– …Какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, – тут лицо из надменного превращается в умоляющее, – ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?
– Ну, конечно, не было, – отвечает хриплым голосом спутник, – это тебе померещилось.
– И ты можешь поклясться в этом? – заискивающе просит человек в плаще.
– Клянусь, – отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются.
М. Булгаков


В светлый день Пасхи говорят это люди друг другу: "Христос воскрес", – получают утвердительный отзыв: "Воистину воскрес", – и с умилением христосуются. Я сам, бывало, весь из себя христосиком балдею и забываю все на свете, а не только историю.
А ведь и в научных трудах, и в "Занимательном евангелии", и даже в "Мастере и Маргарите" такое излагали… Почти что такое…
Во времена пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата исторические события случались гораздо реже, чем раз пять в день, в год или даже в пятилетку. Когда в городе незвано появился рожденный девственницей Иисус Христос, а Иуда Искариот анонимно накатал на него телегу, то люди как раз митинговали у прокурат-оратуры, точнее, орали, требуя хлеба и зрелищ, в том числе побольше исторических событий в единицу времени.
И научно мало обоснованное, но конкретное их количество выкрикивали:
– Раз пять! Раз пять! Требуем! Требуем! Раз пять!
Понтий Пилат и пошел им навстречу, но – в меру своей испорченности, то есть не той дорогой, а этой:
– Распять, – говорит, – этого Иисусика по просьбе передовых, – добавляет, – трудящихся демоса! Да на кресте чтоб, во имя Господа! – воздымая десницу к небесам, уточняет и размахивает.
Воистину неисповедимы пути Твои, Господи. И на путях осуществления объявленного народным мероприятия незамедлительно начались и подолгу времени затем многажды продлились многие трудности.
Несколько лет утрясали сметы и куркуляции работ, штатные расписания НПО "Голгофа" и Лысогорской канатно-рельсовой дороги. Столько же лет и зим разрабатывали технические условия изготовление креста, инструкции по охране труда и карты технологического процесса распятия.
И только через три года после того сляпали изделие, мало-мальски пригодное для распятия, и в пределах Божеских допусков по вертикали установили его на Лысой горе.
Но из-за очередной реорганизации производства у смежников не была готова плащаница. Не было и нужных гвоздей: предусмотренные рабочими чертежами типоразмеры были унифицированы с применявшимися в кибуцном строительстве, – туда и уходили.
Когда стало ясно, что кренящийся с каждым землетрясением крест может, не дождавшись прибивания Иисуса, завалиться и прибить прораба Левия Матвея, последний задумал вывернуться из этого цейтнота с Божьей помощью. Через ангелов-хранителей своих друзей наверху он добился решения о воскресении Христа.
Остальное было делом темной ночи, другими словами, всенощной. С вечера отправив донесение о распятии Христа, Матвей вывел его в голые пески под ясные звезды.
– Вперед! – говорит.
Христос за долгие годы ожидания тоже стал уже не тем Иисусиком, каким был.
– Лучше вверх, – отвечает, – чем вперед!
Хитрый Левий Матвей только примирительно махнул на прощание:
– Вам с Богом виднее, – да и отправился к заядлым синайским блудницам.
Христос сунулся, было, следом, стал каяться, что ни разу не согрешил и не сможет, дескать, перед Всевышним, как надо, покаяться. Но тут его призвали. Так он с этим своим гласом вопиющего в пустыне и вознесся.
Левий же Матвей кому с утра, а Понтию Пилату – к обеденному возлиянию такую сцену разыграл с предъявлением простыни, которую случаяно у блудниц прихватил, что до сего дня этой плащаницей со следами крови "Христовой" дурят верующих в Турине.
А простой демос, который ничего своими глазами так и не видел, с той самой утрени стал у этих фарисеев из НПО спрашивать, где, мол, Иисус:
– Христос воскрес?
А те в ответ:
– Воистину воскрес! – и ну целоваться, чтобы глаза свои бесстыжие спрятать!
Во-от как дело-то было… что эта древняя история той левой плащаницей обернулась.