П А М Я Т Ь
Была моя мама и место, где я родился. От него меня разделяет
сейчас огромная даль и необозримые пространства.
Мать, отправляя меня в дорогу, потуже завязала мой шарф, застегнула на все пуговицы пальто, и невзначай уронила горячую слезу на мою руку.
Жена моего отца была влюблена в меня и всегда поверяла мне свои тайны, даже такие о которых отец не догадывался.
Мать гордилася мной. Она переживала в моей скитальческой повести, вспоминала, как я, её первенец, бродил внутри её тела, и краснела. Она бледнела, когда слышала о смертельной опасности, и улыбалась, когда узнавала, что был счастлив. Так же радовалась моему возмужанию. Гладила мои щёки, волосы и слёзы радости сыпались из неё глаз.
Почему матери плачут? О чём они плачут? Может, потому что они дети, став большими, уходят от них из дома, одни дальше, другие ближе. Моей матери плакалось, наверно, оттого, что я живу от неё далеко, или потому, что я больше младших братьев и сестёр , больше их болел, и стареюсь вдали от неё: «Стареешь, сынок, вон седин на голове сколько и морщины появились».
Она хотела видеть меня таким, как в юности: молодым, стройным, красивым.
Уезжая в Клайпеду и прощаясь с ней, я делал рану в её жизни. Рана разрасталась и ширилась в глубь мамы.
Не знаю, видела ли она во мне мужчину? Для неё я всегда был сыном, была сдержанность огня, у которого грелись все мы, её дети.