ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



И сразу всё накрыла тьма.Часть1 и 2

Автор:

«Все прогрессы реакционны,
Если рушится человек».
(А.Вознесенский.)



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Глава первая.

Антон просыпается рано. Солнечный лучик пробивается сквозь неплотно прикрытые шторы и слепит глаза, даже если плотно зажмуришься. А тут ещё воробьи расчирикались. Сегодня воскресенье, можно бы поспать и подольше. Но уж не получится: раз проснулся – лучше не валяться в постели.
Из кухни доносится дразнящий запах: мать жарит его любимую яичницу с помидорами, обильно приправленную зеленью. Безумно вкусно. И Б ₋г с ними, с лишними калориями! Уж в воскресенье не побаловать себя... когда же ещё?
Несколько привычных упражнений гимнастики, бег на месте – и в ванную. У двери в ванную сталкивается с отцом. Тот уже умылся и встречает сына весёлой улыбкой: «Доброе утро, Антоша. Как спал?» − «Как младенец», − отвечает Антон и хлопает отца по худому плечу. «Да, папа сильно сдал, − отмечает Антон про себя. – Особенно после ухода на пенсию.»
Отец всю жизнь проработал на заводе строительных машин. А в девяностые работать по-старому стало невозможно, а как по-новому – Савелий Авагин не знал. И никто на заводе не знал.Однажды утром вошли в кабинет директора несколько человек в сопровождении крепких парней в масках. Разговор при закрытых дверях был недолгим: минут через пятнадцать- двадцать директор вышел из кабинета. Он был внешне спокоен, но лицо его необычно побледнело, а глаза за стёклами очков смотрели растерянно: казалось, он никого и ничего не замечал. Он сел в машину – и исчез. Больше его не видели ни на заводе, ни в городе. А на другое утро, подойдя к проходной, работники увидели объявление, где сообщалось,что завод перешёл в частные руки и временно закрыт для «перепрофилирования». Работникам рекомендовали обратиться в бюро по трудоустройству.Кто помоложе, пошёл и зарегистрировался. А Савелий в свои пятьдесят семь... Кому он нужен? Теперь, если ты старше пятидесяти, о приличной работе и не мечтай. А подметать улицы или сидеть ночным сторожем в магазине – это не для него, бывшего замначальника цеха большого завода. Да и здоровье не позволит: беспокоит печень, пошаливает сердце.Для формы числился в какой-то конторе, где по полгода не платили ни копейки. Выручала небольшая дача и крохотный огородик. Кое-как дотянул до шестидесяти и ушёл на пенсию.

Глава вторая.

Антон любит рассматривать своё лицо в зеркале. Ничего, пока ещё выглядит прилично. Немного бледный, правда, надо бы больше бывать на воздухе. Но смуглая кожа чистая,без прыщиков и морщин. Нос великоват (унаследовал от армянской родни по отцовской линии) «Но мне ведь не в кино сниматься!» − усмехнулся Антон и подмигнул своему отражению. Чёрные глаза, увеличенные стёклами очков( глаза испортил с детства: много читал). Но это даже идёт ему: он кажется солиднее и строже. И только внимательно приглядевшись, замечает Антон, что его двойник смотрит на него грустно и растерянно. Будто спрашивает: «Ну что, старик, что дальше?» − « Дальше?− мысленно отвечает он своему отражению.− Дальше позавтракаю и пойду гулять. Встречусь с Сашкой и Сергеем. Поболтаем, в кафе посидим.» − «Ну а завтра, послезавтра? А через месяц, через год? Всё так же?» − не унимается двойник в зеркале. – « Отстань!» − огрызается Антон.
Быстро умывшись, он выходит на кухню. Чмокает в щёку маму и садится к столу. Хорошая всё-таки у них квартира! Высоковато, правда: пятый этаж, без лифта. Но отделана прекрасно. На просторной кухне – пёстрые обои на стенах. Большое окно. Тюль и теневые шторы делают кухню ещё уютней. Гарнитур, все эти расписные полочки и подставки для посуды – всё в идеальном порядке. Весеннее солнце заливает тёплым жёлтым светом блестящий пол, стол, накрытый клеёнкой с нарядным, под ткань, рисунком. Молодцы родители! Сумели-таки к концу жизни получить квартиру, обставить её и устроить уютное и тёплое гнёздышко. Разве сейчас это им было бы доступно? – «А мне доступно? − вдруг мысленно спрашивает Антон себя. – Мне уже тридцать пятый год. Пора заводить семью. Давно пора. А куда я приведу жену? Опять же к родителям, в их двухкомнатную квартиру? Я и так их стесняю, занимая целую комнату. А пойдут дети, начнут подрастать? А если жена не поладит с матерью?» Антон гонит от себя грустные мысли и с аппетитом уплетает яичницу. Отец поедает овсянку (печень не позволяет есть жирное). Мать медленно прихлёбывает чай без сахара, отщипывая кусочек чёрствого хлеба (у неё диабет и гипертония). Жалко стариков! Мать работала в цирке осветителем. Но с перестройкой в цирке стало твориться что-то непонятное: представления давались всё реже (не было денег); передвижные труппы совсем перестали приезжать, а местную – почти все уже видели. Зато в вестибюле и везде, где можно, стали устраивать выставки-продажи автомобилей, компьютеров, импортной косметики и ещё бог знает чего. Всё здание заполонили какие-то рекламные агентства. Зарплата превратилась для работников в чудо, несбыточную мечту, и впору было смотреть на небо и ждать её, как манну небесную. Словом, мама оставила ставшую ненужной работу, а тут , к счастью, стукнуло ей пятьдесят пять, и она стала получать пенсию: единственное, что тогда регулярно платили.

Глава третья.

Антон к тому времени только что окончил школу. Куда идти дальше? Чтобы устроиться на приличную работу, нужно предъявить диплом. Всё равно какой, лишь бы был документ о высшем образовании. Куда же поступить? Легче всего в сельхозинститут: там почти нет конкурса. Антон охотно бы это сделал, тем более что была у него давняя, ещё детская мечта: стать специалистом по коневодству. Вывести сибирскую породу скаковых лошадей. Чтобы были не хуже прославленных донских и арабских скакунов. Однажды в деревне, рядом с дачей, видел такого: красавец с гладкой, как будто отполированной шерстью шоколадного цвета, а длинная грива и хвост шелковистые, соломенного оттенка и свисают почти до земли. Словом,сказочный конь! Это был племенной жеребец, принадлежал он местному колхозу и содержался в специальном срубе. Что потом с ним стало, как и с самим колхозом и всем его имуществом? Наверное, купил какой₋нибудь «новый русский» и катает пьяных гостей по опустевшим полям. А, впрочем, прошло уже двадцать лет, и бывший сказочный красавец давно состарился и окончил свои дни где₋нибудь на свалке. «Как у Толстого в рассказе «Холстомер» ,− грустно подумал Антон, допивая утренний кофе. Выйдя на балкон, он закурил и предался грустным воспоминаниям о гибели детской мечты. Они с матерью пришли в приёмную комиссию сельхозинститута и спросили, есть ли факультет коневодства. Там развели руками и сказали, что такого факультета не открывают... за ненадобностью: какое хозяйство в Сибири будет сейчас разводить лошадей? Да ещё племенных скакунов. Этого здесь и раньше не делали, а теперь... Да, Антон знал, что теперь в деревне каждый пашет на своих сотках, а общественные угодья либо зарастают сорняками, либо их сдают в аренду под дачи, либо... там работают сезонные рабочие, в основном китайцы.
Грустные , возвращались они с матерью из института. «Уехать в другой город, бросив больных родителей? – размышлял Антон.− Я у них один. Они с ума сойдут от тревоги за меня. Не могу я сокращать им жизнь.» Мать, словно угадав его мысли, ласково тронула его за руку: «Не огорчайся, сынок. Начинать лучше с чего-нибудь более
надёжного и нужного сейчас: например, поступить на юридический или экономический факультет. Только на дневное отделение, чтобы не «загреметь» в армию.

