То, что когда-то Бог сотворил из воды и безвидности, сейчас, к середине ХХI века, изменилось окончательно и бесповоротно. Атомный вихрь унес все лишнее. После короткой, но разрушительной Третьей Мировой войны, вызвавшей очередной технический прорыв, Господь, словно взамен за перенесенные трагедии, позволил раю спуститься с небес на землю. И местом его положения выбрал на этот раз именно Россию. Те ее граждане, которые жили до войны в относительном достатке, стали жить как миллионеры.
Вот и Виктор, уже немолодой, крепкого сложения мужчина, подавшийся ещё в тридцатые годы нашего столетия в нефтяной бизнес, сейчас владел огромным состоянием. Трехсотметровый небоскрёб на Тверской улице в Москве, шикарный загородный дом в Санкт-Петербургской автономной республике, области, квартиры во Владивостоке, Токио и Сиэтле, несколько десятков аэромобилей и шаттлов отечественного производства плюс ещё пара-тройка миллиардов руссов на банковских счетах, — это только малая часть того, чем владел сегодня Виктор! Ему удивительно везло в этой жизни.
Когда-то, ещё в дремучие времена безраздельного господства Северо-американской империи, мир ее праху, один иракский диктатор открыл перед молодым русским инженером кран, из которого брызнула нефть... Виктор был не по годам сообразителен и намёк понял.
И вот сегодня он сам хозяин бизнесимперии, подмявшей под все нефтяные компании Ирака и Аравийского полуострова. Произошло это почти сразу после атомной войны, когда американцы были загнаны мексиканскими и кубинскими повстанцами в леса Амазонии, а потрёпанные в боях на ближневосточном фронте русские дивизии тяжелой пехоты заняли при поддержке израильских танковых корпусов всю Иракщину и арабскую часть Палестинщины.

Огромная овальная комната загородного дома, где находился Виктор, была отлично освещена: свет лился из многочисленных круглых окон и с потолка, представлявшего собой гигантский дисплей. Интерьер, выдержанный в светлых тонах, подчеркивал идеальную чистоту помещения. Сенсорный, поделенный на квадраты пол сверкал, как тысячи алмазов, а небольшое количество мебели объяснялось тем, что Виктор не любил лишних вещей.
Он лежал на кровати размером с небольшой аэродром и смотрел в нависшее над ним лицо собственной бабушки: несмотря на преклонный возраст — ей было за девяносто, — выглядела, после многочисленных омоложений, лет на сорок:
— Побойся Бога, Витечка, не обижай зря американцев, не забывай нищим подавать, — бабушка перекрестила внука, белозубо улыбнувшись, и добавила по привычке: — Смотри не шали!
— Пока, баба Лиза. Звони ещё! — Зевая, попрощался Виктор и велел экрану переключиться в режим ожидания.
Бабушка исчезла, а вместо нее по потолку побежали белые как вата облака.
— Ветра хочу! — сказал Виктор.
Из вмонтированного в стену кондиционера ударила струя воздуха: сильный поток всколыхнул тонкую шелковую простыню на кровати. Виктор щелкнул пальцами: рядом с кроватью, словно из пола, возник робот. Он выглядел отнюдь не так, как представляли себе фантасты середины прошлого столетия. Белый, покрытый экранами, сенсорами и камерами робот на колёсиках напоминал маленькую тумбочку с круглой синей головой-шаром и руками из стальных трубок небольшого диаметра.
— Параметры, робот.
— Давление 120 на 80, пульс 63, состояние вен, сосудов, глазное давление в норме, — робот перечислил ещё с десяток параметров. — Разрешаю встать с постели, завтрак уже ждёт.
Виктор сел на кровати, вставил ноги в услужливо подставленные роботом тапочки, и расправив широкие плечи, потянулся. Только сейчас он посмотрел на своего безотказного слугу.
