41
Добрым сентябрьским днём мне удалось наловить рыбы. Случилось это не ранним вечером, а пополудни в выходной. Накопал давеча в спичечный коробок навозных червей. По мосту перешёл на противоположный берег Ипути. Ловил я обычно возле Ровка, который знали в Старых Бобовичах и млад, и стар. Издали его можно принять за старицу. На деле Ровок соединяло с рекой устье, где течение было шустрым и шумным. Я размотал удочку недалече от этого места, считавшегося в левобережье одним из самых глубоких.
Здесь немало водорослей, включая тину – ровную, как натянутая струна. Имеется и окошко, позволяющее ловить с грузилом без рисков для крючка. Он, подаренный братом, - для меня ценность, проверенная на рыбалке вместе с Колькой, другом. Сейчас приятель носил дома торф, а значит, ему не до речки.
Солнце, расставшись с зенитом, склонялось к предвечернему покою. Клевать стало с первого заброса. Я не поспешил вытащить леску, опоздал. Крючок оказался пустым. Повторный заброс позволил поймать ерша. Я и им доволен. Набрал в бидончик воды. Скоро в ней появился и второй ёршик. Клёв неплох, червей в достатке.
Выудил около десятка мелких рыбёшек. А впереди поджидала удача. Самодельный поплавок из куриного пера нырнул, резко пошёл вбок. Я не проворонил, подсек, стал тащить. Увы, ёршик не блеснул чешуёй и каплями воды, не вылетел из Ипути в воздух. Поплавок настырно направлялся вглубь. Я поднапряг силёнки. Удалось преодолеть упрямую рыбу. На крючке оказался тёмно-зелёный окунь с красными плавниками, широкой пастью. Такого прежде не приходилось ловить. Он трепыхнулся в бидончике. Мне на босые ноги полетели брызги.
Я рад везенью. Увидят родители, похвастаюсь перед Колькой. До того, как свечерело и пастухи погнали коров домой, я поймал ещё двух крупных окуней. По размеру они чуть уступали предшественнику.
Возвращался за стадом, неся в одной руке удочку, в другой – бидончик. Коровы плелись по Выгону; я свернул к длинному вязу, на котором в гнезде стоял голенастый бусел (так по-нашему назывался аист). Это центр села. Поблизости сельсовет и совсем недалеко мой родной переулок Ровки. У меня все мысли о счастливом улове. Молчаливый бусел над дорогой мог думать о долгом перелёте на зимовку в Африку.