Глава четвёртая.

На семейном совете решили: пусть поступает на юридический,а там видно будет. Юридические факультеты открывались тогда при многих институтах, но конкурсы были ого - го, и пройти по конкурсу могли только круглые отличники, а Антон таким никогда не был. Родители, потратив последние сбережения, наняли репетиторов. В строительном институте, куда отнесли документы, работал бывший однокурсник отца. Должность занимал немалую: кем-то в деканате юрфака. Отец с ним созвонился и при встрече вручил японский кассетный магнитофон(когда-то привёз дальний родственник из загранкомандировки). Так Антон поступил с первого захода в институт(и вовремя: ему уже исполнилось восемнадцать, а студентов в армию не брали).
Добросовестно «отбарабанил» пять лет. На госстипендию рассчитывать не мог: сдавал экзамены на «удовлетворительно». За учёбу приходилось платить, и вся семья жила на одну из крошечных пенсий, а другая целиком уходила как плата за обучение. Конечно, денег всё равно не хватало: цены на всё дико вскочили. Антон всё время где-то подрабатывал. То – рабочим сцены в театре, то ещё где-нибудь. И продавал понемногу книги из своей библиотеки, которую любовно собирал долгие годы, (а начинал собирать ещё отец). Но вот, наконец, получен заветный диплом. Достался он ему потяжелее, чем некоторым его однокурсникам, чьи родители щедро оплачивали любую прихоть своих чад, да ещё преподносили к каждому празднику дорогие подарки преподавателям. Эти студенты и на лекциях почти не появлялись, весело проводя время в ресторанах и на родительских дачах в окружении нарядных и развязных девиц. А на экзамены приходили со спокойной уверенностью, что всё будет «о-кэй». И, действительно, всегда уходили с прекрасными отметками в зачётках. «Какие юристы из них получатся? Что они себе думают? – недоумевал Антон. – Ничего, на госэкзаменах «срежутся». Не дадут же невеждам диплом юриста». И тут он ошибся: эти баловни судьбы получили дипломы, некоторые – даже с красными корочками, хотя за пять лет ни одного учебника не раскрыли. «И как же они будут работать? – продолжал удивляться Антон. – Кто их примет на работу? А если примут – тут же выгонят: они таких дров наломают!» Но эти бойкие отпрыски все прекрасно устроились в многочисленные тогда банки и конторы. Как-то встретил Антон одного из них на улице. Тот сказал, что работает в престижном бизнес-центре и уже имеет свой офис. Фамилия этого парня была Гусев, а приятели в институте звали его просто Гусь за важное, надутое выражение лица и длинный нос. Антон наивно воскликнул: «Гусь, но как же ты составляешь бумаги? Ведь ты ни одного слова без ошибки написать не можешь!» Тот в ответ снисходительно улыбнулся: «Ну и что? У меня грамотная секретарша».
Антон со своим дипломом и вполне приличными знаниями никак не мог устроиться. Так бы и ходил безработным до сего дня, если бы не случай: встретил как-то парня, который раньше учился в их школе. Был он годом-двумя моложе Антона, а его старший брат возглавлял когда-то, до перестройки, отдел в обкоме комсомола. Потом удачно перескочил на «хлебную» должность в один из «торговых домов» (бывший райотдел торговли): у «обкомовцев» везде были «свои люди». Вот он и устроил Антона агентом по продаже недвижимости. Тогда продавалось буквально всё: магазины, квартиры, автомобили, мебель – был настоящий торговый бум, и частные конторы с каждой операции имели неплохой «навар».
Антон очнулся от размышлений. Вот и сигарета докурена. Можно немного пройтись. Машины у него нет. На работе, когда надо, дают служебную. Всё надеялся подкопить на свою. Сейчас уже не надеется откладывать хоть какую- то сумму: дела идут всё хуже, а жизнь становится всё дороже. «Ну, хватит киснуть и хныкать!− сурово одёргивает он себя. − С голоду не умираем жить есть где, а своя квартира, машина и всё остальное будет и у меня когда-нибудь».

Глава пятая.

Прозвучала знакомая мелодия: кто-то звонит по мобилному. « Ты где, старик?− знакомый, хрипловатый голос Серёги, давнего школьного друга. – «Дома пока». – «Чего ты там забыл? Мы с Саньком давно уже на «пятачке». Пиво свежее привезли. Тебя ждём. Уже по банке хватанули. Воблы захвати − и к нам». «Сейчас приду». Сунул в нагрудный карман тоненький(« походный») кошелёчек с несколькими сотенными бумажками( за меньшие деньги сейчас в магазине что-то купить невозможно). Забежал в магазин. Красиво отделали зал магазина: застеклённые витрины до потолка, а товары − какие душе угодно, в глазах рябит от разноцветных этикеток. Вот и рыбный отдел. Кивнул знакомой продавщице: « Привет, Настя!» В школе была она первой отличницей, а вот гляди ж ты: стоит простым продавцом в рыбном отделе − и довольна. Об институте и не мечтает: рано вышла замуж и через два года с мужем разошлась, осталась с годовалой дочкой. Как плакала Настина мама, инженер-технолог большого завода! Уговаривала дочку одуматься и поступить в институт. Обещала содержать и дочь, и внучку. Да что ж теперь говорить: завод стал банкротом, а Настина мама − безработной. Антон молча указывает Насте на пакетик воблы. Та машинально принимает деньги, отбивает чек и даёт Антону полиэтиленовый пакетик и сдачу. (Двести рэ за шесть рыбок! Ничего себе.)
А вот и « пятачок». Так местные жители называют небольшое летнее кафе, что открылось недавно в уголке сквера возле дома, где живёт Антон. Маленькая фанерная будочка, окрашенная голубой краской, и несколько старых и довольно грязных высоких столиков, за которыми можно только стоять. Но пиво здесь бочковое и всегда свежее. А главное − тень от высоких деревьев сквера. Рядом − довольно тихая улица и мало машин. А на столик можно постелить газету, смахнув крошки и рыбьи кости. Сейчас, с утра, здесь пусто и прохладно. Вечером с пригородных электричек повалят потные усталые дачники, и столиков свободных не будет: кафе − прямо на дороге от станции в город.
Друзья приветливо машут Антону. На столе− трёхлитровая банка из-под сока, на три четверти полная тёмным, пенистым пивом. Три поллитровые баночки(это вместо кружек: вода к будочке не подведена. Зато пиво здесь дешевле и не хуже, чем в чистеньких зальчиках.) Антон подходит к столику. Привычное мужское приветствие: ладонью сразмаху хлопает по подставленным ладоням друзей. Высыпает из пакетика на газету воблу. Серёга пододвигает ему полную банку пива, крупно нарезанные куски чёрного хлеба и ломти колбасы. От этого воскресного ритуала Антон не в силах отказаться: друзья не поймут. «Ладно, после обеда сделаю пробежку по парку»,− успокаивает себя Антон, хотя знает, что после обеда, сморенный сытостью и жарой, скорее всего завалится спать.
Вот и банка опустела. Друзья убирают посуду в приготовленную сумочку и аккуратно сворачивают газету вместе с остатками еды. Свёрток бросают в урну. Теперь можно посидеть, покурить и побеседовать. Садятся в укромном, тенистом уголке парка на давно облюбованную скамеечку ( остальные – почти все или грязные, или сломанные). Молча курят и неторопливо перебрасываются короткими фразами. Обсуждают последний футбольный матч или очередной «крутой» боевик, что недавно вышел на экраны телевизоров. Слезливые сериалы не смотрят: это для девчонок и домохозяек. О политике тоже предпочитают не говорить: о ней рассуждают старики-пенсионеры. В кино давно уже не ходят: дорого, да и зачем? Взял напрокат кассету− и смотри по « видику» всё, что хочешь и сколько хочешь.
Обмениваются новостями об общих знакомых.

