В деревнях, даже больших, где невозможно знать всех поимённо, тем не менее, до сих пор принято здороваться при встречах. В городах такая традиция выглядела бы довольно странно, хотя и здесь случается порой встречать абсолютно незнакомых людей чуть ли не ежедневно. Возьмём, к примеру, общественный транспорт. Разве в нём, скажите, пожалуйста, нельзя регулярно лицезреть одни и те же лица совершенно незнакомых горожан? Особенно когда ты пунктуален и ежедневно оказываешься на остановке в одно и тоже время. А я принадлежу именно к такой категории людей, то есть, хотя и опаздываю постоянно на работу, но опаздываю всегда минут на двадцать, поэтому тоже как бы являюсь очень пунктуальным субъектом. Я даже и своё начальство приручил так думать. Постоянство вообще вещь великая. Хотя лучше бы я не был столь аккуратно не аккуратен, потому как очень бывает неудобно перед другими, теми, что хорошо знакомы в лицо, но тебе всё же совсем незнакомы. Почему неудобно? А как же. Сами посудите. С одной стороны знаешь на внешность человека столь хорошо, что и за квартал узнаешь его, а с другой стороны вы, вроде, как и не знакомы. И стоишь в транспорте нос к носу молчком. Ты молчишь и другой, тоже молчит. Вот рассуждай после этого о чопорности англичан, которые никогда друг с другом не заговорят, если их не представил, или, по-нашему, не познакомил кто-то третий. Выходит, что мы тоже ничем не лучше в этом плане. Да что я говорю? Пожалуй, в смысле чопорности мы этих британцев даже перещеголяли. Хотя, если разобраться, как следует, то мы и в беспардонности тоже англичан перещеголяли, потому как эти жители «туманного Альбиона» никогда, наверное, грань не переступят и не решаться грубо вламываться в частную жизнь постороннего человека. А вот мы могём. Да ещё как. Аж самим потом стыдно делается, да уж ничего не воротишь. Сейчас я вам по порядку один случай расскажу, облегчу душу, что называется. Хотя мне такая исповедь совсем не нравится, потому как напоминает некий душевный стриптиз. Ну, да ладно, раз обещал рассказать, значит расскажу. Слушайте, вернее читайте.
Я на эту парочку по двум причинам внимание обратил. Во-первых, потому, что оказались новенькими среди знакомых физиономий на моей остановке трамвая. Во-вторых, потому, что уж больно пара броская, сама по себе приметная. Он такой молодой, в костюмчике, на котором ни пылинки, ни соринки, с дипломатом в руке. Представляете, в таком виде в час пик в трамвай. Нет, конечно, у нас в Самаре народ прилично одевается. Наши челноки, а потом и предприниматели покрупнее, много чего из-за бугра понавезли. И не только из Турции, да Китая. Но этот щёголь, хотя и пользовался трамваем, а не на иномарке раскатывал, всё-таки умудрялся выглядеть так, словно отродясь в трамвай не заходил, словно костюмчик на нём же и прогладили только что утюгом самым ни на есть горячим. В общем, вроде бы и не богач, а броский, приметный парнишка. Да и внешностью своей напоминал этакого приказчика со старинных гравюр. Вроде бы и стрижка и усики вполне современные, а всё равно кажется, что будто из восемнадцатого века к нам перенёсся. Пробора через всю его красивую голову только и не хватало для большего впечатления. Спутница молодого человека тоже видная собой дама: рослая, высокая. Такие крупные фигуры всегда у меня ассоциируются с лошадьми. А она, в моём понимании, ещё и американку напоминала, потому как блондинка и костюмы очень изысканные, аккуратные. Посмотришь и тотчас скажешь: «Деловая дама». Сумочка её тоже об этом говорила и, даже кричала. Не то, что выделка кожи очень хорошая, но замочек на сумке цифровой, как на сейфе каком. Я таких сумочек дамских ни до, ни после не видел. В общем, портрет хороших служащих процветающей фирмы. Я эту парочку поначалу и определил: сослуживцы. А как иначе, если она, даже внимательно не вглядываясь, выглядела лет на пятнадцать старше его. А если повнимательнее присмотреться, сделать поправочку на весь этот макияж, грим женский, то вообще двадцать с хвостиком, а может даже с хвостом выходило. Особенно сильно её возраст выдавали повадки многоопытной, очень уверенной в себе женщины. Вот этот вид матроны, чего только не повидавшей в жизни, в основном