«КАК Я В СОЛДАТЫ ХАЖИВАЛ»

Глава 3
«БРАТЬЯ»

Я расскажу тебе грустную сказку, дружок.
Когда-то давно в прошлом веке была такая страна СССР. В ней жила новая историческая Общность – Советский народ. Братские народы жили на больших территориях и слишком часто не контактировали, зная понятно, что они Новая общность, чего всем и было достаточно. Но было одно место, где народы встречались и надолго – это советская армия и внутренние войска, дружок. В те далекие времена в этой стране была такая обязанность – всеобщая воинская. Не зависимо от того москаль ты или нет, верил или не верил в Бога, Аллаха, Кришну или Вуду, ты должен был отдать долг и в течение двух лет заниматься повышением обороноспособности той далекой страны. Как уже отмечалось, почетное звание – «житель города Москвы с пропиской» не гарантировало освобождение от исполнения обязанности. Всех призывали, забрали и меня. Я встретился, наконец, с этой новой исторической общностью и жил в ней два года.
Да будет тебе известно, что в состав этой новой Общности входили в том числе и туркестанские народы: казахи, узбеки, туркмены и киргизы. Когда-то также давно туркестанские народы в лице туркменов имели свою республику - Туркменскую ССР, которая входила в состав той забытой страны. С их призывом в армию были некоторые особенности, не вполне понятные воинствующему интернационалисту, каковым я и являлся. Почему-то эту группу Советского народа обычно призывали вроде как бы и в Советскую армию, но все называли эту армию той стране, куда их призывали - стройбат… Все говорили об этом стройбате, с каким-то пренебрежением и попасть туда никто не стремился. Я недоумевал. Ведь мы ж Советский народ или нет? Как написано в предыдущих главах, я попал служить не туда, но на этот вопрос и многие другие я получил ответы.
Так вот. Все мои знания о Туркменской ССР ограничивались тем, что данная республика вошла в состав СССР в 1925 году и больше оттуда не выходила, хотя имела такое право по Конституции развитого социализьма 1977 г. Плюс было три ассоциации с этой ССР– басмачи, фильм «По следам Карабоира» и хлопок. Вот и все, в принципе.
Потом, я узнал больше, дружок. Все начиналось буднично. Как-то вечерком, поев в кочегарке мясца, заботливо приготовленного нашими вольнонаемными кочегарами, я возвращался в роту в плохом расположении духа, но, наконец, сытый мясцом, а не слипшимся в комок шариком пшенки. Почему шариком? Дело в том, что эту кашу варил нам повар грузин. Её консистенция была тверда и, при раскладывании её половником, получался шарик. Вот ты дружок ел мороженное, заказывая его шариками? Так вот пшенная каша в миске напоминала такое мороженное в шариках. Единственное, что ты этого не заказывал, т.к. выбора не было. Исключительно ванильные шарики пшенной каши от «Baskin Robbins» из Джорджии (Грузии)…
Так вот. Настроение было плохое, ибо перед моим уходом кочегары мне сообщили, что ел я бегавшую по плацу- собачку Жужу белой масти. Про корейские блюда и морковки мы тогда ничего не знали и было как-то тоскливо за песика. Я сожалею, как сожалеет активист Гринпис, видя разделанных китов на японском рыболовном траулере.
У входа я застал завоз нового молодого для пополнения наших славных рядов новой общности, различных национальностей. Они выгружались с борта нашего старого ЗИЛа. Утром выяснилось, что среди грузин, армян, узбеков, немцев и казахов был туркмен Тураев.
Тураев был призван из неких предгорий Ташаузкой области ТурССР. Он не умел писать не на своем и ни на каком. Не говорил по-русски вообще. Потом, оказалось, что и на своем языке он говорил плохо. Было впечатление, что его взяли в армию, когда он просто вышел из мазанки в своем ауле отправить естественные надобности, а мимо проходил военком. Чемодан, вокзал… План по призыву выполнен. Было видно, что он и не знал вообще куда попал теперь. В армию он явно не соирался, т.к. о её существовании не знал вообще. А на дворе стоял январь 1986 года. Дело было под Торжком. Видимо поэтому Удивленный и Непонимающий Тураев улыбался всегда.
Он улыбался в ответ на все вопросы и обращения к нему в роте. Он улыбался, когда его мочили деды за плохо вымытый сортир. Он улыбался, когда… вообщем всегда. Он познавал новый мир со снегом, мытьем полов, подъемом в шесть утра, свининой на обед и ужин с гороховой кашей, строевой…и улыбался.
Через два месяца издевательств и тяжелых работ, обучения катанию «на русских палка и русских доска» по снегам, удивленный Тураев, видимо осознал, что он попал не туда.
И вот однажды на поверке он не ответил, как положено «Я» при произнесении его фамилии командиром. Он промолчал. Его фамилию повторили вторично. Тураев молчал и уже не улыбался. Это было уже серьезно… В коридоре роты стояла гробовая тишина.
