Теперь это устоявшаяся семейная сцена подошла к своему фиаско и вошла в стадию наивысшего накала и развязки! Да, Лил обозначила свои метафизические опыты наподобие алхимической неявной реакции, и они теперь оформились в некое подобие единства, в котором она гипостазировала алхимический абсурд и разделённость небесного и земного, а Гум представлялся космическим волнорезом, таким образом ее клирос рос и укреплялся. В чем ее было заподозрить, она ведь отнюдь не слыла белой пушистой овечкой! Да, Лил не была кровожадна, но вот своё очерченное резонирующее «Я» готова была отстаивать агрессивно и дерзко! Тем более, когда она понимала, где тонко и может порваться, и все же в той ипостаси ее премудрости было ни на грош, и она понимала это? Определённо да, однако мы боремся за утерянный рай, равно как и собственный ад, с настежь открытыми глазами к вопиющему восторгу публики! Да, без публики алхимия, пожалуй, возможна, что же касается театра, он не мыслим без публики; хотя и существует небесные ментальные немые сцены за гранью!
- Лил, ты в конец озверела! И теперь много будешь мнить о себе!?

- Нет, дорогой, я подчиняюсь более высоким силам, которые меня вели и ведут, а ты появился со своим уставом как снег на голову!

- Ведут куда? На эшафот как куклу, нашпигованную вырезками из полуистлевших учений?

Лил посмотрела на него с упреком, все же ей это было чуждо, ей была забавна некая абстракция высшего порядка, а теперь, в угоду его силе, все потеряли, считала она.
- Ты переигрываешь, этот экскурс в прошлое с какой целью, дорогой? Я очень устала, и чтобы вот так доверяться тебе, у меня нет сил уже.

Гумбольд редко бесился, он словно космическая мантия за редким исключением мог порождать волновые возмущения и гасить их.

- Лил, послушай меня, они прислали стражницу за мной! Значит моя миссия вот-вот завершится.

- Мне теперь уже все равно, Гум, твои миссии, пассии, и проч, и весь этот космический бутерброд, ты ведь все понимал изначально.

- Лил! Уволь меня от этого, я мог бы быть космическим придурком и ходить с бластером! Как тебе такое? Пиу! Пиу! Пиу! - И Гум стал кривляться, имитируя движения робокопа!

- Смотри-смотри! - орал Гум.

Лил теперь прикрыла рот рукой, от удивления:

- Не надо, - цедила она, - тебе это не идёт, тем более, раз время вышло, мы не обязаны им ничем!

- Вот именно! Лил! Я об этом и говорю! Ты находилась по эту сторону замка! А мне пришлось пробраться внутрь! И также с разумом! И это очень болезненно!

- О чем ты говоришь, Гум? Ты пришёл в чужой монастырь со своим уставом! Словно завоеватель! И на что ты рассчитывал, я не понимаю!

- Где ты была бедной монашкой, перебирающей чётки, и ты потворствуешь ему?

- Нет, я лишь пытаюсь сохранить утерянные ключи, ведь ты посеял раздор!

- Молчи! О каком раздоре ты говоришь! Он существовал до меня этот раздор! Я и пальцем их не тронул, все развалилось само собой! Все насквозь прогнило и рухнуло в преисподнюю!

- У него не было ключей! Ты слышишь меня?

Лил, впервые Гумбольда видела таким, его глаза сверкали неподдельным гневом!

- Ни тогда, ни потом! Ему не даны ключи от врат! Потому как они у меня! И я видел творение, Лил, и слышал!

- Что же, очень хорошо! А как экстатично! Ты меня поражаешь! - неровно ковыляла она теперь с долей сарказма.

Гум осознал, что вышел слегка из себя, и Лил теперь воспользуется известной схемой ухода и закроется, чего ему совершенно не хотелось! Тем более, что он сам ее толкнул к этому.

- Я не видел лишь, как он сотворил тебя, понимаешь? И потом, ты этого не можешь знать! - Ты искала ответы, - я дал тебе их, - однако это лишь смутные знаки воды, Лил. Потому как в определённости нет какого бы то ни было порядка на самом деле! И я не мог быть иным на тот момент, и вы не могли иначе, не водрузив на меня всю эту аллегорическую чушь!

- Ну, знаешь ли, дорогой, мы имеем право защищать свои миры также, как Вы вторгаетесь в наши владения!

- Однако, это не твои владения, Лил, иначе бы тебя не преследовал этот кошмар бедствия! Ты просто пытаешься сохранить равновесие! Я не виню тебя, на самом деле! Берёшь немногое, и создаёшь невидимое! Здесь это правило работает! - спокойно подытожил Гумбольд.

Лил теперь была вся во внимании, будто вот он был здесь, совершенно неприкрытый могущественными силами, простой и шаткий, ее самолюбие, тщеславие, гордыня торжествовали, и все же сердце, она вдруг услышала его:

- Гум, прости меня, как ты это делал? - обмякла она вдруг.

- Скажи мне? Ведь ты уйдёшь от нас, должна быть какая-то формула?

И Гумбольд теперь видел ее подрагивающие пальцы, веки, влажные глаза, ему так этого не хватало, так давно он искал эти знаки и не находил ровно ничего, кроме цинизма и притворства, тщеславия. И теперь он увидел, ее не прикрытый страх, её бережливость и тонкую меланхолию, увидел путы заблуждений и невнятных наитий; и он почувствовал, она хотела быть самым дорогим подарком, самым непостижимым; и что выдать ей рецепт бытия, что это теперь изменит, промелькнула у него мысль.

