Всем челнокам посвящается…

Пролог

Все, что происходило со мной в этой жизни от самого рождения, кажется нескончаемой цепью случайностей…
Я получилась неожиданно и не вовремя. Не увидеть бы мне света белого, если бы какой-то врач не отказался сделать аборт моей матери. Она еще кормила мою старшую сестру, когда я вдруг заявила о себе, подпортив вкус материнского молока. Первая обо мне узнала сестра, отказавшись от еды. Молодая мама терялась в догадках, что случилось с дочерью, в результате по сроку опоздала на аборт. Пришлось предложить врачу немалые деньги за мое убийство, которые, кстати, копились в шкафу на костюм моему отцу. Мне просто повезло, что этот врач оказался некорыстным и педантичным эстонцем, и что это происходило не в нынешние, жестокие перестроечные времена в России, а в послевоенной Эстонии, еще не забывшей свое европейское происхождение и не испорченной долговременным «русским» пришествием.
Они жили в Нымме, пригороде Таллинна. Русских здесь не любили всегда, но относились по-человечески. Мама была одна, когда подошло время появиться мне на свет. Отца как всегда не было, всю свою молодость он отдал военной службе. Почувствовав момент, она просто села на автобус и поехала в ближайший родильный дом. Пожилая эстонка в приемном покое встретила неприветливо:
- Направлэн-ние тавай! Нэт? Ит-ти… Ран-но еще.
- Я никуда не уйду! Буду рожать здесь!
Столкнувшись с маминой твердостью, медсестра нехотя и неторопливо села заполнять медицинскую карту.
- Не могу больше… плохо мне.

Я очень торопилась…. С тех самых пор я всегда спешу, эта поспешность, как болезнь, так и осталась со мной на всю жизнь.
Вечером маму навестили соседи-эстонцы. Они жалели маленькую молодую русскую и заботились о ней, просто по-человечески. Тогда мама была похожа на девочку-подростка, худая она едва дотягивала до полутора метров. Принесенная ими еда была очень кстати, после родов мама страдала от голода.
Детские годы я провела на краю земли, на берегу Японского моря. Теплые морские волны качали меня, сколько себя помню, я - дитя воды, безграничной свободы и солнца. Не каждому так повезло в жизни! В эту сказку меня занесла романтика моего отца-моряка, и за это большая ему благодарность, к счастью, дома я видела его редко и за это тоже спасибо. Зато, когда он появился на берегу, а мне было тогда уже пятнадцать, он занялся вплотную моим воспитанием. К этому времени нас, воспитуемых, было уже трое… краткосрочные отпуска не прошли бесследно.
Запоздалые попытки сделать из нас матросов-срочников и навести порядок на семейном корабле завершились массовым дезертирством: по окончании школы я сбежала в Питер поступать в институт, а моя старшая сестра, не раздумывая, выскочила замуж за военного и уехала с ним к месту назначения. Педагогическим экзекуциям отставного политработника в полной мере подвергся лишь мой младший брат, надежда родителей на славное продолжение рода мечтателей-моряков. Как известно, надежда умирает последней, моряков в нашем поколении, не смотря на все усилия отца привить сыну любовь к синим далям, не случилось, и это стало семейной трагедией и разочарованием морской отцовской души.
Дело в том, что я никогда не мечтала быть медсестрой или учительницей, и вопрос: «Кем быть?»- меня никогда не мучил. Я одинаково хорошо успевала по всем предметам и от этого выбор «дороги жизни» был широк. В моей школьной характеристике мне рекомендовали гуманитарный вуз, но моя мама, русовед, она так себя называла, хотела, чтобы я была инженером, то есть человеком со стабильной зарплатой и карьерной лестницей, расписанной до пенсии.
Итак, для продолжения учебы я появилась в Питере, в огромной бабушкиной коммуналке на Петроградской.
Поскольку мне было абсолютно все равно, я согласилась на инженера. Но какой вуз выбрать?
Тут и вмешалась в процесс моя соседка по коммуналке Софка :
-Что тут думать? Давай к нам в ЛЭИС (Ленинградский электротехнический институт связи), завтра и поедем!
- А что? Пусть будет связь!
Институт с окнами на воду, почти на Невском, как не понравится! В школе я была примерной ученицей, а вот студенткой оказалась никудышной. Я радовалась, что избавилась от родительской опеки, как птица, вылетевшая из гнезда в свой первый самостоятельный полет. Не известно, чем он мог закончиться, но счастье и свобода сразу вскружили голову. Весь первый курс я летала и жила с удовольствием, стараясь получить его как можно больше, на полную катушку. Я дышала и не могла надышаться, как – будто это был последний год моей жизни. Друзья, подруги, прогулки по Невскому вместо лекций, посещение пивного бара по-соседству на свою первую стипендию. Хотя пиво не любила. Как можно было назвать тот напиток пивом, горькая вода и пена, ни вкуса, ни аромата? Зато компания была хорошая! Я так увлеклась студенческой жизнью, что на землю меня возвратила только неожиданно грянувшая сессия. Мой первый курс мог стать последним. Как бы тогда сложилась жизнь?
Первую сессию я сдала легко: повезло, и школьный запас помог. Математика и История КПСС для меня это - просто. А вот вторая! До сих пор краснею от стыда, вспоминая последнюю сессию на первом курсе. Предметы по специальности взять штурмом было нельзя, а понять не хватило времени. На редких лекциях, удостоенных моим посещением, я вела механическую запись. Когда-нибудь пойму. Не получилось! Весна! Белые ночи! Я тупо читала записанное перед экзаменом, и все холодело внутри: мозг отказывался запоминать прочитанное! А я надеялась на свою помять, она меня всегда выручала. Даже китайские иероглифы были мне понятнее электротехники, а еще «лампы», и основная специальность: автоматическая электросвязь! Куда течет электрический ток и почему? Так и осталось для меня тайной. Результат: два экзамена на пересдачу!
Все повисло на волоске, но я никогда не сдаюсь. Спасительные тройки были подарены мне жалостливыми преподавателями, мужчинами. Я воспользовалась своей молодостью, и искренно раскаялась в том, что не ходила на лекции. Учеба продолжилась. Но урок был усвоен. Я стала посещать занятия. Пять лет пролетели как один год. Диплом был получен.
И так во всем: замужество, рождение дочери и т.д. … непрерывная цепь случайных событий.
Ничего не планируется, жизнь течет свободным потоком, который сам неплохо справляется с завалами моих проблем, где-то в обход, где-то напролом, но поток всегда находит выход…

