Глава 5. Страшная находка.

Голубые глаза были широко раскрыты. Может, они были и не голубые. Цвет потускнел, они затуманились. Но, почему-то, казалось, что они были именно голубыми. Заостренный носик, изящно торчавший на посиневшем лице, был направлен в сторону, как бы указывая направление, - мол, там - он, - убийца. Белые волосы, ухоженные, с мягкими прядями, аккуратно разметались по траве, вплетаясь в стебли и листья.
Девушка лежала в нелепой позе.
Наверняка, живой бы ей и голову не пришло бы так развалиться. Одна нога ее была согнута в колене и подвернута под другую, вытянутую прямо, неестественно прямо, так прямо, что даже носочек туфли, казалось, вытянулся в прямую линию ноги, невероятно длинной и ровной. Чулок на ней не было. Не было и ничего остального. Ни одежды, ни белья.
Одни туфли.
Но туфли были явно не по сезону. Поздняя осень, с сырыми вечерами, вряд ли позволила бы долго и безболезненно ходить в открытых, замшевых, голубых туфлях по слякотным тротуарам, ступать в лужицы, тут и там разлитые обильным серым покрывалом на грязную землю и асфальт. Это были туфельки одного дня, парадные, такие, чтобы выйти, все сказали – «ах», и уйти, либо немедленно сесть, и не топтать землю небесной замшей, украшенной золотым бантиком у края туфельки. Золотой маникюр изящного пальчика, выглядывавшего в прорезь узкого носка, поблескивал среди травы, удивляя муравьев ненужной для них помпезностью.
Лицо было круглое, рот полуоткрыт. Скулы выступали из овала резко, выдавая модельную внешность, любимый формат фотографов. Грудь, потеряв свои формы, очевидно, и изначально небольшие, совсем приклеилась к грудной клетке, структура которой выступала под посиневшей кожей голого тела. Худые берда, бритое, гладкое лобковое место, пирсинг на пупке…
Худые руки, с маленькими кистями, раскрылись навстречу небу, пытаясь ухватить жизнь всей шириной объятия.
Но безуспешно.
Тонкие посиневшие пальчики уже ничего не могли удержать.
Ни дыхания, ни пульсации сердца.
Юбка валялась рядом. Красная шотландка. Складки все еще хранили следы утюга. Она валялась в двух шагах от тела. Блузка, наверное, это была блузка, белая и кружевная, чуть выглядывала из под складок красной клетки.
Одна серьга, коричневая, бисерная серьга висела… нет лежала на груди, в складках свернутой шеи. Огромная, с желтыми камнями, она ненужно поблескивала тут, на фоне травы и мертвого синего тела, как странное, инопланетное, непонятно для чего и откуда взявшееся существо.
Стекло играло в заходящих лучах осеннего солнца, словно вызывая на связь далекую планету и передавая сигналы ушедшей, умерщвленной души и тела. Блеск этот пульсировал, как импульсы неизвестных и невидимых для землян колебаний, но легко улавливаемых там, вдали, на кольцах какого-нибудь Сатурна. Передатчик сверкал, душа отходила, импульсы отсеивались, разделяясь на свои, вселенские и местные, звериные, недостойные покидать эту планету и не нужные космосу и галактике.
Доберманиха, не смотря на свою ранку, бодро бежала среди травы, мало обращая внимание на возникшие вдруг, так неожиданно и страшно, мертвое тело. Она даже не потрудилась обнюхать незнакомое чужое существо. Доберман – не охотник, и его не тянет к добыче, или к трофеям. Она бодро прошествовала к кусту, рьяно тыкая носик в рыхлую осеннюю землю, учуяв там грызуна. Собака подпрыгнула, тыкнулась и начал копать.
Но ранка, видимо, не так уж и зажила, и доберман обернулся к Алине, как бы вопрошая. почему все так стало трудно и недоступно, даже простые радости рытья земли.
Алина подошла к ней и попыталась прицепить поводок. Это была обычная веревка, которую она смогла найти, разбираясь в сарае. На ржавом гвозде на стенке.