и выдавал возраст. А парнишка по сравнению со своей спутницей выглядел истинным цыплёнком. И, хотя они всегда ходили под ручку, мне сначала и в голову не приходило, что у этих голубков могут быть близкие, интимные отношения. Однако, проехав с этой «сладкой парочкой» несколько раз в одном вагоне, я, к величайшему изумлению, понял, что отношения у них не родительские и не сыновние. И очень это открытие выбило меня из равновесия, и очень даже не понравилось. Хотя, вроде бы, какое мне дело до них. Но вот, задело и всё тут. Я даже и сам себя понять не мог, чем неприятно мне наблюдать, как эти голубки стоят рядышком и тайком, по крайней мере, так стараются, знаки внимания друг другу оказывают. А вернее он. Кровь, чувствуется, молодая играет. Она же стремится, чтобы все эти пожатия, прикосновения были незаметны. Поэтому и к стенке, в уголок всегда вставала. Они никогда креслами не пользовались. Видать работа конторская, малоподвижная и каждая поездка в трамвае для них вроде небольшой разминки. Так вот, как только понял я истинные отношения между этими двумя, так просто зло разобрало. На неё, разумеется. Вот, ведь натура какая паскудная, мне же до них никакого дела не должно быть. Всех делов то, что в трамвае несколько раз вместе проехались. А вот, поди ж ты. И ведь что интересно, я же нескольких стариков лично знаю, у которых жёны на двадцать и даже тридцать лет моложе. И что? Думаете, злость это вызывает во мне? Ничуть. Наоборот. К таким относишься с удивлённым уважением. А вот окрылено-счастливый вид этой мадам, очень из равновесия меня выводил. «Ах, ты, - думаю, - поулыбаешся, погоди». И затеял я игру поистине иезуитскую. Стал иногда на парочку поглядывать в открытую. Погляжу с изумлением вполне естественным на кого-либо из этого дуэта, а потом так же взираю на другую половину. Первая реакция женщины на мой выстрел взглядом было возмущение, презрение, высокомерие. Но его это сразу несколько смутило. Так несколько дней я и занимался этой психологической игрой, извращённой, по сути. Результат, однако, сказался уже денька через три. Нервничать дамочка начала. Да и у него какая-то ущербность в лице появилась. В пути уже не заигрывал со своей пассией, а стоял чинно, словно на партийном собрании. К тому же привычка у них появилась – затравленно оглядываться на соседних пассажиров с вопросительно-искательным взглядом. А посмотри на любого так то. Он тоже на тебя после этого непременно оглянется. Вот круг и замкнулся. И я уже не в одиночестве как бы. А тут ещё знакомый парнишка, друг сына, помог крепко, сам того не ведая. Я знал, где парень работает и был знаком с бухгалтером его фирмы, которая в пятьдесят лет вышла замуж за мужчину на двадцать лет моложе её. Я и заведи беседу об этой бухгалтерше. Рая её звали. А отчество не знал никогда. Вот я между делом и спрашиваю своего попутчика:
- Как там Рая то у вас?
Говорю так, чтобы «сладкая парочка» всё слышать могла. А ещё стараюсь своего собеседника поплотнее прижать к той мадам. Вроде бы народ теснит меня.
- Это какую ты имеешь в виду, дядя Толя? – переспрашивает меня пацан, а сам хохочет, - Невесту что ли?
- Ну, да, ту старушку, что пацана, на двадцать лет моложе себя охомутала.
Гляжу, моя дама покраснела вся. Аж пунцовая сделалась. А её суженный наоборот побледнел.
- Да они год уже как разошлись, - отвечает мой собеседник, а потом продолжает, - как только мужика на год жизни с бабкой хватило.
Тут мадам не выдержала, да как взвизгнет истерично:
- Молодой человек, что это вы на меня налегли так?
А Вовка, дружок сына, вежливо и без всякой задней мысли отвечает, а потому без всякой наигранности:
- Да кто же на Вас налегает, бабушка.
И после этого к выходу стал пробираться. А с мадам чуть удар не случился. Её напарник бледный стоит, молчит.
На другой день я её на остановке уже одну встретил. Я видел эту женщину ещё несколько раз, а потом она исчезла.
Месяца через три я встретил её совершенно на другом маршруте в воскресный день. Узнать бывшую «молодую» было можно, но это была уже просто старая, несколько уставшая женщина. От её былой самоуверенности не осталось и следа. Я понял, что победил. Но не было у меня в душе торжества победителя.