Я вернулась в Питер из Нью-Йорка в конце 1992 (подробно в книге «Сны сбываются в полнолуние»). Перемены меня потрясли: за один год кто-то, как по волшебству, наполнил пустые магазины и избавил всех от унижения постоянными очередями. Было невозможно представить, что я зря стараюсь, таща с собой из Америки всякий «хлам» в виде дешевой одежды для дочери и мужа, это все уже есть в магазинах, а что меня особенно поразило:
-Здесь все дешевле!
Пока я подтирала ж… еврейским детям в Америке, некоторые мои друзья неплохо заработали в России, это было время выживания, и государство, отобрав и обобрав всех и вся, отпустило своих граждан в свободное плавание по просторам «рынка». Это было время строительства «пирамид», повсеместной свободной торговли и повсеместного бандитского рэкета.
Россия бурлила политической жизнью, она была беременна грядущей демократией. Внутри что-то зрело…. В прессе и по телевизору постоянно кого-то обличали, как правило, коммунистов. Это было хорошее время обещаний, постановлений, изменений, надежд и беспредельной веры в то что, наконец, родится новая прекрасная жизнь. На волне всеобщего отторжения прошлого к власти пришли демократы. Мы знали их всех в лицо и по голосам. Я ловила каждое слово, сказанное этими людьми, и верила… . Казалось, еще немного и мы будем жить, как люди… .
Но не случилось, время шло, перемены запаздывали, надежды таяли, как белый снег весной и превращались в грязное месиво. Беременность, как это часто бывает с нездоровыми и немолодыми, закончилась выкидышем. Вместе с ним умерла и вера в чистое и светлое завтра.
Зарплаты мужа я так и не дождалась, хотя на работу он ходил с тупым упрямством, как заводной железный паровоз, он тыкался в стену, урчал и ворчал, но даже не попытался ее обойти. А я опять лишилась покоя.
Приоритеты поменялись. Бабушки предпенсионного возраста вдруг исчезли из сберкассы, а их место заняли девушки в строгих костюмах. И получали они столько, что называть эту цифру друзьям можно было только шепотом.
Связисты приватизировали свои станции и тоже разбогатели. Те, кому удалось остаться, получали хорошо. Остальные встали в очередь, она растянулась на годы, и двигалась, как когда-то очередь на квартиру. Ведь у связистов там наверху регулярно подрастали дети-связисты, менялись жены, любовницы.
В общем, мне не светит. Диплом инженера связи, к которому я стремилась, как бегун к финишу, пришлось забросить подальше.
Всем нужны бухгалтеры, фирмы плодились, как тараканы, в нашей коммуналке на Петроградской, у них появились мани (деньги англ.), и их нужно было кому-то считать и как-то документировать. Пошла на курсы бухгалтеров, окончила, и начала опять искать работу.
Мне как раз исполнилось 40. Я не знала, что это уже много и совсем не ощущала возраста. Однако всех работодателей это почему-то беспокоило, и они не хотели брать сорокалетнего бухгалтера. Всем молодых подавай!
Через несколько лет увлечение молодыми длинноногими прошло. Кто-то же должен работать! Бухгалтерия дело непростое, а в нынешние времена очень сложное, но тогда…
Обязательный атрибут начинающего бизнесмена – малиновый пиджак,
«мерс» пусть старый, пробегавший много миль даже на скрученном спидометре и безмозглая секретарша с «ногами» от ушей с дежурной улыбкой, как бы говорящей всем коллегам-соперникам:
- Вот какой у меня хозяин! Завидуйте!
И завидовали, иногда даже постреливали особенно успешных…

