… Говорят, в полнолуние у маньяков обостряется агрессия. Глупости. Какие маньяки в нашем маленьком городке?
Промозглый ноябрь, атипичный для месяца дождь со снегом. А луна наливается, оголяя свои тусклые плечи.
С этими мыслями Маша возвращалась домой. Там тепло и уютно, а главное – там меня ждут.
Подходя к родному подъезду, сердце предательски сжалось. Наверно, показалось. Какой дурак высунется в такую погоду на улицу. Показалось.
Но вот чьи-то шаги. А лифт как назло едет медленно. Не успею. В голове пронеслось вбитое с детства – не ездить с незнакомыми людьми. Но вроде юноша вызывает доверие, тем более проверяет почту. «Мне на девятый». Странное совпадение. К горлу поднимается комок осознанной ошибки.
Тридцать две секунды молчания. Лишь негромкое побрякивание ключей в чужом кармане. Наконец, знакомый вид из открывающейся клетки.
Шаг. На полу. Робкий крик о помощи поглотила темнота подъезда. Тяжесть чужого тела сковала действия отчаянно борющейся жертвы. Резкая боль в горле. Словно натянули мешок, и воздух постепенно заканчивается…
Совсем не грустно было увидеть свое обмякшее тело через решётку, ведущую на чердак. И кровь. Даже стало забавно, этакая «Кровавая Мэри». Несмотря на ужас внизу, было некое облегчение. Маша никогда не могла подумать, что всё произойдёт так. Жаль, что не всё успела сделать, о чём мечтала. Непривычная лёгкость. Но вот стрекозой ворвалась мысль: «А как же мама? Она не переживёт. Господи, помоги мне выжить». Эта мысль словно пришитой ниткой не отпускала Машу…
Позже расскажут, что её случайно спас сосед, вышедший покурить, который тоже пострадал. Мама со слезами на глазах улыбалась, ведь её дочь жива. На избитом лице Маши порванными губами было некое подобие улыбки…
… Говорят, в полнолуние у маньяков обостряется агрессия. Глупости. Какие маньяки в нашем маленьком городке?...