По вторникам - преферанс на холостяцкой квартире у Бориса, по четвергам- банный день с пивом и неизменной поллитровкой, а по воскресеньям- пикники на природе с той же поллитровкой. Из этого круга вырваться никто и не пытался, так как в областном цен- тре был только драматический театр со спектаклями в основном на украинском языке и краеведческий музей, посещать который можно было только при небольшом умственном рас- стройстве. По вечерам работали три "кабака", в которых инженерам всех категорий де- лать было абсолютно нечего. И все. Дозволенные партией радости дополнялись дискуссиями в туалете, конечно, в рабо- чее время. На этих диспутах обсуждалось все: от еврейского вопроса до отсутствия колбасы в магазинах.
Борис быстро научился "линять" с рабочего места вслед за Львом Борисовичем, ко- торый первым уходил в туалет "подымить". Он же уверенно дергал двери кабинок туалета, проверяя, нет ли там "хозеров", и замолкал на полуслове, когда оные заглядывали в ку- рилку, ругал правительство и гэбэшников и, закатив глаза, рассказывал о жизни "там". Новые друзья любили Бориса, но в глубь души не пускали. Он долго не мог понять причины, пока однажды совершенно не умевший пить Семен Меерчук заявил: - Борька, а ведь ты не еврей! Борис Пиневич внутренне напрягся, но виду не подал. - Тебе ещё раз показать доказательство? - С этим у тебя все в порядке,- пьяно икнул Семен,- в тебе нет еврейского духа!Ну, скажи, какой ты еврей, если не халтуришь, не рвешься в кооператив, не торгуешь дефици- том, которого у тебя, между прочим, навалом. Ты не собираешь марки, не играешь в шах- маты, не ходишь на книжную биржу... Пьешь как хозер и все. С большим трудом Борис перевел все в шутку, но для себя сделал однозначный вывод: "Действительно надо родиться евреем, стать им практически невозможно".
|