Шестьдесят семь лет… Так много и так мало. И он один. Совсем один в этом бренном, абсолютно бесцветном мире.
Жена покинула его четыре года назад. Сыновья еще раньше. Им было всего по тридцать шесть лет. Юрий и Григорий, близнецы. Одной дождливой холодной ночью они возвращались с корпоративного вечера. Алкоголь и мокрая дорога сделали свое черное дело. Казалось, жить бы им до старости в окружении детей и внуков, но темнота и дождь порой бывают беспощадны. Резкий поворот, кювет – оборванная жизнь.
Григорий умер сразу. От сильного толчка врезался головой в лобовое стекло, почти пробив его. Юра же мучился еще год. Хотя мучился он или нет – неизвестно. Кома. Когда надежда призраком нависает над близкими людьми.
Аркадий с женой проводили у постели сына все свободное время. Постепенно его тело истончилось, стало словно нереальным, почти прозрачным. И тогда они начали терять надежду. Особенно плохо приходилось Жанне – женщины всегда хуже переживают подобные…ситуации. Умер Юрий тихо, почти незаметно. Они просто подняли голову, услышав протяжный, неожиданно тихий писк приборов. Вот и все. Конец.
Жанна еще долго держалась. Она все же справилась с горем, хоть мало кто знает, каких усилий ей это стоило. Но жизнь теперь не приносила ей какого-либо счастья или радости. Женщина все больше и больше забывалась в светлых воспоминаниях и мечтах, в которых рядом были их сыновья, их гордость. В итоге ушла и она. Тихо, во сне. Сердце просто замерло в раздумьях, сначала на миг, после – навсегда.
Аркадия поглотило горе и одиночество. Когда-то известный писатель стал сумасшедшим пьяницей. Смерть любимой подкосила мужчину, заставив окончательно сломаться. Смыслом его жизни теперь был алкоголь. Смыслом, другом и верным спутником, идущим рука об руку с его судьбой.
Однажды в краткий час просветления Аркадий наткнулся на старый семейный альбом. Он разбирал вещи из серванта в поисках чего-то стоящего, чего-то, что можно было продать за немалую сумму – на одной пенсии долго не протянешь. В итоге его руки сами нащупали твердый переплет и извлекли на свет хранилище воспоминаний. Обложка была кожаной, скорее темно-синей, чем черной. Мужчина провел пальцами по гладкой поверхности. Сел на стул. В сердце что-то вздрогнуло, натянулось и, стоило открыть первую страницу, - с треском лопнуло. Вот фото со свадьбы: они с Жанной на нем такие счастливые, смеющиеся. А вот с роддома – жена держит на руках два свертка с такими маленькими и родными личиками. Аркадий с улыбкой вспомнил, как боялся в первый раз взять сыновей на руки, боялся уронить или сделать больно. Первый звонок Юры и Гриши, фотографии с отдыха, с работы, выпускной, армия… И все это – воспоминания.
По худой щеке пожилого мужчины стекла слеза, затерявшись в спутанной бороде. Он встал, придерживаясь за спинку стула, залез рукой в карман. У него осталось всего сто рублей, но их хватит на дешевое вино или водку. Аркадий уже хотел выйти в прихожую, как взгляд его, впервые за несколько недель задержался на собственном отражении в зеркале, тоскливо пылившимся на спальной двери. Бледная «пергаментная» кожа, пожелтевшие глазные яблоки с темными следами лопнувших капилляров, поблекшая от возраста и алкоголя радужка. Борода его неровной спутанной паклей падала на впалую худую грудь, под давно нестриженные ногти забилась грязь. Одежда была запачканной и мятой. В голову мужчины испуганным воробьем залетела мысль: «Боже, на кого я стал похож?..». Он с каким-то нездоровым интересом рассматривал самого себя, каждый изъян, каждое пятнышко. «Пора прекращать. В кого я превратился?» - тоскливо размышлял старик. Он подошел к комоду, на котором оставил раскрытый фотоальбом. С большого, примерно с книжную страницу снимка на него с улыбкой смотрели жена и сыновья. Это был тридцатый День Рождения Юрия и Григория – Юра тогда еще привел с собой девушку, хотя отмечать столь знаменательную дату хотели в тесном семейном кругу. Она в кадр не попала – отошла, сказав, что не хочет портить семейное фото. Аркадия там тоже не было – он, собственно, и заснял самых дорогих ему людей. Эта фотография, такая, вроде, простая, поселила в сердце мужчины надежду и уверенность, что нужно все исправить – жизнь дается нам всего один раз.
С этого дня Аркадий завязал с выпивкой. Было сложно, ноги порой сами несли его в маленькие винные магазинчики, и, только заслышав «Аркадий Степанович, вам как обычно?» мужчина качал головой, просил прощения и уходил по своим делам. Шли годы. Мужчина снова начал писать, хоть и понимал, что былую популярность уже не вернуть. Он писал, посещал литературные вечера, театры, просто гулял, просто…жил. Его жизнь вернулась в прежнее, кажущиеся когда-то таким далеким русло. Лишь на видном месте теперь лежал старый семейный альбом в темно-синем переплете, одним своим видом спасая мужчину от отчаянья, держа его так далеко от края, как только можно. И Аркадий справлялся.
Жизнь дается нам единожды, и прожить ее нужно достойно.