СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН

/с политическим подтекстом /


Табуретка придержала, проходящее мимо Кресло:


– Не узнаешь, красавчик? С какой это радости так зазнался? А ведь совсем недавно ползал передо мной на коленях, умоляя стать твоей любовницей. Не благодарность ли это за моё согласие?


– Это было недавно, это было давно, – отмахнулось Кресло. Не отличаясь хорошей памятью, Кресло не любило, чтобы ему напоминали о том, что хотелось забыть.


– Не так давно, чтобы забыть, или забыться совершенно, – прикидываясь непонимающей, отвечала Табуретка. – Если я пожертвовала ради тебя, тем немногим, что у меня было, могло бы выделить хоть что-то, из того, что у тебя есть.


Зная, что на «многое» рассчитывать не приходится, она не упускала любую возможность, хотя бы ненадолго задержаться в чьей-то памяти. В политике, которой занялась лишь в недавнее время, подобного рода упущения били по самолюбию с такой силой, что пострадавших уносили, как с ринга, без надежды на возвращение.


Но, что она могла, кроме того, что не могла? Она не могла, даже то, что могла, притвориться безразличной, пагубно упустив этот единственный, так кстати подвернувшийся шанс. А, не умеющих держать удар, в политике не держат даже в прихлебателях, что следующий ответ доказал ей в полной мере:


– Именно вовремя, – не согласилось Кресло. – Если бы ты знала, какие две задницы претендуют на мои объятия, не стала бы подставлять свою.

Борис Иоселевич