Кэт
Юрий Пастухов

Когда моему сыну Мише исполнилось пять лет, знакомые подарили ему котенка. Мы назвали его Кэт. Котёнок был невзрачный, серого цвета, сиамской породы. У него только что открылись глаза, и он повсюду натыкался мордочкой, искал свою маму и так жалобно пищал:"Ммия-яу", что мне пришлось делать ему скорей из коробки жилище и кормить молоком из соски. Мишутка крутился рядом со мной и хотел взять котёнка на руки. Мы ему объяснили:
- Кэт ещё очень маленький, пускай подрастёт. Тогда и будешь с ним играть.
- Хорошо, - согласился сынишка.
Миша ходил в детский сад в старшую группу, а Кэт тем временем подрастал, и когда сын приходил из детского садика, то Кэт встречал его и они вместе играли. Как-то Мишу угостили конфеткой, он положил её в карман рубашки и начал играть с Кэтом в прятки. Сын спрятался в шифоньере и сказал:
- Кэт! Ищи меня!
А сам взял конфетку из кармана и начал разворачивать её. Кэт этот шорох услышал и подошёл к шифоньеру. Мишутка радостно воскликнул:
- Кэт! Как ты меня нашёл?
Котик встретил вылезающего из шифоньера Мишу своим тонким мяуканьем:
- Ммия-яу, - мол, я нашёл тебя, давай делись. Сын бежал на кухню к матери, Кэт за ним.
- Мам, дай Кэту, что-нибудь вкусненькое, я спрятался, а он меня нашёл.
Мама открыла холодильник и достала кусочек мяса. Кэт мяукнув в знак благодарности, быстро его съел.
Сын каждый раз придумывал всё новые и новые игры с котиком: то охоту с ним устроит, спрячется где-нибудь и скребется, как мышь, или привяжет бумажечку на ниточку и бегает с ней. Кэт сразу выгнется в стойку, хвостом начнёт вилять и ждёт момент, когда броситься на бумажку. Сын смеялся, радовался, когда он лапами захватывал её и рвал зубами. Миша в мячик часто играл. Катнёт его и смотрит, как Кэт за ним бежит, а если остановит мяч лапами, то мяукает:
- Мяу-у-у, - на кошачьем языке означало,- я поймал, ещё кати,- понимал, что с ним играют. Так Миша всё свободное время проводил с котиком. Кэт оказался очень умным, знал свое место, ходил по нужде в свою коробочку, и было слышно, как он скребся в туалете, сделав своё дело. Любил в ванне купаться, правда, первый раз, когда воду ему наливали, то он орал:
- Ммя-а-а-у-у, – это говорилось, что он не хотел в воду лезть. Зато, когда мы ели, то он запрыгивал ко мне на коленку и смотрел, что мы едим за столом, иногда лапой хотел достать и мяукал:
- Ммия-у, ммия-у, - так он просил, - дайте мне покушать. А когда ему давали поесть, то он спрыгивал к своей чашечке, тёрся об ноги и мяукал:
- Мрр, Мрр, - так он нас благодарил. После еды, облизываясь, уходил отдыхать на свое место.
Прошло какое-то время. Сын в школу пошёл, а Кэт превратился в красивого сиамского кота. Коричневая шкурка у него лоснилась. Голубые глаза светились, так лучезарно, что многие знакомые, кто к нам в гости приходил, даже упрашивали:
- Продавать кота будете, так скажите, мы купим.
Мы отвечали: Нет.
До того мы все к коту привыкли, что с ним расставаться не хотели. Да и он не слезал с наших рук. Подойдёт ко мне и просится:
- Мяууу,- по - кошачьему говорилось, - можно к тебе.
Я отпускал руки, и он с пола запрыгивал ко мне на грудь и обнимал лапами. Сложив головку на плечо, мурлыкал мне кошачью песню.
Когда я включал музыку через радиоаппаратуру, то он любил слушать классику, а особенно слушал птичьи голоса. Подойдёт к колонке и слушает, как птичка перелетает из одной колонки в другую. С Мишей вместе телевизор смотрели. Очень им мультик про кота Леопольда нравился. Как - то на Новый год сыну много подарков надарили. Миша съел так много конфет, что мне пришлось вмешаться, и я повысил голос, отбирая кулек с конфетами. Вдруг с другой комнаты прибежал грозный Кэт и готов был броситься на меня. Видя такое состояние кота, я сменил тон и ласково сказал:
- Мишенька! Нельзя столько кушать конфет! Они могут вызвать аллергию.
Сын тогда спокойно отдал мне конфеты, и Кэт успокоился и пошёл на своё место.
Однажды мы из сада привезли огурцы и залили водой их в тазике. Утром обнаружили, что один огурец надкушен. Мы поняли, что это сделал Кэт, потом также замечали, как он вылавливал лапой огурцы и серединку съедал.
Так Кэт прожил с нами двенадцать лет, старый стал. Прыгать на меня уже не мог, а если пытался, то я его руками ловил. На последнем году плохо ел, однажды попросился на балкон, а оттуда уже не смог прийти, там и умер. Погоревали мы, Миша даже всплакнул. Жалко нам его было, он нам как членом семьи стал. Похоронили мы его в саду.