Глава шестая.

«Вчера на « оптовке» встретил Эдьку Сухого», − лениво проговорил Серёга. Сочно сплюнув, продолжал: «С Наташкой уже не живёт: выгнала. Пьёт по-чёрному». Друзья грустно замолчали: Эдька Суховатов, по прозвищу Сухой – парень с другой улицы, учился не в их школе. Но знали его хорошо: года три назад он снял в аренду ларёк, где и торговал всякой всячиной: шоколадками, импортным печеньем. Бывало у него и неплохое вино, и баночное пиво. Продавать всё это втридорога – себе в убыток: никто не покупает. Попробовал сбавить цену – сразу посетили его посланцы местного «торгового короля» Рустэма и тихими голосами пригрозили ларёчек сжечь, если будет им цену сбивать. Эдька попробовал торговать по ночам: думал, что в это время вряд ли кто из дружков Рустэма контролирует их район. Поначалу так и было. Торговля пошла бойчее: многие и из других районов покупали у него( и цены « божеские», и товар неплохой: Эдька сам ездил на оптовую базу и придирчиво осматривал каждую бутылку или коробочку). Но и ночью «застукали» его рустэмовские ребята, поговорили построже и сказали, что третьего предупреждения не будет. Снова поднял цены. Торговля вскоре стала убыточной. Влез в долги, а платить нечем. Еле выкрутился, продав отцовскую машину и гараж. Что дальше? Ещё до армии окончил техникум, неплохой специалист по радиоэлектронике. Но кому сейчас нужна эта специальность? Заводы сплошь стоят, в их корпусах – разные торговые фирмы. А деньги нужно приносить домой каждый месяц. И немалые: жена его, Наташка,первая красавица в их районе, привыкла и одеваться во всё лучшее, и готовить не любит, а всё тянет его в рестораны.Стал было перебиваться случайными заработками: тайком от жены подрабатывал даже грузчиком в магазине. Деньги небольшие, зато каждый день. Но вот беда: ни одного дня без выпивки. Такой неписаный закон.Кто не хочет, долго не проработает. Эдька незаметно для себя втянулся так, что уже не мог ни дня без бутылки. Наташка недолго терпела и безденежье, и пьяного мужа: через месяц выставила его чемодан за дверь.
− «И чего он на оптовке делал?» − спросил Санёк. – « Чего ему теперь там делать?− ответил Серёга. – Канючит на бутылку. Худющий, оборванный, страшно смотреть. Рожа вся синяя.» « А ведь какой был красивый парень!»− вздохнув, подумал Антон, вспомнив белое лицо, чёрные волосы и огромные чёрные эдькины глаза. Недаром Наташка на него « глаз положила.» Но кому нужен неудачник?


Глава седьмая.

О себе приятели давно не говорят: каждый про другого всё знает. Из троих один Антон пока что холостяк. Санёк и Серёга уже успели жениться – и развестись.
Хуже всех сложилось у Серёги. Однажды где-то встретил он женщину, внешне очень миловидную и приветливую. Как потом оказалось, была она много старше его и уже имела десятилетнего сына. ( Об отце ребёнка никогда и никому не говорила.) Она ловко вскружила голову неопытному парню и тут же привела его домой, хорошо угостила и напоила чем-то сладким, после чего он неведомо как очутился в её постели и наутро решил, что это его судьба. Оказалось, в разговоре ещё при знакомстве он обмолвился, что есть у него хорошая двухкомнатная квартира: бабушка её приватизировала и завещала ему. Год назад она умерла, и Серёга унаследовал квартиру со всей обстановкой. Его подруга очень обрадовалась этому известию и вскоре переехала к нему из съёмной комнаты. А через несколько дней смущённо сообщила о сыне, расплакалась и попросила Сергея заменить мальчику отца. Наивный парень,у которого она была первой женщиной, сказал себе: «Это моя обязанность.» Он зарегистрировал брак, прописал жену и её сына в своей квартире. Тогда он прилично зарвбатывал: с детства неплохо рисовал, вот и пригодилось. Специального образования он не имел, но для оформления праздничных залов, рекламных плакатов, эскизов для открыток, приветственных адресов и т.д. – для этого и не требовалось особой тонкости и изысканности. Это же не искусство, а так... ремесло. Зато оплачивалось хорошо.
Серёга вырастил приёмного сына, и тот стал высоким, красивым парнем. Истинный сын своей матери, он смотрел на людей только как на средство что-то от них получить. Пока отчим растил, учил и содержал его, он был нужен. Жена Серёги долго болела, и он не отходил от её постели, возил по врачам, не жалея денег. Но через несколько лет Серёга сам заболел: что-то с правой рукой. Работу пришлось временно оставить. А потом он и окончательно её потерял. Жена его, наоборот, нашла неплохую работу, и получилось, что теперь она содержала семью. Но с этим она не могла смириться: как это «мужик» не приносит в дом деньги! Стала попрекать его куском хлеба, а потом и вообще перестала кормить: поставила ему на кухне отдельную тумбочку и сказала: «Готовь и ешь, что хочешь. Наши продукты не трогай». И спальня её теперь была навсегда для него закрыта. А приёмный сын и вовсе обнаглел: стал приводить по вечерам весёлые компании, те пили и горланили до утра. На замечания отчима отвечал: «Молчи, пока цел». Словом, подал Серёга на развод. По закону имел он право на часть квартиры и имущества, но это по закону. А бывшая жена ему сказала: «Если задумаешь отсудить хоть один квадратный метр, подговорю ребят, и они так тебя отделают, что окончишь дни в инвалидной коляске». И он знал, что это не пустые угрозы: в фирме, где она теперь служила, таких ребят было хоть отбавляй. И решил Серёга: здоровье и покой дороже. Перешёл жить к родителям и работает в какой-то рекламной конторе. Платят немного, но на хлеб хватает.

Глава восьмая.

