Я очнулся.
Не знаю, как у других, но было такое впечатление, что у меня во рту переночевал табун диких лошадей. Или домашних. Или не лошадей, а овец. Или козлов. Или скунсов.
Я попытался сжать руки в кулаки, и, как ни странно, это получилось. Но самих рук я поднять не смог. Кулаки лежали вдоль тела, и я, прилагая огромные усилия, пытался их приподнять.
«Выпейте, – сказала вдруг неизвестно откуда взявшаяся фея в белом халате, – и вам станет легче»
После непродолжительного раздумья, я кивнул, и она, приподняв мою голову, поднесла стакан ко рту. На вкус – абсолютное дерьмо, но стало действительно легче.

«Скополамин или пентотал натрия», – мелькнула мысль.
«Вы живете в каменном веке, – проворковала медсестра. – Скополамин и пентотал натрия используют, разве что, в Уганде».
Она снисходительно улыбнулась.

– И что вас смущает? – спросил я.
– Нас смущает, что вы остались живы, – серьезно ответил представитель контрразведки.
– Я должен был умереть?
– На все сто! – подтвердил он.
– Тогда убейте меня, и всё сойдется! – в ярости закричал я.
– Это не тот вариант, чтобы подгонять действительные результаты под желаемые.
– Вы проверяли меня на полиграфе, – прошептал я, – и знаете, что я не лгу.
– Полиграф можно обмануть,– возразил контрразведчик. – Вы это прекрасно знаете. Вам столько раз приходилось обматывать любящих женщин и близких людей, что обмануть детектор лжи для вас не составит никакого труда.
– Есть еще один вариант, – сказал я.
– Вот его мы и попробуем, – с ухмылкой, произнес представитель контрразведки.

Я очнулся.
Не знаю, как у других, но было такое впечатление, что у меня во рту переночевал табун диких лошадей. Или домашних. Или не лошадей, а овец. Или козлов. Или скунсов.
«Скополамин или пентотал натрия», – мелькнула мысль.
«Вы живете в каменном веке, – проворковала медсестра. – Скополамин и пентотал натрия используют, разве что, в Уганде».


Я открыл глаза.
На меня смотрело какое-то существо в очках. Сначала, я даже не понял, что это человек.
– Как вы себя чувствуете? – спросило оно.
– Фигово, – отозвался я.
– Так и должно быть, – просзнесло нЕчто. – после подобной дозы jfv человек превращается в «овощь». Ну, в морковь, или лук, или цветную капусту… Не важно. Главное, что это уже не человек.
– А я?
– А вы, как ни странно, остались человеком.
– Зачем? Потому что я остался жив?
– Именно так. Вы остались в живых, когда все ваши товарищи погибли на том горном плато. Но, вы, Кассандра, выжили! А этого просто не может быть!
– Кассандра??? Вы ошибаетесь! Я – не Кассандра!
– После применения jfv мы убедились, что вы – Кассанднра.

– Вас нашли с разорванной шеей, истекающего кровью. Кроме того, жуткий вывих плечевого сустава.
– И что?
– А то, что только человек, который не знает, что такое вывих, может смотреть на это со снисходительной усмешкой. У инквизиции было множество орудий пыток. Но до пыток не всегда доходило. Часто люди, посмотрев на подобные орудия, испытав не боль, а страх перед болью, признавались в самых немыслимых преступлениях. А те, кого, не пугал страх боли, признавались из жалости. Только мысль о том, что их прекрасное тело будут терзать эти страшные орудия разрушения, ломали все высочайшие убеждения и принципы. Жалость к своему прекрасному телу. Представляете, достаточно было показать им «испанский сапог», или «дыбу», как они тут же раскалывались, и просили отправить их на костер. А дыба, с вывихом плечевых суставов – одна из самых страшных пыток.
– А Джордано Бруно? А Кампанелла?
– У них был высоких болевой порог. Кроме того, Бруно был истинным сатанистом…

– Что вам нужно от меня? – вновь спросил я. – Вы не из контрразведки.
– Нет, конечно, – согласился он. – Контрразведка обломала об вас зубы. Даже jfv им не помог.
– Я сказал правду!
– Это нас и пугает, – возразил мой собеседник.
– Вас тоже зовут Иван Иваныч? – саркастически полюбопытствовал я.
– Эта важно? – поинтересовался он.
– Пофиг! – рассмеялся я, – мне пофиг сколько Иван Ивнычей будут закачивать в мои вены jfv, скополамин, или пентотал натрия. Я не могу сказать больше, чем знаю.
– Вот на этом и остановимся, – серьезно сказал Иван Иваныч.

Некоторое время мы молчали.
– Почему вас назвали Кассандрой? – неожиданно спросил он.
– Спросите у тех, кто меня так назвал! – парировал я.
– Вы же прекрасно знаете, что спрашивать не у кого, – печально отозвался он.
– Я давал прогнозы операциям…. Тем, которые обречены… Нас слишком много гибло…Так не должно быть…
– Но вы-то выжили! – воскликнул он.
– Случайно. Осколок вошел в несколько миллиметров от сонной артерии. Вывих плеча вещь болезненная, но не смертельная. Я закрылся трупами своих товарищей, поэтому меня приняли за труп…

Опять наступило молчание.
– Что вам от меня нужно? – закричал я. – То, что я единственный, кто остался жив, и это не дает покоя контрразведке?
– Я не из контрразведки, – возразил он.
– Тогда что вам от меня нужно?
– Понимаете, Кассандра, вы все должны были умереть. Таков сценарий. Но вы, Кассандра, с разорванной шеей, и тяжелым плечевым вывихом, контуженный на всю голову, умудрились забраться под трупы своих товарищей, и пролежать там 54 часа. Представляете, вы не умерли от болевого шока, вы, очнувшись, видели лицо своего лучшего друга, которое кишело опарышами, и вы не свихнулись. И, самое интересное, что психиатрическая экспертиза признала вас вменяемым, и готовым к выполнению дальнейших заданий.
– И вас это беспокоит?
– Да! Нормальный человек после пережитого не может оставаться нормальным.

