ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ

/ ретро-портрет /


Любимой поговоркой Морошкина было: «Неподвижный со стула не упадёт, но и в кресло не пересядет».


Сам Морошкин отличался подвижностью необыкновенной, напоминая пружины старого дивана, которые, как известно, скрипят, но ничего, кроме пыли, не производят.


На службе его ценили, главным образом, за усердие.


Любое начинание доводилось им до конца, правда, не всегда логического.


В молодости, выучившись на акушера, так и не разобрался, с какой стороны следует принимать роды.


Каким-то чудом распознали это не сразу. Однажды в родильное отделение доставили дочь секретаря обкома. Тогда-то и обнаружилось. Списать неудачу на несчастный случай не повезло. А поскольку в ту пору телефонное право было в таком же почёте, как нынче права человека, Морошкину влепили не по статье, а по приказу свыше.


По всем признакам, печальное обстоятельство позднее обернулось Морошкину в корысть. Он им воспользовался в качестве доказательства оппозиционности прежним властям. Новые власти, знавшие его, как облупленного, согласились признать этот факт как свидетельство его к ним лояльности.


В суматохе переходного периода Морошкин не ведал покоя: организовывал и распускал, поддерживал и обличал, пикетировал экологически вредное и пропагандировал патриотически чистое. Протестовал, чтобы отвлечь внимание, и соглашался, дабы войти в доверие. Находил врагов в столь неожиданных местах, где даже обученные собаки отказывались брать след. Короче, вёл себя, как владелец кабачка, знающий, что спиртное вредно для здоровья, но до поры до времени скрывавший это от покупателей. Неудивительно, что, не пройдя в депутаты, Морошкин обиделся на народ, «не умеющий быть благодарным».


И подался прочь от политики. Уходил, куда глаза глядят, а пришёл в коммерческую структуру, деятельность которой показалась ему знакомой, поскольку напоминала движение пружин старого дивана. Морошкин сразу был признан своим и встречен со всевозможными почестями, как встречают бойца, чьи раны пока не зажили, а награды ещё не вручены.


И всё было бы хорошо, не случись накладка, вполне, впрочем, предсказуемая. Равнодушный к новинкам техники, без чего нынешняя коммерция, как спецназовец без запасной пары наручников, Морошкин пренебрёг охранной сигнализацией нового поколения, что влетело приютившему его предприятию в хорошую валютную копеечку, а для него обернулось потерей того самого кресла, из-за которого не сиделось на стуле.


Морошкин исчез. Доверительные слухи подтверждали его исчезновение, но не место приземления, хотя никто не сомневался, что приземлился он удачно.


Что и подтвердили, вернувшись из Парижа, бывшие его коллеги, поведавшие немало интересного и поучительного. В известном ресторане «Максим» он крупно проигрывал в обществе крупной блондинки / тотчас припомнили, что Морошкин любил всё крупное /, спокойно потягивая аперитив через соломинку.


На обычный в таких случаях вопрос, собирается ли возвращаться на родину, отвечал уклончиво, но так, чтобы интересующиеся догадывались о его намерениях в меру собственного разумения.


Он сомневается в необходимости такого шага именно сейчас.


В другое время он вернётся. Поскольку не из тех, кто неподвижно сидит на стуле, когда рядом свободное кресло.


Коллеги диву давались происшедшей с ним перемене: всего ничего прожил человек вне замкнутого пространства, а изменился так, что Интерпол не узнает.

Борис Иоселевич