У СанькА − другая история: сразу после школы женился на бывшей однокласснице, в которую влюбился ещё в пятом классе. Светка росла без отца, а мать её работала техничкой в соседней школе. Дочку любила без памяти: подрабатывала, где могла, чтобы девочка была одета не хуже других, и всегда у Светки в портфеле были и шоколадки, и свежие яблоки даже зимой (это в Сибири-то!) Санька был неплохой спортсмен: имел первый юношеский разряд по гимнастике. Вообще был парень видный: среднего роста, прекрасно сложенный, с правильными чертами матово-смуглого лица. Девчонки на него заглядывались. А он никого не видел, кроме своей Светки: изящная, голубоглазая, с фарфоровой кожей и копной волос цвета спелой ржи. Самая красивая пара в школе.
Саньку тёща приняла вначале приветливо, но твёрдо заявила, что ни о какой дальнейшей учёбе и речи быть не может. Дочку устроила на кондитерскую фабрику, а зятю выхлопотала год отсрочки от службы в армии. Молодую семью обожала, называла нежно «пупсиками», ссужала деньгами. Стыдно было молодому, здоровому парню принимать эту помощь. Но на что жить? И где жить? У Светкиной мамы комната в коммуналке. Чистенькая, светлая. Но... молодой семье хочется жить отдельно. Санька с год бегал с одной работы на другую, и нигде ему не везло. Поначалу на паях с другом арендовали подвал в соседнем доме. Отмыли, отремонтировали. Подобрали на свалке уже негодные спортивные снаряды, привели их в порядок. Кое-что подкупили, призаняв денег, где можно. Открыли спортивный зал, зарегистрировали, как положено. Потянулись подростки из соседних дворов. Вот-вот можно было окупить расходы, а там... и прибыль получать. Но не тут-то было: откуда-то нагрянули крутые «братки», человек шесть, и обложили друзей такой данью, что о прибыли нечего было и думать: дай Б-г расплатиться с долгами, а дальше – отдавай всю прибыль незваным гостям. За что? Те так объяснили: «Мы вас «крышуем», Откажетесь – придёт такая банда, что от вашего зала камня на камне не останется». И, уходя, добавили: «В милицию заявлять не советуем: они и так всё знают. Мы с ними прибылью делимся». Потужили друзья и вскоре зал закрыли, продав за гроши всё оборудование. Вырученных денег едва хватило рассчитаться с долгами.
Попробовал Санёк поработать охранником в небольшом ювелирном магазинчике, что недавно открылся в их районе, две-три трамвайных остановки от их дома. Хозяин поначалу понравился: весёлый, компанейский парень. Одно настораживало: слишком часто прикладывался к бутылке. В магазине появлялся только к закрытию, когда надо «снимать кассу». Покачиваясь, мутными глазами оглядывал помещение, пересчитывал выручку(была она небольшой) и постоянно намекал, что плохо Санька следит за покупателями: те, мол, возьмут товар посмотреть, а сами потихоньку суют часть вещиц в карманы. Санёк резонно замечал, что за этим должна следить продавщица, а его дело− не допустить открытого грабежа. С молоденькой продавщицей хозяин всегда откровенно заигрывал, и та работой себя не утруждала: положив перед покупателем сразу несколько коробочек с кольцами и браслетами, ( что строжайше запрещалось), она тут же принималась болтать по «мобильнику» с подружкой или подкрашивать ресницы перед ручным зеркальцем. Приняв коробочки и не потрудившись их даже пересчитать, начинала листать модный журнал. Неудивительно, что однажды хозяин, придя против обыкновения трезвым и проведя ревизию проданных и оставшихся товаров, обнаружил такую недостачу, что пришёл в ярость и не нашёл ничего лучшего, как обвинить во всём...своего охранника.Предъявил ультиматум: вернуть недостачу, или он подаст в суд. Санёк ждать повестки в суд не стал а сам пошёл в наступление. Он обратился к Антону, который только что окончил юрфак, всё ему рассказал и попросил: « Выручай, друг. Когда смогу, рассчитаюсь. А тебе будет хорошая практика». Антон, недолго думая, обратился в милиию и в налоговое управление. И вскоре он появился в магазине в сопровождении милиционера и налогового инспектора. Вежливо представившись, те попросили онемевшую от страха продавщицу вызвать хозяина. Тот сразу прибежал и, увидев посетителей, побелел, как мел. На просьбу предъявить документы о регистрации магазина и об уплате налогов хозяин как-то жалко улыбнулся и пригласил зайти в его кабинет. Через полчаса вышел и, проходя мимо охранника, сквозь зубы процедил: «Завтра придёшь за расчётом». Но получить расчёт Санёк так и не смог: на другое утро, придя к магазину, он увидел на дверях бумажку с сургучной печатью. В милиции сказали, что хозяин под следствием, а магазин продаётся за долги.
Больше Санька испытывать судьбу не стал. Да и подошёл срок призыва в армию. Молодая жена провожала его уже с двухмесячным Игорьком. Служил Саня во флоте на Дальнем Востоке. Безумно скучал по жене и сыну, жил только ожиданием писем. В последнее время приходили они всё реже и были всё короче. Санёк вот-вот должен был получить отпуск, но сложилось иначе: попал в аварию, повредил ногу, полгода провалялся в госпитале. А когда выписался, медкомиссия его демобилизовала: хромой матрос во флоте не нужен. Опираясь на палочку, явился он неожиданно в тёщину комнатку (не предупредил нарочно: хотел узнать, почему Светка стала последнее время так мало и редко писать). Расчёт Санин был безошибочным: за обеденным столом рядом со Светкой сидел незнакомый Сане мужчина в пижаме и домашних тапочках. А на коленях у него− Игорёк, уже большенький: полтора годика. Мальчик глядел на незнакомого дядю большими, расширенными от страха глазами. Все в комнате оцепенели. Санёк сказал себе: « Спокойно». Вежливо поздоровался, подошёл к столу, выложил из чемодана скромные подарки жене, тёще и сыну. Присев, попросил жену: « Познакомь с гостем». Та, опомнившись, засуетилась: « Чуть не забыла. Познакомься: это мой друг и помощник. Он сын директора нашей фабрики. А это ( Светка подчеркнула голосом ) – мой муж. И твой папа, Игорёк», − добавила она, указывая на фото на стене, которое Саня послал через полгода после призыва. Гость, нимало не смущаясь, протянул пухлую, мягкую руку и представился: « Семён». Был он молодой, чуть постарше Сани, но уже лысоват ,в очках, с намечавшимся брюшком. « Александр», − представился Саня и не торопился отпускать руку гостя из своей шершавой ладони, а наоборот, крепко сжав её, тихо сказал, едва сдерживая дрожь в голосе: « Давай-ка выйдем и познакомимся поближе». Тот, не изменяясь в лице, левой рукой вынул из кармана мобильник и нажал какую-то кнопку. Мигом в комнате неведомо откуда появились два амбала, и один из них, внушительно посмотрев на Саню, сказал: « Спокойно, не дёргайся. Руку отусти, не то хуже будет». Саня мигом оценил обстановку: это ещё полбеды, если изобьют. Могут вызвать милицию и засудить так, что до старости он будет видеть небо в крупную клетку: за деньги сейчас всё можно. Светка с матерью молча наблюдают. Значит, всё у них заранее оговорено. И помощи ему ждать неоткуда. Отпустил руку гостя и сразу как-то обмяк, сник, уронив голову на руки. Семён еле заметным кивком приказал охранникам выйти, потом спокойно, как ни в чём не бывало, сказал: « А теперь поговорим».
Всё детально обсудили. Развод оформят, как положено. Причину заявят обычную: не сошлись характерами. ( Судьям всё равно). Семён оформит опекунство над Игорьком. (Саня было дёрнулся, но его успокоили: так лучше, Семён сможет включить пасынка в завещание, и мальчик будет иметь право на свою долю наследства). В жизни всё останется по-прежнему. Для сына, как и раньше, Саня будет отцом и сможет видеть его, когда захочет. Скоро семья переедет в большую и красивую квартиру в новом доме, каких теперь в городе понастроили немало: из особого привозного кирпича. Дома причудливой архитектуры, и ни один дом не повторяет другой: все по индивидуальным проектам. В заключение Семён пообещал устроить Саню на хорошую работу, если тот не устроится сам. « Фабрика теперь наша, папа− владелец, а я – управляющий. Пока управляющий»,− добавил он со значениеи. « Нет уж, обойдусь как-нибудь сам», − подумал Саня, уходя. Но попрощался вежливо, за руку.
Помыкался с месяц в поисках работы – и понял., что бесполезно: кому нужен инвалид, когда здоровых безработных везде полно. Скрепя сердце, отправился на фабрику к Семёну. Тот встретил его, как будто давно ждал: проводил в свой кабинет, угостил коньяком и предложил « непыльную» работу – начальником охраны. Небольшой кабинет, приличный оклад – и шесть человек в подчинении (« великолепная шестёрка», как в шутку окрестил их Саня.) Ребята всё молодые, тоже недавно после демобилизации. Работали дружно, без конфликтов, дело своё знали и выполняли добросовестно.
С Игорьком Саня виделся не реже раза в неделю. У мальчика в новой квартире отдельная комната, куда ежедневно приходят няня и гувернантка, бывшая учительница. Квартира – как дворец: огромные окна цельного стекла, хрустальные люстры и стильная мебель под старину. Паркетные полы блестят, как зеркала. Две горничные наводят ежедневный порядок, сметая малейшую пылинку. А кухня – как зала: итальянский гарнитур и огромный, почти во всю стену, холодильник. Прдукты ежедневно привозит специальный крытый грузовичок. Готовит повар, когда-то работавший в ресторане. Есть у него две помощницы и судомойка. Светкина мать – теперь как бы домоправительница: ей подчиняется вся прислуга. Дом− полная чаша, и всё в образцовом порядке.
Бывшего зятя она встречает с большой радостью, обильно кормит самым вкусным. Сидя напротив, всё время виновато опускает глаза, а иногда, отойдя в сторонку и отвернувшись, тайком вытирает слёзы кончиком белоснежного фартука.
Игорёк на удивление быстро привык к тому, что у него два папы, и к обоим он привязался почти одинаково. Семён обожает пасынка, задарил игрушками, готовит ему место в элитном детском садике. А Саня много рассказывает ему о море, кораблях, морской службе. Начал понемногу заниматься с ним гимнастикой. Игорёк как-то шепнул Сане на ухо: « Папа, дядя Сеня хороший, но ты всё равно лучше всех». И поцеловал его в щёку, обдав родным, нежным, каким-то... молочным запахом. У сурового Саньки вдруг перехватило дыхание и защипало в глазах.
Словом, всё сложилось вроде неплохо: он прилично одевается, курит дорогие сигареты, снял небольшую, но уютную квартирку в центре города. Возле него всё время крутятся элитные, нарядные, дорогие женщины. Но нет радости в Санькиных глазах, и на всё он смотрит как будто со стороны. Что-то в нём надломилось, хрустнуло и уже не заживает. « Не только нога− душа хромая», − грустно шутит он сам с собой.
Семён обращается с ним по-прятельски и однажды сказал: « Если встретишь другую и захочешь жениться, приходи и скажи: я помогу тебе купить квартиру по льготному кредиту. Заживёшь, как все люди». И, вздохнув, добавил: « А на Светку не обижайся: ей и правда со мной лучше». И после небольшой паузы произнёс: « Что поделать: жизнь сейчас такая».
Саня и сам видел, что Светка за Семёном живёт, как барыня: одевается во всё лучшее, каждую неделю приходят к ней на дом парикмахер и маникюрщица. Они с Семёном регулярно бывают в лучших ресторанах и каждое лето уезжают на отдых за границу. А что он мог ей предложить? Нищую жизнь в тёщиной коммуналке?
Всё правидьно, только... Ничто уже не радует. Мать уговаривает жениться: «Неужели лучше не найдёшь, чем эта? (Иначе Светку не называет). Ты брось туда бегать каждый день и от баб своих продажных отстань, а присмотрись к хорошим девушкам. За тебя теперь любая пойдёт, только позови».− « Вот именно теперь», − мысленно возражает ей Санька, но в ответ либо отмалчивается, либо тихо произносит: « Все они одинаковы».
Вот и сигареты докурены. Помолчали. На прощанье спросили СанькА:
− Куда вечером пойдёшь? Сына навестить?
− Нет. Они всей семьёй уехали отдыхать за границу. На Канары, кажется. Уехали на всё лето. А я в гараж пойду, с машиной повожусь. ( Санёк недавно приобрёл японскую машину, почти новую. Ремонтирует сам, руки у него золотые: во флоте был механиком ). «А вечером гульну где-нибудь», − сказал безо всякой радости в голосе. Попрощался и зашагал прочь, чуть прихрамывая и опираясь на красивую трость с узорным набалдашником ( подарок Семёна, привезённый из Турции ).

