока под тяжестью анаши или что месячные не совсем закончились.
Теперь я думаю, что ты это делала намеренно, чтобы распалить меня и быть взятой силой как та сабинянка. В конце концов мы замечательно ладили и пахли по-твоему.
Когда с лицом было покончено и звуковое сопроваждение затихло, ты в'ехала в постель неожиданно - с мужской стороны. От тебя пахло как от купеческой дочки в масленицу: вином, морозом и яблоками. Люблю такой набор. Проникновение твоих частей на нужные позиции началось синхронно на юге, западе и севере. Холодная коленка заученно проскользнула ко мне в промежность и замерла там. Ты по-хозяйски перекинула мою руку себе за спину ниже талии и покачала призывно попкой.
Я лежал с закрытыми глазами и ждал, что же будет дальше. Дальше были губы. Они уткнулись ко мне под ухо и проскрежетали джашташевским шепотом: «проснись, спящая красавица». Не дожидаясь пробуждения как такового, они нежно накрыли мои.
Твои губы знают, что этот трюк со мной работает по-любому – я не могу не целовать тевя, не взирая ни на время дня или ночи, природные или искусственные катаклизмы равно как и наше местонахождение и освещенность.
Интересно заметить, что наше первое милование произошло без поцелуев нежности – мы просто рвали друг друга за губы и щеки зубами, как две недотраханные зебры, которых держали в отдельных вольерах до их почти полного умопомрачения на гормональной почве. Мы любим вспоминать об этом, и оба гордимся.
Поцелуи сегодня не были похожи на поцелуи 'спокойной ночи' или ‘have a nice day’.
Когда у меня сровнялось с тобой в запахе вина, мы разомкнулись. Ты положила свою головушку ко мне на грудь как-то боком и стала довольно фрагментарно описывать события вечера. Было интересно послушать, как твоя Людка, урожденная противница трезвости, жила в воздержании такой долгий срок – она –то думала, что купил себе да и выпил, а поправку на каран не сделала.
Я спросил тебя про частоту ее встреч с хозяином гарема. Тут ты начала хохотать, как после анекдота про ослика, а потом показала мне два пальца.
Тогда и я засмеялся. Но досмеяться мне не удалось – видно что с упоминаниями о двух пальцах тебе пришло в голову, что они значили. Ты стала очень серьезной лицом. Как перед удалением занозы в чувствительном месте и вдруг ловко воссела на мне вся в мерцании фар от проходящих по улице машин.
Я положил руки тебе на бедра в ожидании последующих телодвижений. Ты пошарила у себя за спиной и нашла если и не то, что искала, но все равно что-то не менее ценное и облизнула губы.
Конечно же, это был все тот же я, не больше, но и не меньше. Но ты умеешь делать такое чудо своими глазами, руками и языком, как будто все это случается в самый первый раз. Я никода не устану от этой игры. Может быть в прошлой жизни ты была шведской гетерой и весь ее опыт реинкорнировала на мне, счастливом.
Как ни страно было твоим глазам, я все-таки у тебя поместился, и мы закачались маленькой лодочкой на волнах желания. Нет, это была не лодочка – это был поплавок под крупную рыбину, которая клюнула и повела в глубину в считанные секунды. Но никто не хотел выдергивать рыбину так быстро.
Ты улеглась рядом со мной боком. Я люблю зарываться в твой затылок и мог не выкапываться оттуда долгие часы. Ты снова завела рассказ про гаремные будни с Бендересом в порно видео.
Дерижировать любовным актом должен кто-то один – сегодня это была ты
Я целовал твое нижнее подволосье и держал рукой как раз там, где сходятся тремя полосочками три поверхности под пупком. Это очень сладкое место, и мне стоит большого труда не зацикливаться на нем, забыв про все остальное.
Так чуть было не случилось и сегодня. Но спасибо тебе- дерижеру, который не только знает отлично партитуру, но и сам умеет играть на многих инструментах.
Наступила партия Руки и Меня.
Интересно заметить что рукам волю нельзя давать или ее забирать. Наши руки, я имею в виду твои и мои, делают на нас и в нас все, что им заблагоразумится. Может быть благоразумие и не слишком верное слово для обстоятельств.
Моим рукам всегда хочется действий ни капли не меньше, чем другим частям тела.
Ты меня пугаешь, что с такой моторикой я могу пойти вразнос и окаменеть.
Все в тебе было здорово. Партия Руки и Меня скорее напоминали танец, когда двое танцуют с одной красоткой, и никто никому не мешает.
Все у нас сладилось. В конце мы, правда все упали в удалую и веселую пыль дорги, но не зашиблись, а радостно задремали.
Помню сквозь сон твои слова про овощной день и что морковку каратель для вагинальной гимнастики тоже надо купить...