Уловив в движении хозяина какую-то команду, робот беззвучно вытянул вперёд тоненькие трубки-руки с кистями, напоминающими человеческую ладонь, и уже хотел было сделать массаж, как Виктор оттолкнул его и, встав, сделал несколько шагов. Пол тут же ожил — его сегменты зашевелились, и квадрат, на котором стоял Виктор, быстро покатился в нужную сторону.
Пара секунд, и вот уже Виктор в столовой. Столовая представляет собой квадратную комнату с одним стулом, длинным столом в центре и несколькими рядами экранов на стенах. Под экранами располагались овальные отверстия, из которых на ленте транспортера выезжала на стол еда в пластиковых тарелках.
Подтянув кушак на халате, Виктор сделал пару шагов к столу и сел на пододвинутый роботом стул. Меню завтрака было самое обычное — пара-тройка диетических блюд, в общем, все калории подсчитаны, говорить о возможных расстройствах желудка или ожирении вообще не приходится.
После завтрака Виктор тем же способом перебирается в ванную. Робот-дантист чистит ему зубы, киберпарикмахер осматривает шевелюру на предмет выпадения волос, после чего следует экскурсия в комнату-гардероб и пробежка вокруг дома.
Пробежка, конечно, ничем не напоминает те круги по стадиону или парку, которые считались обычным делом перед Третьей мировой войной. Виктор просто бежит вокруг дома по идеально ровной пластиковой дорожке, которая, будучи сенсорным экраном, имитирует то гравий, то песок, то пляжную гальку. За Витей катится бесчувственный робот с шаром вместо головы — фиксирует темп и время пробежки.
Со стороны фасада дом выглядит экстравагантно: непонятное ассиметричное строение из поставленных друг на друга в три этажа кубов. Дом может менять свою форму и окраску по желанию хозяина.
Виктор останавливается на дорожке и, глядя на дом, говорит:
— Вон тот угол задвинуть!
— Тогда будет смещена ваша спальня, — сообщает робот.
— Выполнять!
Часть дома сдвигается, отчего строение окончательно теряет последний намек на симметрию. Виктор посмотрел на дом ещё раз и, махнув рукой, сел на искусственную почву. Если что-то и осталось стоящего и настоящего в этом мире, так это только воздух вокруг и небо с облаками над головой. Всё остальное было искусственным, навеянным модой и прогрессом: и сенсорные дорожки, и дом из винилово-красного нанометаллопластика с неимоверным количеством датчиков и видеокамер. Это постоянное наблюдение убивало Виктора.
— Есть тут кто живой? — крикнул он небесам и, встав, продолжил свою пробежку, бормоча себе под нос: — Эти тупые компы напичканы самыми быстрыми процессорами и способны хранить в себе тысячи терабайт информации… А душу отвести не с кем! Они даже по-человечески разговор поддержать не могут! — Виктор развернулся и, стукнув кулаком по шару, заменявшему роботу голову, вошёл в открывшуюся перед ним дверь дома.
Ещё одна поездка по мобильному полу, очередное переодевание в гардеробе, и вот уже наш герой стоит на похожем, на стартовую площадку космодрома балконе, созерцая замечательную имитацию природы вокруг. Из генератора свежего воздуха дует тёплый ветер, в небе кружатся искусственные птички, приобретенные в комплекте с домом в качестве аксессуаров. Внизу, под балконом, наполняется дистиллированной водой бассейн. Виктор стоит рядом с подзорной трубой, закреплённой на перилах, искоса посматривает на стоящего рядом робота-тумбочку и тяжело вздыхает: скучно жить на свете, господа!
От нечего делать он приникает к окуляру трубы. Подзорная труба представляет собой оптико-электронный телескоп с огромной дальностью действия. Осмотр окрестностей ничего не даёт: вокруг упорядоченная земля, ближайшая усадьба в сотне километров отсюда. Все следы атомного взрыва ликвидированы, пластиковые деревья одинаково подстрижены, а стриженая искусственная трава напоминает зеленое поле для гольфа или ковер.
И вдруг на глаза Виктору попадается какая-то старая ветхая избушка без признаков жизни за окнами. Странно, что в наше время, время, когда слово «машина» обозначает антигравитационный летательный аппарат, сохранились ещё такие древние избушки!