Человек редко реагирует на происходящее в реальном времени. Обычно настоящие эмоции приходят чуть позже, когда все клетки мозга успеют получить картинку и включат смысл увиденного – вот он труп, вот оно несчастье, вот это горе, вот это смерть.
Так и теперь, Алина посмотрела на это тело, и даже нелепые мысли сверкнули своей неуместностью в сознании – типа - как могла девушка надеть красную шотландку с голубыми замшевыми туфлями…
Картинки, одна нелепее другой мелькнули вдруг, и исчезли. Механически, рука сама потянулась в карман за мобильником. Телефон местного отделения милиции был в списке контактов.
- Тут труп. Тут девушка.
- Что за девушка?
- Я не знаю… труп. На новорижском. Шоссе…
Позвонить и вызвать милицию было делом трех минут.
Теперь надо было дождаться их приезда.
Алина посмотрела на собаку. Та была довольна. Лишь повязку время от времени пыталась укусить и погрызть. Но тут было все предусмотрено. Крепко связанный шарф был четко сшит по объему тела и прикрывал ранку вместе с повязкой.
Представление о том, как тут надо себя вести всплывало медленно из сознания вместе с отрывками из фильмов о Шерлоке Холмсе, Пуаро, и мисс Марпл. Литературные детективы давали четкие указания - траву не мять, ничего не трогать, тут могут быть следы.
Алина грустно посмотрел ан небо. Лишь бы не собрался дождик, на которые в этом году было так обильно лето и осень. Она поежилась, плотнее закутавшись в зеленый плащ мужского покроя. Плащ был теплым. Внутри была мягкая и плотная фланелевая клетчатая подкладка и карманы. Он тоже висел в сарае и оказался очень удобным в деревенской жизни.
Шоссе было недалеко. Но очевидность появления трупа отрезала возможность подхода к дороге. Ясно было, что девушка могла тут появится только из машины. Вряд ли, кто –то тащил труп через все поле из деревни, к шоссе.
Женщина оглянулась. Небольшой кустарник выглядел более привлекательным, и вряд ли там были еще какие-то следы этого передвижения и появления девушки в этом месте. К то тому же там можно было укрыться в случае дождя.
Доберманиха оглянулась на хозяйку. Чувствовалось, что она привыкла слушаться и играть на прогулках, но с новой хозяйкой не знала как себя вести.
Сделав несколько шагов по примятой траве, Алина остановилась. То, что она увидела, было похоже на триллер в давно забытом фильме Хичкока. В ушах даже послышалась музыка, которая, обычно, нагнетает настроение ужаса и мистики кровавых убийств.
Серди кустарника, лежала маленькая девочка. Белый платочек сбился, и косички, перевязанные красной ленточкой, мокли тут, на земле, как будто они не должны были сначала быть завиты в локоны невесты, а потом свернуты в пучок старенькой бабушки, а потом уже... вот так просто валяться в земле.
Белые брючки и синий свитер промокли и впитали в себя траву и грязь. Тёмное пятно на спине расплывалось неровными краями, обозначая центр, самый темный, с кровавым сгустком.
Алина подняла руку и прикрыла рот.
Хотелось кричать.
Повтор ощущения, повтор находок, вдруг дал толчок для мозга, и он мгновенно в этот раз осознал – что вот – перед ней лежали два трупа.
Два трупа, не на кладбище, не в больнице, а тут, рядом с новорижским шоссе, в километре от деревни, лежали в 6 метрах друг от друга.
Убитые!
Убитые одним и тем же человеком! Или несколькими людьми.
Девушка и девочка, маленькая девочка. Ребенок!
Как же так, как такое могло случиться.
Страх не подступил. Нет. Страха не было. Был ужас, ужас от того, что где-то ходило нечто ужасное, способное на вот такое, на убийство, и после того «это» могло ходить, жить, дышать, улыбаться и любить других девушек, таких же смешных и красивых, надевающих клетчатые красные шотландки с голубыми замшевыми туфельками. Мысль, что человек, способный воткнуть ножик в спину ребенку, маленькой девочке с косичками, продолжил свое бытие по земле как нив чем ни бывало, увеличивала картину трагедии до масштабов вселенской катастрофы.
