Глава из повести "Начальник эшелона".
------------------------------------------------------------
Это случилось уже в прошлом веке (как быстро бежит время!), холодной зимой, в 1977 году.
Странный эшелон продвигался только ночами, а днём затаивался в одном из дальних тупиков. Невзрачные товарные вагоны состава не могли привлечь внимания, как и обшарпанная теплушка с торчащим над крышей обрубком трубы.
Тот, кто всучил нам эту "теплушку", обладал завидным чувством "юмора": в ней было тепло только тогда, когда закреплённая наглухо по центру пола буржуйка накалялась докрасна. Дощатая крыша тепло не держала по причине отсутствия большей части реек, видимо отправленных в прожорливое жерло буржуйки нашими предшественниками. Если учесть, что уголь и дрова бойцы добывали самостоятельными вылазками (как и воду), то наш быт приобрёл ореол романтики сразу. При этом добытчик всегда рисковал отстать от поезда, который трогался с места без всякого предупреждения, а теплушка располагалась почти в хвосте длинного эшелона, и машинист не мог её видеть. Иногда мне даже казалось, что он и не подозревал о нашем существовании. Напугать мы могли кого угодно даже в этой дикой и бескрайней казахстанской степи: в грязных полушубках, с закопченными, негритянскими лицами, с автоматами и пистолетами... И всё это ради каких-то двух невзрачных вагонов, опломбированных со всех сторон и переданных мне и начальнику караула под личную ответственность. Три отличника боевой и политической (со слов начальника штаба) дополняли нашу грозную команду.

После очередного длинного (в несколько часов) перегона машинист как-то неестественно резко затормозил и остановился (вот тебе "Груз не толкать!" - успел подумать я). Начальник караула лежал на спине пластом, раскинув руки. Только погоны старшего лейтенанта выдавали в нём офицера, да и тех не было видно под армейским полушубком. Мой выразительный взгляд в сторону разводящего сработал автоматически: сержант растормошил одного из двух рядовых, и тот нехотя вывалился из тёплого вагона придерживая АКМ. Не прошло и минуты как я решил проверить несение им службы. Фортуна была явно на моей стороне.

Увиденное меня больше успокоило, чем насторожило. Озадачило только полное отсутствие строений. Часового я рассмотрел сквозь ночную занавесь пурги на фоне одиночного столба не сразу. Буквально через пару секунд обозначилась и вторая фигура: она продвигалась прямо на часового, смотрящего в её направлении и не принимавшего никаких мер - ни "Стой, кто идёт!", ни "Обойти вправо!". Неизвестный явно покачивался, ноги его беспорядочно заплетались, и часовой видимо посчитал излишним поднимать шум.
Ситуация явно выходила из-под контроля. Расстояние между ними сократилось до десяти метров. Я выхватил второй пистолет (мой был в кабуре) и громко крикнул: "Стреляю сразу на поражение, а предупредительные потом!" Незнакомец резко изменил направление и стал твёрдым, быстрым шагом удаляться в снежную пелену от часового и меня, но так, чтобы по возможности быть за бойцом, подставив последнего на линию огня.
Оглянувшись я заметил, что наш эшелон тронулся с места, и мы общими усилиями едва успели затащить своего часового: сначала его автомат, а потом и его самого.

Через час поезд вновь остановился, мы отодвинули массивную дверь. Голая степь! Жестом остановил часового. Машинист сделал три свистка (впервые за весь путь такая демаскировка!) и продолжил путь. Я догадался посмотреть на часы. Ровно полночь! Поздравил всех с Новым годом.
Ни ёлки, ни капли спиртного. Мы все были уверены, что Новый, 1978 год встретим дома. А скрытная дорога с секретным грузом заняла не три дня, а три недели. Представляю, что думали о всех нас наши родственники. Но нас согревала мысль, что на этой планете есть люди, которые нас ждут и любят.
Воинский эшелон с необычайно большой скоростью преодолевал сотни километров заснеженной ночной степи, а за тонкими стенами теплушки было минус тридцать. Дрова заканчивались и мы молили Бога о скорейшей остановке. Связи с машинистом никакой не было.

3.1.2009