– Помнишь, родная, как при встрече я подарил тебе букет полевых ромашек? Помнишь, как ты обнимала меня тогда и, улыбаясь, говорила, что это самые чудесные цветы?..
Она кивнула и взяла в свои руки его ладони. Ее глаза заблестели от счастливых слез. Конечно, она помнила. И не забудешь такое…
Была тогда весна, молодые лишь недавно познакомились и не могли даже подумать, что через пятьдесят лет сыграют золотую свадьбу.
– А ведь я помню, что, срывая цветы, думал лишь о тебе… – тихо сказал он. – Мы встретились утром, и весь день провели на бескрайнем, пестром от цветов поле. Ты была одета в белый сарафан ниже колен, твои густые русые волосы были заплетены в тугую косу. Мы бегали босиком по высокой траве, касаясь ее руками, и весело смеялись.
Я помню то щемящее чувство в груди, которое появлялось, стоило мне взглянуть в твои голубые глаза.
Ты помнишь, мы остановились лишь в то время, когда увидели перед собой двух желтых бабочек? Они быстро вспорхнули с цветка, когда мы задели его, и зависли в воздухе прямо у наших лиц. Ты радостно засмеялась, вскрикнула "Бежим дальше!", и схватила меня за руку. И мы побежали… Навстречу горизонту, навстречу небу… Я клянусь, что мог бы взлететь тогда…
Она улыбнулась мужу и нежно коснулась губами его морщинистой щеки. Ее голос дрожал, когда она заговорила:
– Казалось, если подует даже легкий ветерок, он поднимет нас в воздух и унесет далеко-далеко. Я помню, родной. А те бабочки… Ты помнишь, как они прилетели к нам, когда мы уже сидели в траве у березы? Они летали друг за другом, кружась вокруг нас, а затем опустились на красный мак возле моих ног. Мы встретились с тобой глазами.
Он кивнул головой и приложил ладонь к ее влажной от слез щеке.
– А затем ты скромно отвела взгляд. И обнявшись, мы сидели в поле, наслаждаясь звуками природы, свежестью и красотой недавно родившегося дня.
Ты плела венок из тех ромашек, что я принес тебе. И частенько, мило улыбаясь, смотрела на меня. С особым, родным блеском в глазах. Я следил за каждым твоим движением, за руками, ловко вплетающими васильки в ромашки. Нас согревали лучи полуденного солнца, мы не произносили ни слова, чтобы слышать лишь приятный шелест маленьких березовых листочков на ветру. Когда солнце поднялось выше и стало прямо над нами, они заблестели золотом, словно покрытые им рукой ювелира.
Ты надела венок и обернулась ко мне. Мы сели лицом друг к другу, и взяв твои руки в свои, я долго смотрел на тебя.
Милая, а помнишь, потом ты отвернулась?
– Помню, – она улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой. – А ты меня поцеловал. И я разозлилась, но не всерьез.
Он усмехнулся:
– Да, и в шутку огрела меня по голове.
Она была растрогана воспоминаниями, возникшими эмоциями да прошептала в ответ:
– Прости.
– В тот самый момент я понял, что не нужна мне другая. – Он крепче сжал ее руку. – Нужна только ты, чтобы вот так молчать целыми днями, любоваться тобой, с трепетом внимая каждому твоему слову. Я именно в ту минуту влюбился в тебя до беспамятства и на всю жизнь. Как те желтые бабочки – вместе навсегда…
Она начала гладить его по седым волосам. И давние воспоминания нахлынули новой волной. То былое, то самое лучшее она видела сейчас перед собой.
– Я люблю тебя, – медленно она склонилась к его губам и поцеловала их. – Всегда-всегда. Как те желтые бабочки, – улыбаясь, повторила она.
– А потом, помнишь? Что было потом? – Он смотрел на нее восхищенным взглядом.
– Я увидела толстого жужжащего шмеля на траве и с визгом вскочила. И побежала, не оглядываясь. А ты бежал за мной.
– Ты бегала по кругу, как заведенная. Но, наконец, я поймал тебя и заключил в объятия. Ты так покраснела, когда я снова поцеловал тебя, что я уж испугался и приготовился ощутить новый удар…
– Но я лишь поцеловала тебя в ответ. И это сразило тебя сильнее удара.
– Я помню, как на руках отнес тебя потом к чистому ручью. Там мы напились водой и снова побежали в поле. Ты иногда останавливалась и срывала новые цветы: красные, синие, белые… Разные-разные…
Я спросил, зачем они тебе, когда мы снова сели у березы. Солнце тогда уже начало клониться к западу. Ты ответила, одарив меня красивой улыбкой и счастливыми глазами: "Сейчас, подожди немного", – и начала плести еще один венок.
Он был больше, и я видел, сколько чувств ты в него вложила. Это был мой венок. Ты надела его мне на голову, и те венки стали символом нашей любви друг к другу, скрепляющим ее навеки.
Ты вся лучилась от счастья, когда уставшие, мы шли домой, взявшись за руки. Шли медленно, чтобы не перегнать зарю, чтобы день не кончался так рано. Поле в закатных лучах солнца заиграло совсем новыми цветами. Мимо нас быстро промелькнули те желтые бабочки, одна за другой.
Он замолчал, а следом заговорила она:
– И тогда ты заплакал. Ты стоял на месте, держал меня крепко за руку, а из глаз по щекам текли слезы. "Я не хочу отпускать, не хочу терять, не хочу прощаться", – молил ты. Я обняла тебя и мы повернулись лицом к великолепному закату: солнце врезалось в горизонт, небо заалело багровым цветом, и оранжевый диск стал медленно исчезать у края земли.
Опустились сумерки и в деревне стали зажигаться первые огни в домах. Ты посмотрел вдаль и сказал, что мы никогда не попрощаемся. Я могла простоять так, пока совсем не стемнеет.

– Как те желтые бабочки… Мы были всегда вместе… Не отпустили, не потеряли, не попрощались. Я люблю тебя. – Теперь он приподнялся на кровати, чтобы запечатлеть на ее щеке поцелуй. – А что же те венки? Ты помнишь, где оставили мы их?
– Помню. На той самой березе, там, где мы родились заново, с открытыми душами, с вечными мечтами и надеждами.
Он кивнул, стирая ладонью слезы:
– И лишь когда залаяла деревенская собака, мы с тобой спустились к домам по тропе. И постояв еще немного на пороге твоего дома, я, не попрощавшись, вышел за калитку, принял твой воздушный поцелуй и направился домой. Ни во сне, ни следующим днем, ни через столько лет я не забыл волшебство того весеннего дня.

Она молча согласилась и погасила зажженную свечу. В доме воцарилась тишина, и лишь королева луна смотрела с небосвода в их окно.
А на пестром от цветов поле, порхая с цветка на цветок вокруг белой гладкоствольной березы, вились две желтые бабочки, друг за другом, вместе навсегда. И висели на той березе рядышком два бело-голубых венка из ромашек и васильков. Вместе навсегда…