Глава девятая.

Антон и Серёга ещё чуть-чуть посидели, помолчали. Первым поднялся Антон. Серёга сказал на прощанье: « Привет Валечке. Скажи, что как-нибудь и я к ней зайду». – «Скажу, чего мне стоит, − подумал Антон. – Она любому гостю рада».
Валечка – « женщина для определённых услуг», как сейчас иногда деликатно таких называют. Услада холостяков поневоле: и хотели бы жениться, да денег нехватает, чтобы содержать семью. У неё крохотная, но чистенькая однокомнатная квартирка. Формально она где-то числится на работе: в маленькой частной прачечной квитанции оформляет. Работает два-три раза в неделю по полдня. Деньги, конечно, получает пустяковые, их и на питание не хватило бы даже ей одной. А у неё есть ещё дочурка, прелестная девчушка лет четырёх. Живёт пока у её матери в деревне, но года через три Валечка хочет забрать дочку и отдать в хорошую частную школу. Для этого и прикапливает денежки, принимая посетителей на дому. Конечно, всё устраивает ей друг, ( а лучше сказать – сутенёр ). Он и к врачу её водит, и клиентов поставляет проверенных, без криминала: имеет знакомых в милиции. Валечка чистоплотна и берёт немного. К тому же и живёт недалеко. Антон стал посещать её с восемнадцати лет. ( Со студентов брала она совсем пустяковые деньги или дешёвые подарки). Антон относится к этим визитам спокойно, как к посещению врача: это нужно для здоровья.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Глава десятая.

На другой день вечером, придя с работы, он увидел родителей сидящими за столом и необычно оживлёнными. «Что нового?» − привычно спросил он. В ответ отец протянул ему телеграфный бланк. Антон прочёл: «Будем проездом неделю – встречайте. Арсен.» Далее− номер рейса и дата вылета самолёта
. Антон улыбнулся: Арсен был земляком и армейским товарищем отца. «Дядя Арсен» помнил Антона ещё ребёнком , привозил красивые книжки, игрушки и сладости.
− Не пойму только, − медленно сказал отец, − почему написано «будем»? Это не ошибка?
− Давай считать, что не ошибка,− ответила мать.− Значит, он прилетит не один.
И сказала сыну: «Антон, с завтрашнего дня я постелю тебе в нашей комнате, на диване. А твою комнату приготовим для гостей».
Через день, пасмурным вечером, войдя в квартиру, Антон ещё из прихожей услышал и сразу узнал громкий, сочный баритон: дядя Арсен был уже здесь. Антон вошёл на кухню. Гость сидел с отцом за столом, перед ними – бутылка армянского коньяка и фрукты. Дядя Арсен поднялся, подошёл к Антону, обнял и расцеловал его, потом отодвинул от себя и проговорил: «А ну покажись! Да ты уже совсем взрослый мужчина!»
Дядя Арсен с годами почти не менялся: такой же прямой, крупный, смуглолицый, с густой седой шевелюрой.
«А сейчас ты кое с кем познакомишься, − сказал он, лукаво улыбаясь.− Ну, женщины, где вы там?» − крикнул он, обернувшись к двери.
Дверь отворилась, вошла принаряженная мама а за ней – высокая худенькая девушка. Она шла, опустив головку, и блестящие чёрные локоны закрывали лицо.
«Познакомься с моей племянницей, − весело проговорил дядя Арсен.
Девушка лёгким движением головы откинула назад волосы, протянула Антону узкую белую ладонь и тихо сказала: «Асмик». И, улыбнувшись, добавила: «А по-русски – просто Ася». Антон пожал тонкие пальчики и назвал себя. Она подняла на него глаза и... Что это? Как будто удар током! На белоснежном лице сияли чёрные удлинённые глаза!.. И, странно, в их тёмной глубине мерцал какой-то... синий огонь. Эти дивные глаза ему напоминали что-то давно забытое, почти детское... Ослепительная улыбка её, казалось, осветила всё: и хмурый день показался солнечным, хотя солнце всё ещё скрывалось за тучами. А главное – на душе стало как-то... празднично, светло и весело. И это не казалось чудом: он давно ждал этого − и вот дождался. И сказал себе: «Это – она»!