Образ жизни русского человека в 2050 году исключает любые поводы для беспокойства — выверенный по минутам режим дня, который волей-неволей соблюдался под присмотром робота, исключительно правильное питание и огромное количество свободного времени позволяли богатому человеку жить так, как ему хотелось. Бедность, к сожалению, всё ещё изредка встречается, хотя спальные еще в начале века районы Питера сегодня превратились в многоэтажные офисные центры, а Сибирь, несмотря на огромное количество новых городов, по-прежнему недостаточно заселена.
После того как академик Прокопий Сергиев сделал свое эпохальное изобретение — гиперэнергоблок, работающий на холодной плазме, — наше правительство быстро и предусмотрительно скупило весь мировой рынок нефти. Правда, сначала для этого пришлось прервать с помощью пары ракет добычу этого ценного ресурса на Аляске, а затем, используя тот же аргумент в комплекте со Средиземноморским флотом РФ убедить шейхов Эмиратов и Саудовской Аравии добровольно продать свои нефтяные прииски победителям.
Созданные Сергиевым сверхмощные реакторы обеспечили плазменной энергией всю Россию. В стране было всего три таких реактора — один под Москвой, второй разместили в Волхове под Петербургом, тогда как третий был отправлен в Благовещенск, откуда снабжал плазмой весь Дальний Восток и большую часть Китая.
А черное золото пошло по трубам в Западную Европу, где упрямые арабы по-прежнему предпочитали пользоваться допотопными автомобилями с бензиновыми двигателями… Поэтому, несмотря на то, что в России большинство населения перешло на плазму, нефть всё еще оставалась в цене.

Виктору всё вдруг захотелось побывать в избушке, разглядеть ее получше, потому что в подзорную трубу не было видно, что находится внутри. Однако он не сразу решился выбраться из дому. Только после лёгкого полуденного ленча Виктор приказал главному компьютеру подать аэромобиль прямо к балкону, на котором обедал.
Похожая на летающую тарелку машина качнулась, как лодка на воде, когда он ступил в нее и велел бортовому компьютеру найти с помощью спутника искомый объект… Умная машина сделала круг над домом и уже через несколько минут полета над квадратикам искусственных полей со сферами автоматических агроферм посередине плавно остановилась в полуметре от земли, а дверца её бесшумно откинулась в бок. Некоторое время Виктор разглядывал небольшую, покосившуюся и глубоко вросшую в землю избушку под крышей, полностью заросшей зеленым мхом.
Наконец он неловко спрыгнул в окружавшую домик высокую, по пояс, траву: она была настоящая! Разводя стебли в стороны руками, он направился к открытой настежь низкой дубовой двери. Судя по всему, избушка была брошена своими хозяевами очень давно, возможно, во времена атомного противостояния. Странно, что она сохранилась, хотя во время войны все вокруг на расстоянии нескольких сотен километров было выжжено дотла, а затем восстановлено с помощью имитаторов обустройства.
Виктор обошел домик вокруг: на заднем дворе он наткнулся на автоматизированную поливальную установку, чем-то похожую на Эйфелеву башню, уменьшенную копию которой Виктор видел на месте разрушенного Парижа. Интересно, а это устройство здесь зачем?
Виктор вошёл в избушку, при этом ему пришлось низко нагнуться, так как дверной проём был очень низок. Сразу за дверью начиналась ведущая наверх лестница, старая, не менее покосившаяся, чем избушка. Лестница почему-то не скрипела под ногами, но при каждом его шаге из нее выползали неприятные на вид жучки-паучки, тут же убегавшие в тёмные углы и щели.
В сенях пахло сыростью, потому что, наверное, текла крыша. Вторая дверь, ведущая в дом, была, плотно закрыта, на ней висел пластиковый замок. Виктор подошёл к двери и, подёргав замок рукой, вернулся вниз.