Мне стало смешно.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил Иван Иванович.
– Вы знаете, что такое темная комната? – спросил я.

Он был не дурак.
И проблема темной комнаты ему была знакома.
– Вы, желаете сказать, что все это время вы пребывали в «темной комнате»– скептически улыбаясь, спросил он.
– Да! Я просто ушел в темную комнату.
– Извините, Кассандра, но это бред. Темная комната есть у каждого. Это мы уже знает. Но, мы также знаем, что пребывание в «темной комнате» больше часа чревато безумием.
Мне стало смешно.
«Что вы ищете в темной комнате?» – спросил я.
Мой собеседник задумался.
– В темной комнате нЕчего искать, потому что там ничего и никого нет! – наконец, произнес он. – Это иллюзия. Под действием боли или наркотиков стены темной комнаты рушатся…
– Не всегда, – с ухмылкой возразил я. – Если искать черную кошку, то стены становятся незыблемыми. Тогда можно с разорванной шеей и вывихнутым плечом, контуженным на всю голову, искать черную кошку в темной комнате.
– Но ее там нет!!! – воскликнул Иван Иванович. – Никакой черной кошки нет!!!
– Почему? – удивился я.
– Такое условие. Нет никакой черной кошки!
– А тогда как вы объясните тот факт, что я, с разорванной шеей, истекающий кровью, с вывихнутым плечом, и контуженный на всю голову, не только выжил, но и остался в здравом уме?
– Вот поэтому я беседую с вами…
– И не желаете поверить в черную кошку?
– Но по правилам, нет никакой черной кошки!!!
– Из каждого правила есть исключения. Которые только подтверждают правила.

«Может, мне следует, опят передать вас контрразведке?» – как бы, разговаривая сам с собой, спросил Иван Иванович.
Я ухмыльнулся.

– Чего ты лыбишьсья! – взъярился Иван Ивановичв. – Ты должен был погибнуть! Тебе это ясно? Погибнуть, как герой. А ты поступил как трус – укрылся за мертвыми телами своих товарищей!
– У каждого есть своя темная комната, – возразил я.
– Которая не спасет от минометного огня.
– Если нет черной кошки.
– Ее там нет! – закричал он.

Я вспомнил.
Я шел за ней. Когда я подходил слишком близко, то она, недовольно муркнув, привставала, и зыркнув желтыми глазами в моем направлении, недовольно помахивая хвостом, переходила на новое место. А я продолжал ползать, разыскивая черную кошку в темной комнате.

– Кассандра!
– Я!
– Знаешь, Кассандра, мне пофигу, что там написали психологи и прочие психи.
– Мне тоже.
– Тебя сочли психопатом.
– Не велика беда.
– Короче… Наши заложники… Ты в курсе?
– Конечно!
– Ты не на службе… Ты пенсионер… Психопат…
– Я знаю.
– Что еще ты знаешь?
– То, что есть предатель.
– Ты знаешь его имя?
– Да, – усмехнувшись, сказал я, и вонзил нож в живот полковника.

Мы не искали заложников. Мы нашли исполнителей. Я лично порезал их на кусочки, и отправил посылки по нужным адресам. Отправил заказчикам. Через два часа напуганные заложники явились в российское посольство целыми и невредимыми.

– Кассандра!
– Да?
– А почему вас зовут Кассандрой?
– Потому что мне верят только те, кто хочет выжить. Остальные не верят.
– А вы знаете, когда умрете?
– Знаю, – усмехнувшись, ответил я.
– Не поделитесь? – с кривой ухмылкой спросил он.
– Сразу после вас, – серьезно произнес я.

– Где Кассандра??? – орал генерал.
– Исчез, – отведя глаза в сторону, промолвил адъютант.
– Б@дь, я тебя в Прясецке сгною!
– Плясецк лучше могилы, – грустно сказал адъютант.
Наступила тишина. Генерал молча ходил по кабинету, адъютант грустно смотрел на него.

– Итак, – сказал Иван Иванович, – там, где обосралась ГРУ, мы оказались в белом фраке. Заложники возвращены в целости и сохранности. Наш престиж, да и престиж России в целом, в мире поднялся на невиданную высоту.
– А что с этим… как его там… Кассандрой? – раздался невнятный голос откуда-то из зала.
– Кассандра психически больной человек, и к данной операции не имеет никакого отношения. Содержится в психиатрической больнице, и занят, как я знаю, поимкой черной кошки в темной комнате, при условии, что там ее нет. Он безопасен, и бесполезен.
– Понимаю, – сказал ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ЧИН, – говорят он с разорванной шеей, вывихнутым плечом, и контуженный на всю голову провалялся под трупами своих товарищей более двух суток. Любой свихнется от подобных приключений.
– Поэтому, и не надо о нем вспоминать, – с улыбкой сказал Иван Иванович.