Глава одиннадцатая.

Вся неделя прошла, как сказочный сон. Конечно, на другой же день Антон попросил отпуск, быстро всё оформил и с небольшой суммой денег в кармане, явившись вечером домой, объявил Асеньке, что теперь он в полном её распоряжении и готов выполнить любую её прихоть. Девушка застенчиво улыбнулась и сказала, что её дядя и отец Антона уехали за город на рыбалку, будут через несколько дней. И робко попросила Антона: « Если вам нетрудно, покажите мне город». – « Нет проблем, − ответил он. – Но с одним условием: с этой минуты мы на «ты». Асенька покраснела и рассмеялась. Удивительно, но, когда она смеялась, её прелестные глаза увлажнялись, длинные ресницы склеивались, и она становилась ещё краше.
Одевалась она просто, но изящно, и всё, что она надевала, удивительно шло ей. Она совсем не пользовалась косметикой, да ей и не нужно было это: её яркая красота и так невольно бросалась всем в глаза, что её, видимо, очень смущало. Своей простотой, скромностью и благородным изяществом она выгодно отличалась от развязных и самоуверенных девушек, которых он раньше встречал. Она не тянула его в дорогие рестораны, и они часто перекусывали по-студенчески: где-нибудь в парке на скамейке, запивая бутерброды минеральной водой. Она запретила ему дарить ей украшения и другие безделушки, которые так любят женщины. А цветы любила простые, полевые: незабудки, ромашки, колокольчики.
Она рассказала Антону, что с детства увлекалась иузыкой. Она выросла в музыкальной семье, и её мать, сестра дяди Арсена, неплохо играет на фортепиано, правда, только для себя. Асенька окончила консерваторию по классу скрипки. Она ездит с разными музыкальными коллективами по маленьким городкам и даже селениям: у них на Кавказе музыку любят и слушают везде. Молодым музыкантам повезло: отдел культуры в мэрии возглавил выпускник их консерватории. Под его руководством отдел культуры стал чем-то вроде прежней филармонии: он финансирует и организует их выступления.
Ей двадцать пять лет. (« Почти на десять лет меня моложе», − с грустью подумал Антон). Уже не раз ей делали предложения, но никто пока не нравится, и замуж она не торопится. ( « Вот и славно»!− мысленно обрадовался Антон, но, конечно, не показал виду).
Так незаметно пролетела эта удивительная неделя и пришло время провожать гостей. В аэропорту Антон и Асенька обменялись адресами и телефонами. Перед самым отлётом Антон смущённо попросил что-нибудь на память. Девушка немного растерялась, а потом, порывшись в дорожной сумке, достала небольшую кассету и сказала:
− Здесь записана музыка, которую я особенно люблю исполнять на концертах.
− А кто играет?
− Я. Это я для себя записала. А потом прослушиваю, как звучит.
Прощаясь, Антон взял её худенькую руку, нежно сжал и, наклонившись, поцеловал тонкие пальчики. Девушка вздрогнула, покраснела и взглянула на него как-то... особенно. Или ему показалось?..
Вот их самолёт уже скрылся за облаками, а он всё стоял и смотрел. Не хотелось уходить. Медленно повернулся и нехотя отправился к стоянке такси. В голове вертелась одна-единственная мысль: « И это− всё»? « Всё» – значит опять скучная вереница серых дней, похожих один на другой, как солдаты в строю. Воскресные беседы с друзьями за кружкой пива, а вечером...визиты к Валечке, которая так привыкла к нему, что, не стесняясь и не дожидаясь его ухода, меняет постель для будущего клиента.
Придя домой, поставил кассету, подаренную Асенькой. И полились одна за другой нежные мелодии. Ему показалось, что это девичий голос говорит ему о любви, утешает и зовёт, зовёт.. Это не было привычное для него мужское влечение. Нет, волшебный голос звал его не к себе, а за собой, куда-то ввысь, в сияющую глубину неба..., где только что скрылся самолёт, уносивший его первую и единственную любовь...




Глава .двенадцатая.

Поначалу жизнь покатилась по привычной колее. Единственная радость – каждый вечер слушать дивную музыку. Он забывался, и перед его мысленным взором вставала Асенька. Она смотрела на него своими необыкновенными, прекрасными глазами. ( « Не глаза, а очи», − вспомнил он строчки из « Молдой гвардии» ). Он напряжённо пытался вспомнить, где он видел такие же глаза. И, наконец, вспомнил : такими глазами смотрел на него тот сказочный конь, что поразил его ещё в детстве и заронил мечту о создании породы сибирских скакунов. Мечту, которая так и не сбылась... Неужели ему суждено только мечтать о счастье?
Да, иногда приходили от неё письма, написанные аккуратным, почти детским почерком. Он перечитывал их десятки раз и тайком, по ночам, целовал дорогие строчки. По телефону говорили только раз, когда гости прилетели домой. Сначала –баритон дяди Арсена, обращённый к родителям Антона. А потом... отец передал сыну трубку : « С тобой хотят поговорить». И... чудный, мелодичный голос, как пение скрипки : « Спасибо за чудесно проведённое время». Он хотел что-то ответить, но... вдруг перехватило дыхание, и он не мог вымолвить ни слова. В трубке – молчание и... короткие гудки. Медленно опустил трубку и дал себе слово : « Обязательно что-нибудь придумаю, чтобы видеть её ещё и ещё. Всё ей скажу, а там... будь что будет».
С тех пор он сосредоточился на одном: как добиться возможности увидеть любимую и встречаться с ней как можно чаще. Прежде всего, его держит работа: он должен являться на службу ежедневно, кроме субботы и воскресенья; с утра до вечера сидеть у компьютера и обрабатывать информацию. Работа нудная и тебует предельного внимания: чуть ошибся – и пострадают другие, пострадает вся фирма. Раньше он принимал как должное и эту работу, и всю свою прежнюю жизнь: просто другого не дано.Теперь он свою работу возненавидел и ежедневно шёл на службу, как в тюрьму.
Но какую работу ему искать? Где и как? Ясно, что нужна работа, требующая поездок, командировок. И желательно – на Северный Кавказ, в район Минвод – городка, где живёт его любимая. Где навести справки? Куда обратиться? Домашнего компьютера у него нет, а служебный постоянно занят. Да и не хочет он, чтобы кто-либо на службе узнал о его планах: там не любят таких, кто не ценит свою работу и мечтает её сменить.
Положение казалось безвыходным. Отчаявшись, он уже помышлял уволиться и уехать в Минводы, найти любую работу, пусть самую тяжёлую – лишь бы быть поближе к Асеньке. От этого безумного шага удерживали его остатки здравого смысла. « Ты нужен Асеньке не грузчиком или дворником, − говорил он себе, − а хорошо устроенным, респектабельным. Чтобы она видела в тебе опору и защиту. Чтобы ей не стыдно было познакомить тебя с родителями, ввести в круг друзей. Опомнись и не делай необдуманных шагов. Даст Б-г, всё как-нибудь устроится».