Видимо, эти два месяца ему понадобились чтобы, наконец, выучить несколько не сложных наших слов, чтобы в полной тишине ломано произнести:
- А не Тураев, а Шажиков! Шажиков я, командир…
Поверка была окончена. И Тураев-Шажиков был уведен нашим командармом в кабинеты. Мы понимали, что это серьезно, так как Тураев заговорил и перестал улыбаться, но при этом, следует заметить, все же кляли его гнусными словами, ибо сортир в этот тихий морозный вечер пришлось мыть нам…
Скоро все выяснилось. Тураев вовсе таковым не был. Хотя и имел военный билет на эту фамилию. Это был представитель новой общности – рядовой Шаджиков.
Он действительно был из братской республики, но не имел там, как бы мы это сейчас назвали нужного социального статуса. Он не был выходцем из родовитых племен и был избран вождями, как жертва для выполнения долга за некого Тураева. А может, дружок, это было и не так. Ясно было одно, видимо, очень его обманули или его может сильно достало катание на русский палка и русским доска, но он больше не мог тут быть.
На что рассчитывал Шаджиков, раскрывая эту тайну, было непонятно. Он, вероятно, думал, что его немедленно вернут в аулы из этих снегов и он будет славно ездить за кизяком на своем милом ишак ИА. Как он заблуждался.
Он остался с нами до самого дембеля.
Молчаливый и редко теперь уже улыбающийся Шаджиков.
Его теперь звали, как придется, то Тураев, то Шаджиков. Он откликался на любое обращение. Он так и не стал говорить по-русски. Стоя в карауле, он не принимал, участия в милых и безобидных шалостях азербайджанских сослуживцев – совокупление с местной пышной красоткой Монтаной на легком морозце, лежа на караульном овчинном тулупе. Не пил спирты и не ел Жуж. За него, это делали мы – Новая историческая общность.
Через год к нам прислали нового туркмена. Звали его Матсаидов. Этот был продвинут, но туркменом, оказывается, он не был. Это был пуштун афганский, как бы сейчас сказали, талиб… Он замечательно пел песнь: Жизнь как будто хороша, ты балдей моя душа. Никогда не унывай. Песню напивай… Ел он и свинину, обоснованно, как ему казалось, полгая, что тут у нас в Новой общности под Торжком Аллаха нет.
Прошло почти два года. Близился дембель. Когда до него Шаджикову оставались считанные дни. Он зачем-то, стоя в карауле на воротах и открыв их, решил отдать честь, проезжающему мимо нашему старому ЗИЛу и находящемуся в нем старшему прапорщику Алиеву. Видимо эта машина, привезшая когда-то сюда Тураева, была для него символом того, что она когда-нибудь увезет отсюда Шаджикова навсегда. Он её уважал.
Сильный порыв ветра.
Шаджиков не успел убрать руку и створка ворот прижала его пальцы к движущемуся кузову объекта его мечты. Ему оторвало палец. В этот же день он был увезен из роты и навсегда. Более мы не виделись.
Имени его я так и не узнал до конца службы, ибо имена у них были для нашего произношения сложны. Так вообщем и наши доблестные командиры также всегда ограничивались произношением фамилий данных представителей новой общности.
Почему это так?
Ты поймешь меня дружок, прочитав имеющейся в моем распоряжении список правительства Туркменистана на сегодня - Бердымухамедов Гурбангулы Мяликгулыевич Сейиткулыев Розымырат Атагулыев Нокергулы, Элясов Гурбанмаммет, Аннабайрамов Бабагелди, Тойлыев Сапардурды. Про отчества я промолчу.
Кто ж был на самом деле достойный сын нашей новой общности Тураев, я так и не узнал. Да и теперь, что произошло дальше с Шаджиковым я не узнаю теперь никогда, потому что когда-то в прошлом веке страна, а вместе с ней и новая историческая общность, канула в лету.
Туркменистан теперь славит создателя - aka Вечно Великого Сапармурата Туркменбаши. Рулит там новый вождь – Бердымухамедов.
А может быть Шаджиков теперь награжден юбилейной медалью его имени: «Türkmenistanyn Garaşsyzlygynyn 20 ýyllygyna» и стал уважаемым человеком, работая в объединении «Туркменгазупджунчилик» или концерне «Туркменнебитгазгурлушык». Кто знает?
Давно нет города Ташауз и одноименной области. Теперь там есть - этрап Туркменбаши Дашогузского велаята.
И мне вот иногда ведется такая картина, что где-то далеко сидят на лавке Дашогузского велаята, как в фильме «Белое солнце пустыни» почтенные аксакалы – Тураев и Шаджиков. Они молчат. Периодически Тураев тепло поглядывает на своего визави, как будто выражая этим ему свою благодарность за хождение вместо него в новую историческую Общность. Вновь улыбающийся Шаджиков, что-то тихо непонятно бормочет, но если очень прислушаться, то ты слышишь этот эпический и незабываемый текст:
- Я не Шаджиков, а Бердымухамедов Гурбангулы Мяликгулыевич, Гурбангулы Бердымухамедов, Гурбангулы Бердымухамедов…

© Аркадий В. Емельянов, 2013 г.