Заместителем бухгалтера я все же устроилась в маленькую частную фирму, где главным бухгалтером работала моя невестка, она сжалилась и взяла меня по-родственному. Предприятие занимало один из опустевших этажей НИИ электротехники, которое уже не работало, сотрудники отпущены на вольные хлеба, а их научные труды, не нашедшие применения, были свалены в архиве горой мусора в нарушение всех пожарных норм, о которых каждому входящему напоминала пожелтевшая табличка на дверях с фамилией, ответственного за пожарную безопасность. В огромном здании пахло запустением и сыростью, в пустынных коридорах, где недавно кипела чья-то жизнь, гулял холодный ветер, нагло врывающийся в разбитые окна. Организовали бизнес бывшие инженеры завода, имеющие родственников или знакомых в США: скорее всего это бывшие наши граждане спешили заработать на голодном российском рынке. Они начали производить дискеты для компьютеров, взяли ссуду в банке, купили оборудование б/у, которое и было взято банком в залог.
Кредитом занимался главный бухгалтер, а я исправно ходила с платежками в банк, носила чеки на зарплату, терпеливо выслушивая придирки по поводу подписи директора, не такой, как в образце, иногда приходилось по три раза возить одну и ту же платежку через весь город. После этих «неудачных» заходов в банк, приходилось устанавливать контакт с банком на своем уровне, и операционистка, обычно смазливая девчонка, получала коробку конфет или еще какую-нибудь безделушку от меня, и все непохожее становилось похожим, и можно было работать.
Я с усердием вгрызалась в профессию, овладевала понятиями, изучала инструкции, законы, постановления, но они выходили одна за другой, или одна вместо другой, или одна в дополнение к другой, моей усидчивости не хватало, мозг отказывался воспринимать эту ерунду. Все столы и дома и на работе были завалены журналами, газетами, мне казалось, я тону в бумажном болоте… Я быстро устала от сидения на одном месте, которое в знак протеста начало увеличивать свои размеры, и окончательно поняла: это не для меня.
В результате, энтузиазм остыл, я плюнула на все и превратилась в рядового бухгалтера-кассира с зарплатой в 300 000 рублей старыми. Надо сказать , что и фирма эта скоро разделилась, а потом и вовсе отказалась от производства, бросив свое оборудование и распустив рабочих. и занялась добычей быстрых денег, то есть торговлей.
Поиски своего места в этой жизни продолжались…

Как всегда, помог случай. Был такой период в моей инженерной биографии, когда я работала на вычислительном центре, писала никому ненужные труды типа ТЗ и ТП…
Вот я и вспомнила своего бывшего начальника Максима, который еще до моего отъезда ушел в бизнес, создал кооператив и начинал неплохо разворачиваться, меня приглашал, но я побоялась уйти в неизвестность.
Это была новинка, никто не знал: «Что это за зверь- кооператив? Как в нем работать?». Запахло НЭП-ом, вспомнились старые кинофильмы, зажравшиеся морды в ресторанах, стало как-то не по себе. Тогда я была другая, еще ничего не произошло, ничего не рухнуло, а только пошатнулось. Я еще только ступила на зыбкий канатный мостик над пропастью и думала: « А не повернуть ли назад? Зачем спешить»? Идти не хотелось.
Если бы я тогда рискнула, вся моя жизнь пошла бы по-другому… но я вдруг проявила осторожность.