Глава тринадцатая

И случай представиля. Несколько месяцев назад поступил к ним на фирму новый работник, по специальности – экономист и программист. Звали его Георгий. Невысокий, смуглый, с пышной волнистой шевелюрой и весёлыми карими глазами. Он говорил с лёгким кавказским акцентом: до службы в армии жил в Грузии, откуда родом его мать. По возрасту он был примерно ровесником Антону, но по характеру – полная ему противоположность: Антон молчалив, замкнут и застенчив, а Георгий – балагур и весельчак, душа любой компании. И было у Георгия одно очень редкое достоинство: он умел слушать. Никогда не перебивал, не отвлекал пристальным взглядом, а лишь иногда поднимал голову и, внимательно взглянув в лицо собеседнику, тут же опускал глаза. Он как бы принимал в себя всё сказанное и обдумывал, размышлял над услышанным. Дослушав до конца, после небольшой паузы он тихо, спокойно и неторопливо высказывал своё мнение, а, если нужно, давал совет. Работали Антон и Георгий рядом и в курительной комнате часто встречались, присматривались другк другу. Узнав, что отец Антона с Кавказа, он сразу предложил : « Зови меня не Гоша, а Гоги: так дома зовут».
Хороший психолог, Георгий заметил перемену в настроении и поведении приятеля: тот стал рассеян и не просто молчалив, а угрюмо-молчалив. Видно было, что его что-то мучает, а что – он тщательно скрывает. И Георгий решил вызвать приятеля на откровенность. Однажды, когда они, наскоро пообедав, зашли, как всегда, в курительную комнату, Георгий сказал Антону: « Давай задержимся: есть разговор». Антон кивнул. Они дождались, пока комната опустеет, и Георгий напрямик спросил: « Что с тобой? Ты на себя не похож. На работе думаешь о чём-то своём. Вот-вот наделаешь ошибок, а таких здесь держать не станут, уволят в два счёта». – « Ну и пусть! – угрюмо сказал Антон. – Мне всё равно». – « Что случилось?» − спросил Георгий. И Антона прорвало. Он рассказал всё, всю свою жизнь: и про однообразное, скудное существование до встречи с Асенькой; и о пробуждннии от душевной спячки после встречи с ней; и про теперешние отчаянные попытки изменить свою жизнь, вырваться, как из тюрьмы на волю, к ней... А закончил свой рассказ словами: « Я на всё готов, чтобы вырваться отсюда. Честное слово, если бы ко мне явился сам дьявол и потребовал мою душу в обмен на любовь, я бы и душу продал, ни минуты не думая. И расписку бы кровью ему дал», − добавил он с горькой улыбкой. Георгий долго молчал. Потом спросил:
− Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? Отдаёшь себе отчёт?
− В чём именно? – не понял Антон.
− А насчёт дьявола и расписки кровью.
− Ну и что? И распишусь. А ты знаешь, как связаться с дьяволом? – пошутил Антон.
Но Георгий ответил серьёзно:
− Насчёт дьявола – не знаю. Но знаю людей, которые могут тебе помочь. Только учти: придётся многим пожертвовать и быть готовым ко всему.
− Я готов. Только об одном прошу тебя, Гоги: о нашем разговоре – никому ни слова.
− Это само собой. А теперь слушай: я дам тебе записку. Сходи завтра по этому адресу и покажи записку ( имя и фамилия будут на конверте) Если там есть для тебя дело, придёшь и скажешь мне.
Антон поблагодарил, а Гоги также взял с него слово молчать об их разговоре. И на другой день Георгий дал Антону конверт.


Глава четырнадцатая.

Едва дождался следующего вечера и поехал по указанному адресу. Пришлось проехать несколько остановок по направлению к центру города и разыскать тихую зелёную улочку недалеко от центрального проспекта. Угловой дом, на первом этаже – небольшой магазинчик. Скромная, неброская вывеска: « Торговля по образцам». У входа − охранник. В магазине, кроме кассира, два продавца. Подошёл к одному из них, подал конверт. Тот окинул посетителя быстрым взглядом и вежливо предложил подождать. Кивнув другому продавцу, чтобы тот его заменил, пошёл в глубь магазина. Антон от нечего делать стал осматривать прилавок. Судя по всему, здесь продавали сувениры, недорогую косметику и скромные украшения.
Минут через десять продавец вернулся и предложил Антону следовать за ним. Пройдя через узкий и тёмный коридор, заставленный какими-то коробками, они вошли в крохотный кабинетик, где помещались только письменный стол, несколько стульев и несгораемый сейф. За столом сидел крупный, дородный мужчина с лицом, ничем особенно не примечательным: большая лысина, лишь на затылке и висках – редкие седые волосы. Серые усталые глаза за стёклами очков. На столе перед ним – принесённое Антоном письмо. Кивком головы он отпустил продавца и жестом указал Антону на стул. Внимательно оглядев гостя, мужчина сразу спосил Антона, готов ли тот к постоянным поездкам, к работе беспокойной и не всегла безопасной.
− В чём опасность работы? – спросил Антон.
− Район опасный: Северный Кавказ. Вам придётся там часто бывать.
− Я и хочу часто бывать в этом районе.
− Почему именно в этом? – поинтересовался мужчина.
Антон что-то уклончиво пробормотал про армянскую родню отца.
− А вы умеете держать язык за зубами? – внезапно в упор спросил его хозяин кабинета.
− В смысле? – не понял Антон.
− Ну, например, в дороге разговоритесь с каким-нибудь пассажиром. А среди них попадаются и жулики, и аферисты, и похитители людей.
Антон заверил, что никогда болтливым не был, а с незнакомыми – тем более. Мужчина спрятал в стол письмо и снял телефонную трубку: « Артём, зайди на минутку». Вошёл тот же продвец, что привёл Антона в кабинет. « Проводи гостя», − сказал директор. Антон хотел было попросить не беспокоиться: он сам найдёт обратную дорогу. Но мужчина, приподнявшись, попрощался с гостем за руку и сказал: « Передайте Гоги, что вы нам подходите». Артём вышел из кабинета первым, но вывел гостя не через торговый зал, а через чёрный ход. Взглянув в удивлённые глаза Антона, пояснил: « Покупателям незачем знать наших курьеров». « Так вот оно что! – догадался Антон, шагая по улице к остановке автобуса. – Я буду курьером. Ну, конечно: должно быть, фабрика где-то на Северном Кавказе, а магазины – в самых разных городах, в том числе и эдесь, в Сибири. И прекрасно: это то, что мне нужно».
На другой день, тоже в послеобеденное время, в опустевшей курилке он передал Гоги слова директора магазина.
− Это и директор, и хозяин магазина, − поправил Георгий.
− Неважно. Спасибо за помощь. Но к чему такая секретность? Я буду простым курьером, а меня прячут, как агента какой-то шпионской сети, − шутливо заметил Антон.
− Во-первых, не курьер а распространитель, − снова поправил Георгий. – А , во- вторых, в торговом деле звериная конкуренция, и возле магазинов, особенно мелких, постоянно крутится всякий криминал. А магазинчик, хоть и маленький, но дела его идут неплохо: товар недорогой и качественный. Платят хорошо. Так что увольняйся с фирмы и ни о чём не жалей. Удачи тебе.
И крепко пожал Антону руку.

Глава пятнадцатая.