— Очень странно, что хозяева не предусмотрели сигнализации, — Виктор постучал робота по металлической башне, и сказал: — Иди, вскрой дверь.
Робот жалобно пиликнул, его шасси зашуршали по некошеной траве. Виктор нагибаясь, чтобы не упереться головой в потолок, обследовал подвал и сарай в поисках подходящего инструмента. Ничего похожего на гравитационный лом или лазерный резак на глаза не попалось, зато за кладкой непонятно зачем напиленных стволов деревьев Виктор нашёл тяжелую деревяшку, похожую на деталь шпангоута древнего судна.
Вооружившись увесистой дубиной штукой, он поднялся наверх и, отстранив замершего в отупении робота, одним ударом выломал замок вместе с дужкой. Тяжёлая дверь только со второго рывка пожелала открыться, и Виктор осторожно ступил на деревянный пол комнаты.
Изба оказалась просторной — три комнаты и кухня, всё было страшно запущено. Пахло плесенью, отчего пришлось открыть все окна. По полу бегали неизвестные науке насекомые, под одной из кроватей Виктор даже нашёл колонию бежавших от прогресса муравьёв. Мебель тоже была из дерева — две деревянные кровати, дубовый стол и длинная скамья вдоль стены.
Виктор был потрясен этой картиной до глубины души: он все ещё помнил своё детство в простенькой квартирке в городе на Неве, но ему и в голову не могло прийти, что в таких примитивных условиях годами могли жить его предки!
Сзади подкатил робот:
— Не исключена возможность заражения… — робот начал перечислять цифровые коды вирусов гриппа, краснухи, ветрянки и других заболеваний, но группы цифр и букв ничего Виктору не говорили, потому что болезни эти давным-давно были ликвидированы с помощью генетических модификаторов.
Сердце у Виктора сжалось от тревожного предчувствия. Он выбежал из деревянной развалюхи, без сил опустился на мокрую траву: от сырого, насыщенного непривычными запахами воздуха у него закружилась голова.
— Превышен допустимый уровень вредных микроорганизмов! Необходимо измерить ваш пульс и давление, — продолжал вещать робот тем же металлическим голосом: — Возможны необратимые изменения в результате инфицирования…
— Молчи, железо, — огрызнулся Виктор, — а то оставлю в этом музее деревянного зодчества! — Он, не слушая продолжавшего бубнить своё робота, поднялся с травы и пошел к аэромобилю.
Робот опередил его, услужливо подставив стальную руку в качестве ступеньки. Виктор откинулся на спинку сиденья и дал команду на взлет.
«Домой! Домой! Скорее домой! Подальше от этого скансена! — подумал он, оглянувшись на уменьшавшийся с каждой секундой полета домик.
Всю дорогу назад его не оставляли мысли о том, как же трудно жилось когда-то людям в этой лачуге! Не то что в его собственном доме, где безраздельно властвуют нанотехнологии, а природа полностью подчинена электронике! Где трава на дворе была абсолютно одинаковой высоты не оттого, что ее косили косой, а потому, что ночью, когда Виктор спит, специальный робот подравнивает газон лазерным лучом — с точностью до десятых долей миллиметра.
Он с содроганием вспомнил покосившуюся, пропахшую плесенью избушку. Зато его Дом стоял абсолютно вертикально, так как за его положением относительно почвы следило несколько сотен детекторов, помимо этого спальня была расположена с южной стороны, чтобы встающее утром на востоке солнце не прерывало сон. Завтрак, обед и ужин готовил киберповар, а несколько роботов попроще со швабрами в манипуляторах днем и ночью чистили дом и мыли окна.

По возвращении Виктор первым делом принял ванну, после чего его испачканная в траве одежда была отправлена роботом на аннигиляцию, а сам хозяин дома, облачившись в домашний халат, переместился в гостиную. Воздух в комнате показался ему слишком искусственным.
— Главный, — сказал Виктор, обращаясь к домашнему компьютеру, — больше свежести в атмосфере, добавь запахи сена и полевых цветов.
Через минуту в помещении стало свежо и чуть-чуть прохладно, как и любил Виктор. Он со вздохом облегчения опустился большое белое кресло с встроенным в спинку массажным аппаратом и приказал ему включиться. Кресло, находившееся под управлением главного компьютера, само отъехало на удобное расстояние от стены, представлявшей собой плазменный экран с видеокамерой.
В следующие полчаса он сделал десяток видеозвонков: переговорил стоп-менеджерами своих компаний, раздал руководящие указания финансовым директорам банков, но про себя все это время, не переставая, думал о странной находке. Покрытая мхом избушка ассоциировалась у него с детством, а детство с бабушкой, которой уже перевалило за девяносто. Поэтому он решил ей позвонить в конце дня.
Бабушка был глуховата, поэтому подняла трубку не сразу, минут пять Виктор ждал, пока она включит слуховой аппарат. Но вот, наконец, в комнате раздался старческий голос, а на стене появилось ее изображение.
— Алё, баб Лиз, привет, это я… — сказал Виктор, как только на экране появилось моложавое, неестественно красивое лицо бабушки: как всегда, макияж ее был безупречен.
На ней было натуральное, невероятно дорогое манто из генетически модифицированной серебристой лисы. Виктор готов был боготворить свою бабушку за одни только её рассказы о временах СССР, когда мороженое стоило двадцать копеек, а компьютеры занимали целые этажи в научно-исследовательских институтах и назывались ЭВМ. Эти рассказы Виктор еще тогда окрестил страшилками, но слушать их любил и никогда не забывал.
— Здравствуй, здравствуй, внучек. Как день прошёл?
Виктор рассказал о своем открытии:
— Баб Лиза, ты не представляешь! Я нашёл настоящую избушку, деревянную. В очень плохом состоянии. Впечатление такое, будто в фильме ужасов побывал.
— Не всё старое плохо, дружок! — возразила бабушка, поправляя упавшую на лоб прядь золотистых волос. — Ведь жили люди и без 4D-визоров, и без роботов, и даже радио не было! Приходили с работы домой, и садились в кресло с книжкой толковой в руках. А если что-то ломалось в доме, чинили, причём своими руками! Всё делали сами, всё! И не тужили, а каждое дело делали с душой и сердцем. А ты? Что ты делаешь? Совсем в автомат превратился! — бабушка с укоризной во взгляде неодобрительно покачала головой. — Природа выделила людей из мира животных, наделив уникальностью. Но технический прогресс завел эволюцию в тупик. Если за нас все будут делать машины, мы обречены на растительное существование, мы станем корнеплодами, милый ты мой. Вот попомни моё слово, через пару лет у тебя атрофируется за ненадобностью головной мозг, — бабушка постучала указательным пальцем по лбу. — А зачем он тебе? За тебя роботы думают. Все варианты просчитаны, а любое отклонение — аномалия… Что тебе говорить, сам все знаешь!
— Так что ты посоветуешь делать с избушкой, баба Лиза? — попустив мимо ушей нотации, спросил Виктор.
Та провела пальцем по правой брови, затем по левой, словно это могло изменить их безупречную дугообразную форму. И выдала, как всегда, гениальную в своей простоте идею:
— Отремонтируй ее, внучек, для меня. Я туда жить перееду.
Связь прервалась, и экран погас, видимо, старушка нажала кнопку отключения. Виктор раздраженно ударил себя кулаком по коленке. Никак маразм крепчает у старушки? И что ей не живётся в своем загородном доме в Гатчине-Великой? Он у нее, кстати, той же серии что и у него, последний стон архитектурной моды. Чего ей не хватает?!

На другой день после разговора с бабушкой киберстроители, присланные Виктором, подняли избу на домкратах и установили ее на фундамент из пластичной биомассы. Тем временем несколько десятков миниатюрных нанороботов, по виду не отличимых от настоящих жуков, приступили к выполнению своей миссии внутри бревен, выгоняя оттуда своих билогических двойничков.
Другие роботы, покрупнее, чем-то похожие на пауков, убрали паутину и пыль в комнатах. Бабушка, видимо, решила переезжать окончательно, но от приличной мебели, которую Виктор пообещал доставить в домик после ремонта, она почему-то отказалась. А главное, она привезла с собой купленную, по ее словам, в Институте промышленной генетики белую козу с очень опасными на вид рогами.
Виктору всё это было не по душе, он то и дело пытался встать на несуществующую самодвижущуюся дорожку, но ничего такого в избушке не было и в помине — не предусмотрено! Не было даже кондиционера, и, что самое неприятное, посреди избы вместо прибора, отвечающего за микроклимат, возвышалось нечто массивное, белое и прямоугольное под названием русская печь. Виктор потрогал ее пальцем: на ощупь она была мягкой и рыхлой, как подсохший творог. Виктор с растерянным видом опустился на длинную лавку, стоявшую у стены. Лавка сильно прогнулась, но выдержала его вес. Он немного удивился, что лавка не скрипит: судя по виду, ей положено. С другой стороны, и бабушке положено по возрасту скрипеть, однако она выглядит как диктор Глобалнета.
Бабушка вошла в кухню с небольшой коробочкой в руках и, открыв ее, выпустила в щель за печью какое-то насекомое, как успел заметить Виктор, с очень длинными задними ногами.
— Что скис, внучек? — спросила бабушка, заметив недовольное выражение на лице внука.
— Не моё это баба Лиза, ох, не моё.
— Твоё не твоё, не тебе решать! Так жили твои предки, поживи и ты, чай, не барин! Оставайся на ночь. Сверчка послушаешь, не захочешь в свой электрочайник возвращаться.
— Я лучше домой поеду, как-то мне тут не по себе делается.
Он настороженно посмотрел на козу, которая подошла к нему и доверчиво потерлась рогом о его бедро. Виктор дернулся, как от разряда электрошокера, вскочил с лавки и выбежал во двор.
Там он вскочил в свой аэромобиль и менее чем через пять минут уже лежал в ванной своего замечательного дома.
Погрузившись до подбородка в теплую дистиллированную воду, он блаженно улыбнулся и сказал застывшему рядом роботу-массажисту:
— И чтобы мне никаких сверчков!

Убедившись, что внук отбыл восвояси, бабушка достала откуда-то из-под манто тонкую пластинку телекоммуникатора и велела устройству соединить себя с Институтом промышленной генетики. На плоской поверхности пластинки возникло лицо молодого негра — менеджера по продажам.
— Здравствуй, милый, Александр, кажется, тебя так звать, — сказала бабушка с вопросительными интонациями в голосе. Менеджер кивком подтвердил ее версию. — Вот и я говорю, Владик. Я у вас на днях заказывала биогенетический конструктор…
— Да, я помню этот заказ, — вежливо улыбнулся менеджер. — Изба древнерусская из желудя дуба. Время развертывания биокострукции двадцать четыре часа. Что-то не так пошло? Вы ее поливали обильно водой, как сказано в мануале?
Бабушка энергично замахала одной рукой: вторая была занята коммуникатором.
— Милый, все срослось лучше некуда, но я ведь могу вернуть товар, если он мне не подходит?
— Клиент имеет право вернуть биоизделие в течение десяти дней со дня покупки. Знаете, как свернуть конструктор или вам помочь?
— Как не знать, деточка, я ведь сама программу эту писала в свое время. Присылайте аэромобиль.
— А второй заказ тоже снимаем? Коза говорящая генетически модифицированная...
Бабуля задумалась, но только на секунду. Судя по озарившей ее лицо радостной улыбке, ей пришла в голову какая-то замечательная идея.
— Нет, милый друг, козу я оставляю, — сказала бабушка с довольным видом. — Я ее внуку подарю, Витеньке. А то он один живет с электрочайниками, ему и поговорить не с кем! Пускай хоть с козочкой общается. Может, поумнеет… — бабуля хитро подмигнула собеседнику и выключила коммуникатор, накрыв его сухонькой ладонью.