Остолбенение прошло, Алина заметалась, не зная что делать.
Новый звонок в милицию полетел вслед предыдущему, вызывая уже на два трупа, на труп маленькой девочки и обнаженной девушки.
- Никуда не отходите, уже едут к вам. Только больше никого не убивайте.
Черный юмор этих людей внезапно подействовал успокаивающе.
Алина посмотрела на добермана. Собака вдруг оживилась и стала быстро бегать вдоль шоссе. Надо было бы остановить ее, позвать, привязать свою веревку, но как это сделать? Она не знала, как ее зовут, и как ее позвать. Несколько попыток на
- «на-на-на», «чмок- чмок», «песик подойди ко мне моя хорошая», - прошли безрезультатно.
Вдруг собака внезапно остановилась. Она села прямо в мокрую траву, подняла свою коричневую мордочку и истошно завыла.
Алина подобрала длинные полы плаща и пошла к своему нервному найденышу. Трава доходила ей почти до пояса, и приходилось раздвигать ее руками.
- Ну что тут у тебя, малышка?
Страшная мысль, что тут еще один труп верталась в голове, но собаку надо было как-то уводить из этого страшного места, а она не слушалась.
Надо было уходить отсюда, и пусть лучше милиция сама потом звонит ей, уточняя, где лежат эти трупы. Реальность опять поползла под черепную коробку, и она не хотела оставаться тут ни одной секунды больше.
Вдруг показалось, что надо только проснуться, вернуться в реальность жизни, добрую, где пахнет сладким чаем, лимоном, колбасой и жаренным луком с картошкой. Борщом, наконец.
Она подобралась к собаке. Среди травы лежал бумажник, раскрытый, показывая свое содержимое и фотографию владельца.
« Владимир Николаевич Арсеньев».
Прочла она на пропуске, или абонементе, заложенном за прозрачное отделение кошелька.
Главное не трогать, ни до чего не касаться, суетливо подумалось женщине, и она поторопилась привязать свою веревку к ошейнику с золотой косточкой.
Произошло это явно во время - милицейский газик подравнялся с Алиной. Из него вышли три человека.
- Алина Горова? Вы вызвали милицию?
Собственно, они и не спрашивали, уже и так все было ясно, они шли по траве, по направлению к первому трупу.
- Вы ничего не трогали?
Вопросы продолжали сыпаться как из рога изобилия.
- Вот тут документ.
Прокричала женщина, но никто ее не услышал. Голос перехватило.
Еще одна машина подрулила к обочине. Синяя семерка резко тормознула, чуть не впечатавшись в серый уазик с синими полосочками.
- Горова, что тебя сюда занесло?- давно знакомый голос напоминал что-то ушедшее и забытое.
- Не что, а кто. – собака привела.
Из машины влезли двое. Молодой человек был невысоким, в круглых очках, сидящих на краешке носа, как пенсне. Второй, постарше был одет в зеленую куртку и мятые брюки.
-Ёооопт, вот незадача. Я разные ботинки надел! – вдруг воскликнул он, начав спуск с обочины дроги.
- Алёшка! Ты откуда взялся?! – радостно закричала Алина. И даже не подумала, что не стоило рядом с двумя трупами так радостно визжать. Она почувствовала облегчение и спокойствие - в эту минуту, жуткую минуту соприкосновения со смертью, пусть чужой, но такой голой и ранней, рядом оказался бывший одноклассник, смешной и рассеянный Алешка Исаев.
- Алешка, скажешь тоже. Меня давно уже кличут Николаичем, - все так же радостно и громко продолжал Николаич. - А ты по грибы что ль собралась? Иль трупы как грибы собираешь? Ну, мать, как я твое сообщение услышал, аж чуть штаны не потерял, два трупа, и она с собакой. Да как ты тут оказалась-то?
Николаич-Алешка не замолкал.
Милиция делал свое дело, приехала еще одна машина, показались носилки.
- А у нас уже три дня в поисковике лежит девушка белокурая. Твоя похожа. «Изба - 1» смотришь, поди, по телеку?
- Неет. А что она из «Избы – 1»?
Женщина оглянулась на то место, где лежало посиневшее тело блондинки.
– Нет, не смотрю, - повторила она, - ни разу не смотрела. Так тут вроде рядом где-то эта «изба» и находится. Что, прям оттуда, увезли и убили?!
- Потапенко, Леонид, знакомься, мой ученик. Следователь. – Николаич махнул в сторону Потапенко.
- А это Алиса, тьфу. Алина. Помнишь как мы тебя Алисой дразнили?
Ты и правда Алиса. Забрела в страну чудес.
- Не чудес, а в зазеркалье. Это разные вещи.
-А что ты стоишь–то там? Сдвинуться не можешь? Потапенко, позвони кА ты сестричке, пусть приезжает в Опалиху на опознание.
- Да тут собака нашла документы. Бумажник. Она как нашла, так и завыла?
- И чего она завыла? Вид денег привел ее в такой восторг?
- Или их отсутствие?
- Да я не знаю, есть там деньги или нет.
- Мать, рано мы приехали, не успела ты как следует осмотреться.
- Да если бы мы еще помедлили бы, она тут еще поле трупаков нашла бы.
- Отстань от нее, это не она нашла, видишь, она тебе говорит, собака.
- А собака у нас кто?
- Собака это собака. Почему ты, Потапенко, ищешь во всем скрытый смысл?
- Значит ты вот так шла, и вдруг собака нашла трупы?
- Да нет, Леш, она нашла бумажник, и стала выть, а трупы она и не заметила.
- Не заметила? Хорошая у тебя собака.
- А что ты хочешь? Она на живых должна лаять, а не мертвых. Враг - он враг пока живой.
- Это верно, хороший враг - мертвый враг. А мертвого врага нечего и замечать.
- Замечать – не замечать, а враг есть враг, хороший он, или плохой.
- Романтик, врагов хороших не бывает.
- А мертвый?
- Мертвый есть мертвый, без разницы, хороший он, или нет.
- Вы что, так всю дорогу спорили?
Алина все еще стояла над документом, собака сидела рядом. Она и не пыталась потявкать на приезжих. Лишь с любопытством тянулась понюхать каждого из вновь прибывших.
- Ну, если мертвый был хороший, - не унимался Потапенко, - то он и есть хороший.
- Ну, погоди, тогда получается, что и мертвые все еще делятся на врагов и друзей. А ведь они мертвые.
- А, по-твоему, мертвые престают быть людьми?
- Вы уже перебираете.
- Мертвые…
- Скажи, они не люди…
- Ну да, люди что ль?
- А кто тогда они?
- Трупы.
- Но это может быть труп хорошего человека, а может быть труп плохого.
- Тебе не надоело?
- Ты еще о кладбищах…
- Так ведь и солдаты лежат в одной земле, что фашисты, что противник, как умерли, так и сравнялись
- С землей…
- Ты когда собаку завела? Не помню, чтобы была в школе собачницей.
- Да это не моя собака, - Алина попыталась отойти от документа, но не тут то было. Доберман никакими силами не хотел уходить от этого места.
Она тянула ее за веревку, бралась руками за ошейник, та лишь пригибалась к земле и, в конце концов, совсем легла на землю.
- Это что у тебя за цирк собака выделывает? Иль она такая меркантильная как Газпром?
- Говорю же, не моя собака, пять дней назад прибежала, раненая, вот ранка затянулась, пошли прогулять, все-таки доберманиха, порода.
- Что порода?
- Ну, бегать должна, ходить.
- Так не охотник же.
- Ты что, доберманы самые быстрые собаки, вроде…
- Так она сама к тебе прибежала?
- Да.
- Куда?
- Да я тут дом купила, сыну квартиру оставила. Пока нормально.
- Значит, ты решила полностью уединиться и зажить жизнью отшельника в огороде, и вдруг к тебе в калитку постучала собака?
- Типа того... да, сначала пианино исчезло...