И началась для него странная и прекрасная жизнь, больше похожая на главу из приключенческого романа. С каким наслаждением и тоской он потом вспоминал это чудное лето! Три месяца счастья!
В начале каждой недели он заходил через служебный вход в небольшое подсобное помещение рядом с кабинетом директора. Там ждал его уже приготовленный изящный чемодан, по размеру чуть больше « дипломата». Антон тут же перекладывал в специальное отделение личные вещи: только самое необходимое на три – четыре дня. Ему вручали авиабилеты туда и обратно и немного денег. Все документы были уже выправлены, оставалось доехать до аэропорта и пройти досмотр багажа.
В аэропорту уже привыкли к скромному, вежливому пассажиру, который сам, не дожидаясь просьбы контролёра, открывал свой чемоданчик и показывал всё, что в нём находилось: личные вещи и образцы товаров. Иногда какая-нибудь девушка− контролёр просила открыть коробочку или футляр. Он охотно выполнял её просьбу, давал понюхать пробные духи, разрешал примерить цепочку или браслет. Если вещица ей нравилась, обещал заказать и купить ей эту вещь. Даже галантно предлагал: « Я вам её просто подарю». Девушка краснела и отказывалась. Мужчины – контролёры тоже с симпатией относились к Антону: он предлагал им привезти с Кавказа недорогие, но очень хорошие сигареты. Некоторые просили его купить им там бутылку настоящего кавказского вина, что он охотно делал. Он уже знал по именам всех, кто осматривал его багаж, и относился к этой необходимой формальности спокойно и терпеливо.
Прилетев на место ( чаще всего в какой-нибудь небольшой городок), он первым делом вынимал мобильный телефон и набирал дорогой ему номер: звонил в Минводы Асеньке. Родители девушки уже знали о нём от дочери, и если к телефону подходили отец или мать, он едва сдерживал грустный вздох: значит, встречи с Асенькой придётся подождать. Но небольшая концертная бригада, с которой она обычно выезжала, скоро возвращалась из короткой поездки, и уже через день – два, позвонив, он с трепетом слышал её певучий, милый голос.
А пока... надо было выполнять то, для чего его посылали. Как всегда, вместе с партией образцов ему вручали конверт, на котором был написан адрес, фамилия и имя получателя. Конечно, и адреса, и фамилии каждый раз были другие, и он их не запоминал. Да и не очень этим интересовался. Чаще всего он заходил в одну из квартир многоэтажного дома, называл себя и просил пригласить того, чьи имя и фамилия были указаны на конверте. Получателем был как правило мужчина средних лет. Ему он передавал конверт и чемодан. Тот просил немного подождать и скрывался в соседней комнате. Хозяйка квартиры приглашала гостя в салон, а иногда по-домашнему сидели на кухне, если это была просторная кухня – столовая. Предлагала кофе и бутерброды, расспрашивала о сибирском климате, ценах на товары и т.д. Примерно минут через тридцать – сорок выходил хозяин квартиры, возвращал ему чемодан, уже без образцов, и вручал конверт для хозяина магазина. Антон прощался и уходил.
Конверт не был запечатан, и , открыв его, Антон вынимал пачку денег( столько он раньше зарабатывал за полгода! ) Оставлял в конверте две бумаги: список заказанных товаров с указанием количества каждого товара и квитанцию о выплате денег курьеру (эти леньги, вероятно, включались в стоимость товара).
Всё, дела закончены. Время до обратного вылета принадлежит ему! Ему и Асеньке. Если оставались одна – две ночи, он устраивался в небольшой гостинице ( в магазине ему давали адреса таких частных гостиниц). Затем коротал время, осматривая городок (иногда было что посмотреть! ) Но прежде всего узнавал на вокзале или на автобусной станции, как добраться до Минвод. И как только приезжала Асенька, тут же звонил ей.Договаривались о месте и времени встречи – и в дорогу. Эта дорога казалась ему бесконечной, и он нетерпеливо поглядывал на часы. Наконец-то! Он издалека узнавал хрупкую фигурку. Едва удерживал себя, чтобы не побежать навстречу, а спокойно подойти.
− Здравствуй! – он обеими руками бережно пожимает тонкие пальчики и заглядывает в родные сияющие глаза.
− Здравствуй! – отвечает она... И эта ослепительная улыбка!
Он берёт её под руку, и они первым делом заходят в ближайший цветочный магазин или подходят к уличной продавщице цветов. Летом весь южный город утопает в цветах, но Асенька любит мелкие и душистые флоксы. Особенно белые, с густыми пирамидальными соцветиями. Она и сама похожа на белый душистый цветок.
Говорят об обычном: несколько слов о том, как поживают родители Антона; что слышно о дяде Арсене и его семье. Конечно, о том, как прошло выступление; что за городок или селение, откуда она только что вернулась.
Антон настоял на своём праве дарить ей не только цветы. Он сказал, что теперь средства позволяют ему сделать ей более дорогой а главное – нужный подарок. Спросил, чего бы она хотела.Она подумала... и предложила зайти в музыкальный магазин. Там стояла прекрасно изданная книга . Она называлась « Франц Шуберт». « Это мой любимый композитор»,− призналась она. Продавец дал ей полистать книгу. « Смотри! – с восторгом сказала она Антону. – Сначала – биография Шуберта, а потом – ноты. А как всё издано! Прелесть!» Спросила продавца о цене. Услышав, не могла скрыть грусти: « Нет, она слишком дорогая для меня». И со вздохом хотела вернуть книгу продацу. Антон взял книгу из её рук, передал продавцу и сказал: « Оформите как подарок». Вернув продавцу оплаченный чек, взглянул на Асеньку: она прижимала к груди драгоценный подарок, завёрнутый в великолепную атласную бумагу, и в её чудесных глазах светилась такая радость и благодарность!
Они уже побывали у её родителей. Антону особенно понравилась мать, потому что Асенька была очень на неё похожа. Они с дочерью дуэтом сыграли несколько пьес. Это был великолепный дуэт, и Антон исренне сказал, что они могли бы с успехом выступать на сцене.
− Что вы! Куда мне! – Асина мама зарделась от смущения. – В моём-то возрасте!
− Мамочка! Ты и сейчас лучше всех, − сказала Асенька и, рассмеявшись, поцеловала мать.
Они много бродили по городу, заходили в маленькие уютные кафе, заказывали мороженое и вкуснейшие фруктовые коктейли.
Летом приезжало на гастроли много интересных коллективов из Москвы и других больших городов. Антон и Асенька не отказывали себе в удовольствии побывать на концертах и спектаклях. Но особенно любил Антон ходить с Асенькой в кино. Сидя в почти пустом тёмном зале, он брал её руку в свою и не выпускал до конца сеанса. Она не отнимала руки и даже иногда, словно от усталости, чуть наклоняла головку в его сторону. Её шелковистые волосы касались его щеки, его бросало в жар, кровь стучала в висках, в глазах темнело, и изображение на экране расплывалось.
Он долго не решался ей всё сказать: не находил слов. Решение пришло само собой. Однажды роздним вечером они сидели в небольшом саду, на своей излюбленной скамейке. Сзади – раскидистая плакучая ива, её длинные густые ветви свешивалсь над ними и склонялись почти до земли, закрывая от глаз прохожих. Девушка что-то тихо напевала по привычке. И Антон вдруг вспомнил слова песни, что любит слушать на пластинке его мать. Зачем искать слова? Вот они. И он , склонившись к её уху, тихонько сказал, почти пропел:
Я не скрываю, что давно тебя люблю.
Так разреши мои сомненья!
Пойми меня: твоей любви я не молю.
Я жду решенья.
Асенька удивлённо взглянула на него:
− Чудесные стихи! Откуда это?
− Это слова из маминой любимой песни. А называется песня – « Молчать не надо».
− Ты мне запишешь слова этой песни. Если помнишь. Хорошо?
−Да, конечно. Но ты понимаешь, почему мне именно сейчас захотелось тебе сказать эти слова? Это мои слова. Песня тебе их сказала за меня.
И повторил: « Я жду решенья.» Твоего решенья.
Асенька потупилась. После недолгого молчания тихо проговорила:
− Я должна подумать.
− Когда же я узнаю твой ответ?
Опять недолгое молчание. И потом твёрдо и даже весело она сазала:
− Когда мы встретимся в следующий раз. Ведь это будет скоро. Правда?
− Я буду считать дни и часы до новой встечи.
О этот вечер! И тёмное южное небо ласково склонилось над ними; и звёзды, улыбаясь, перемигивались лукаво. И какая-то птаха беззаботно щебетала, и разливался трелью её голосок в ветвях плакучей ивы.И тени от ветвей шевелились,полоы света и тьмы переплетались - и всё вместе сливалось в дивную симфонию любви!



Читатели (3714) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы