Позвонили в дверь...
Я давно его не видела. Я как и прежде помнила его большие, по-детски наивные глаза. Мне казалось, я помнила его голос, хотя ни разу не слышала его. Казалось, помнила тепло его рук, рук, которых никогда не дотрагивалась.
Он остался в сердце глубокой раной, болезненной, постоянно кровоточащей от всякого неловкого движения-воспоминания.
Было лето. Лето обид, когда каждая клетка тела чувствовала предательство, когда каждый вдох приносил новое страдание, когда каждый выдох вселял надежду... надежду умереть...
Людей сложно любить, поддаваться их темной натуре, понимать их, жить ими, не вольно касаясь собственной свободы, жертвуя ей, как в танце ты позволяешь партнеру вести себя. Людей любить, тоже, что любить свои недостатки – порочная игра, без права на прощение, без доброй воли, жертвенная суть чувств.
Я не позволяла себе любить свои недостатки, я отказывалась от них, я закрывала постаревшее за последнее время сердце. Невозможно жить, быть самой собой, запрещая, отрицая, не доверяя. Спасая другого, я невольно стала сама тонуть в бездонном водоеме привязанности.
Он никогда не мог постигнуть меня до конца, он не прощал, не понимал..., не любил. Не любил человека, который однажды вошел в его жизнь осторожной поступью. Он не любил человека, которому он протянул руку со словами: «Смелее же, заходи!» Он водил меня по коридорам своей души, с множеством потайных ходов и дверей, закрытых на тяжелые, уже заржавевшие замки. Он приоткрывал дверь, позволяя заглянуть в холодный мрак, вдохнуть спертый воздух старой боли, тайн, разочарований. Иногда он, ненароком, открывал дверь чуть больше и тогда я могла разглядеть его память и обиды. Он держал меня за руку крепко и ласково, его теплая рука грела тонкую и холодную мою. Его душа была огромна, было в ней множество ходов и лабиринтов, лестниц и тупиков.
Однажды, бродя по его душе, он хотел что-то сказать, но я прикрыла его рот ладонью: «Молчи». Он хотел объяснить, почему у человека с такими глазами, на лице никогда не было улыбки, почему оно выражало бесконечную тоску и усталость. Почему он был таким, почему он от много отказался и на многое поддался раньше, до нашего знакомства, несколько лет назад. Мне не нужны были его объяснения, каждым своим нервом я чувствовала его, понимала. Моя улыбка почти никогда не выражала истинной радости и счастья, мои глаза наполнялись тоской, замешанной на слезах. Я всё знала о нем наперед, чувствовала, отражалась и растворялась, с каждым днем всё слабее понимая, что мы разные люди, что я никогда не услышу его голос, не возьму его за руку.

Он оставил меня среди этих высоких стен и дверей и навсегда ушел... Он забыл, что я не знаю выхода, что здесь, я как никто другой беспомощна.
Я не могу выбраться из его души, я заблудилась в ее закоулках. Ни одна дверь мне не поддается, он не приходит за мной, он не гонит меня.
Позвонили в дверь... Нет, показалось. Я одна...