Я его боюсь…
Вот он идет по коридору поликлиники ( № 181 г. Москвы - прим. автора)– свободный, самоуверенный, неприступный. (Ни разу не видела, чтобы его в коридоре остановил кто-нибудь из пациентов ).
Вот сейчас он поравняется со мной – и я с ним поздороваюсь.
Но он смотрит сквозь меня – и я глотаю своё ненужное «здравствуйте».
Я не понимаю этого феномена.
Скольким людям, которые проходят мимо меня и не помнят меня, я говорю «здравствуйте» и не жду ответа.
А ему не могу сказать самого простого слова.
Наверное, потому, что я его боюсь.
Как та, ну очень пожилая женщина, с которой мы однажды сидели к нему в очереди.
«Мне ведь нужно только рецепт выписать, а я так волнуюсь, даже во сне его сегодня видела», - делилась она своими чувствами.
- Как зовут врача? – спрашивает кто-то из новеньких.
- Павел Керобович, - с удовольствием отвечаю я. Мне очень нравится переход от мягких «в», «л» и «к» к твердым «р» и «б» и снова к мягким «в» и «ч».
- И как он? – продолжается опрос общественного мнения.
Поскольку я на такие вопросы не отвечаю, в разговор вступает мужчина пенсионного возраста:
- Нормально. Трудяга.

А в нескольких шагах от кабинета Павла Керобовича Дандуджяна, около кабинета другого терапевта, разговор идёт об ином и на очень повышенных тонах.
- Кто последний? – интересуется молодой мужчина.
- …
- Кто последний? – повторяет он свой вопрос.
- …
- Тогда я сейчас пойду к врачу.
- С какой стати, вы только что пришли, а мы тут давно сидим.
- Так я вас и спрашиваю, кто последний.
- А мы через одного, у нас две очереди: кто без больничного – одна, кто с больничным – другая…
- Так кто последний с больничным?
- …

А у Дандуджяна всегда одна очередь. И он никогда не опаздывает на работу, даже раньше приходит. И успевает принять всех. И около его кабинета – всегда тихо.

А я его всё равно боюсь.
Но пойти к другому врачу – ни за что.
Для меня большая честь – что он меня принимает.
Давно-давно, когда моё имя и мои фотографии только начали появляться на страницах газет, мои хорошие знакомые мне сказали: « Дружба с тобой – большая честь для нас». Я их не поняла. Я не знала такого чувства, пока не попала на приём к Павлу Керобовичу. Даже в Кургане, в клинике Илизарова, разговаривая со знаменитым врачом, я не испытывала такого уважения к собеседнику. Наверное, ещё не умела ценить талант и гениальность.
Теперь умею.
И талант, и гениальность, и порядочность.
Дандуджян смотрит сквозь меня в коридоре. Но в кабинете он смотрит уже на меня.
И я его больше не боюсь.
Теперь мне с ним просто интересно.
Интересно, какое у меня давление.
Интересно, стоит ли продолжать пить таблетки.
Интересно, как он умудрился за месяц подлечить меня так, что моя новая ЭКГ много лучше прежней.
Интересно, как я уже восемь месяцев обхожусь без больничных.
Столько всего интересного за несколько минут.
Всегда помню, что за мною очередь, и стараюсь не задерживать врача.
Как только встану, я перестану для него существовать.
За дверью еще десятки таких, как я.
А в следующий раз всё опять повторится.
В коридоре он посмотрит сквозь меня – и я не поздороваюсь.
В кабинете он посмотрит на меня.
И мне опять будет с ним интересно.