- Какое пианино?
- Распиленное.
- Как это? – Потапенко даже перестал осматривать траву, и уставился на женщину.
- Обычно. Я распилила и вынесла во двор, а оно пропало.
- Так ты думаешь, что это бандиты как раз? Что тут всех поубивали? Сначала пианино унесли, а потом, чтобы скрыть преступление убили свидетелей?
- Вы что, совсем охренели? Оба.
- - Да, мужики, девочка подходит под описание.
- Какое?
- Да тут внучка у одной бабульки пропала. Как могут не присматривают… и при этом она вообще думала, что родители ее увезли…
- Как родители увезли?
- Вот такая бабушка. Думала, что дочка приезжала вечером, и внучка в машину спряталась и уехала.
- Как спряталась?
- А позвонить нельзя было дочери?
- Да не берет дама трубку.
- Может тоже где-то трупом лежит.
- Жуть, что вы говорите, оба.
- А что, ты думаешь, эта в туфельках не могла быть ничьей мамой? Небось, стояла на шоссе и деньги дочке посылала какой-нибудь бабушке.
- Алеш, я конечно не очень внимательно смотрела, то там одни туфли под 500 евро будут, столько на шоссе не зарабатывают.
- А в «Избе -1»?
- Ну, допустим, туфли-то к юбке не подходят. Значит, они были у нее одни!
- Странно, что вы тоже это заметили,- Алина с удивлением посмотрела на Потепнко.
- А может, у нее просто не было вкуса?- Николаич усмехнулся. – Не все же бывали в зазеркалье, как ты Алина.
- Может и так.
-В любом случае картина ясна. Девушку выкинули из машины, а девочка увидела и стала ненужным свидетелем. И ее убрали тоже.
- Ты же сказал – она из «Избы-1». Передача вроде идет еще. Там же камеры, как ее могли убить под камерами?
- Да она уже давно выбыла. Но связи остались…
- Странно все-таки, трупы у шоссе.
- А что такого необычного ?
- Возле шоссе…
- Да ну и что? Будь я преступником, я бы всегда сбрасывала бы трупы возле шоссе. Всю жизнь мечтаю так труп сбросить.
- Ты что-то совсем тут озверела. Сколько ты тут уже стоишь-то, пока одна была?
- Минут двадцать.
- Ладно, и с нами уже сто лет.
- Потапенко, ты показания с неё снял?
- Сняли мы с нее, все сняли. Запишем, завтра утром привезем.
- Пошли, мы тебя до дома с этой собакой доведем. Доберман - искатель трупов.
- Погоди, а чьи тогда документы? Что же преступник остановился, выбросил труп, убил свидетеля и кинул тут документы, чтобы было кого искать?
- А что тут искать? Документы мы сейчас проверим чьи, но у меня такое чувство, что тут не все так просто, как кажется на первый взгляд.
- Или еще проще.
- Как это?
- Ну, может, убийца потерял документы, случайно, пока труп тащил.
- Как он мог потерять документы? С именем и фоткой.
- А может тут рядом еще труп где-то? Владельца документов как раз.
- А может, подкинул? Чтобы подставить этого парня, Аникина, или как там его.
- Арсеньев.
- Да, точно, Владимир Арсеньев.
- Ну, ты даешь! Как ты с такой памятью ментом…
- Ты это уже спрашивал… да если бы человек все помнил, ты представляешь, на сколько хватило бы клеток его мозга? Быстро бы исчерпал свои мозги и загнулся бы… а диск, он один…
- И не жесткий…
- И не внешний.
- Жесть…
- Ладно, тут дальше без нас управятся. Вот что, - Потапенко обернулся к человеку в форме. Выясните, не было ли тут на этом месте аварии какой.
- Когда?
- Труп-то, какого времени?
- Неизвестно, надо экспертизу делать.
- Так минутку! Когда ты говоришь, нашла свою трупоищейку?
- Пять дней назад.
- Вот! Точно! Пять дней назад и наша девушка пропала.
- Так ты думаешь это документы убийцы?
- Без всякого сомнения!