- Я скажу тебе, Лил, возможно, это спасёт тебе жизнь когда-нибудь! Я фрактально множил ошибку!

- Что? Но что это значит, Гум, - ее лоб пронзила дума теперь! Она пыталась сопоставить свой опыт с высшей математической истиной!

- Гум! Я не сильна в математике, ты шельмец, - шептала она, - ты чертов шельмец! - повторяла она, - что это значит?

- Ну, вот, дай тебе палец, ты и руку оттяпаешь, - уже смеялся Гум, ах- ха-ха!

Лил в мгновение отвернулась, чтобы не выказать своих слез.

- Я знала, я знала, что тебе нельзя доверять, ты только и можешь как плодить эти абстрактные миражи и возводить нелепые законы из космической утробы.

- Да, но они работают, Лил! И ты предотвратила маленькую космическую бойню! Однако супружеский долг никто не отменял, крошка, - торжествовал Гум!

И тут Лил уже взбесилась, она повернулась и выкинула в воздух средний палец, что Гума ещё больше развеселило!

- Дорогая, ну, ты же хотела скандал?! Разве нет, ах-ха-хах, - гоготал Гум.

- Нет, дорогой, я ухожу! И к чёрту твой космос! Понял?! И твою космическую миссию! Нет, ты в конец ошалел!? Это надо быть настолько наглым?!

- Да-да-да, настолько наглым! Конечно! Твои алхимические сопельки это марципанчики, с мелкими корешками!

- Ах, ты скотина, взревела Лил, - молчи! Замолчи! Я тебя задушу сейчас! Нет, не подходи! Не подходи ко мне! Слышишь!

Лил растопырила в агонии пальцы, готовая впиться ими ему в горло!

- Лил! Успокойся! Ты же хотела ответы!?

- Нет, я дойду до всего сама! Стервец! Я дойду...

Гум слегка скривил губы, явно не этого он ждал, и все же этот контроль порядком утомил и его; теперь он был даже больше разочарован, чем в самом начале, какие мы здесь непостоянные и обидчивые, будто редкие дикие цветы, носим имя истины за пазухой, и не можем ее произнести, из страха быть услышанными? Или обворованными?

Гумбольд теперь отвернулся в свою очередь и заложил руки под мышки! Потом он сделал движение из гимнастики ушу, он ровно вдохнул и сделал круговое движение рук вверх и к центру груди, предваряя движения распускающегося лотоса, вдохи и медленные выдохи. И так ещё раз и ещё раз, напряжение стало иссякать, и Лил за его спиной стала успокаиваться. Она пялилась на эти его движения, с каким-то дьявольски неприкрытым азартом, и успокоение проникало к ней от него! И тут Гумбольд остановил серп левой ладони у солнечного сплетения, и задержал дыхание!

Лилит теперь слышала биение своего сердца, внимание ее настолько истончилось, что она услышала такт своего дыхания и стуки сердца. И в следующее мгновение она услышала порывы ветра за окном, который будто вторил этим ударам.

- Время всегда на исходе Лил, не транжирь его в пустую, - произнёс Гумбольд!

У Лил перехвалило дыхание теперь, будто ветер заговорил с ней, и она почувствовала эту мягкую непостижимую магическую силу внутри лёгких.

Гумбольд же, выдохнув, повернулся к ней, и ей показалось, его глаза лучатся светом и мерцают сквозь веки. Он все ещё держал серп ладони у солнечного сплетения.

- Ты ещё многого не знаешь, и возможно придётся оставить тебя здесь, Лил! - продолжал опечалено он!

- Может быть, это лучше для всех нас, - с досадой произнесла она, потупив глаза, - потому что порой страсти зашкаливают.

- И кто она? У неё есть сила, которой тебе не достаёт!?

- Она совсем ребёнок и не знает этого мира.

- Опять двадцать пять! Гум! Ты ненормальный! Я пас! Гумбольд! Ты слышишь меня!?

- Да! Ты справишься, правильно заваренные корешки могут гальванизировать электрохимические реакции, благотворно влияющие на мозг в целом, тебе нужно практиковать свои шаткие знания!

- Гум? Знаешь что???

- Нет, лучше мне, наверное, не знать?

- Я теперь к тебе подойти боюсь!

- И не надо, есть практика ухода, правильный уход очень важно! - продолжал глумить Гум!

- хи-хи-хих, и все-таки нам будет тебя не хватать даже, - Лил расслабилась уже.

- ммм даже так!? Я подумаю. Полно практик есть на этот счёт, - продолжал он!

- Гум, а тактика сбития с толку? Как тебе?

- Однозначно работает! Тактика сбития и наития!

Лил подошла к нему, и положила одну руку на плечо, а другую вложила в серп его ладони и повернула на пол оборота. Так, что ее слегка прохладная ладонь оказалась внизу.

- Я так долго ждала тебя в последний раз; им было всем наплевать, им было все равно, но стоило тебе появиться, механизм сдвинулся, однако, я уже не знала, как поступить с этим. Ты непостижим для меня, Гум! Но я хочу обрести собственную силу! А не пользоваться твоей!

- Я знаю, крошка. Знаю. Ты уже очень сильна.

И Лил обняла его, прижалась к его груди и прикрыла глаза!

- Зачастую мы обретаем больше, когда теряем, - произнёс Гум!

- Нет, тебя я не потеряю, я чувствую, знаю это!

Гум лишь улыбнулся краешками губ на это. И прикрыл слегка веки.
(27.09.21)