V

У собора есть тайны.

На его старинных изображениях видно, что вокруг большого купола, не выше окон барабана, по углам центральной части здания располагались ещё четыре малых куполочка со шпилями. Они были сняты в начале тридцатых годов, когда собор перестраивался под кинотеатр. В это же время, а может быть, раньше, убрали и две колокольни над западным притвором, где выход из зрительных залов. На одной колокольне были башенные часы с огромным циферблатом, мне говорили, что работали они по принципу старых домашних ходиков: гири постепенно опускались в специальный подвал где-то возле портала. Колокольни, может быть, тоже католического веяния? Такие бывают в костёлах и кирхах.

Слева под северным фронтоном есть незаметная дверь в скрытую башню с каменной винтовой лестницей. Поднявшись на виток, с сегмента площадки можно пройти в анфиладу комнатушек, окна которых – под самый фронтон, у аканфов коринфских колонн. Холодно в комнатах, всё время горит электричество, долго тут не пробудешь. При монахах здесь могли складывать ризы, а сейчас управление кино, что-то считают, делают сводки, вечно толпятся киномеханики. Тайн никаких.

Но последняя, дальняя, комната – круглая, с куполом вместо обычного потолка. Вырез окна – до самого пола и толщина стен такова, что в оконной нише можно бы вдоль поставить раскладушку. Скорее всего, над этой комнатой и был один из четырёх исчезнувших куполов. Над внутренней башней с винтовой лестницей – тоже.

Весьма замечательно, что директор кинотеатра Ефим Иванович Поляков в детстве пас монастырское стадо Коренной пустыни.

– Монахи были добрые, в голодное время раздавали капусту и позволяли нам таскать с возов полешки, даже бревно можно было унести.

– Мы подходили по нескольку раз за вином и просфорой. Узнает монах – накроет рукавом и легонько за волосы.

– В монастырском парке был пруд с чёрными лебедями, фигурные сходцы. Колокола звонили по-особому. Самый большой говорил:
– К наммм! К наммм!
А маленькие колокола:
– Хоть бы было! Хоть бы нет! Хоть бы было! Хоть бы нет!

При этом Ефим Иванович показывает рукой, как будто играет мячиком, много раз ударяя его об пол открытой ладонью. И седой респектабельный директор становится подпаском.

Он говорил про туннель с росписями, ведший к источнику:

– Такой красоты теперь нет.

Когда монастырь был разрушен, вокруг долго ничего не строили, после поставили забор.

– И надо же! Едва поставили ограду, в неё сразу же ударила молния.

– А когда сбросили самый большой колокол, он весь врезался в землю.
– К намм...

Ефим Иванович всё обещал показать мне начало подземного хода, что под собором. Я уже представлял себе ниши и арки, полурассыпавшиеся сундуки. Быть может... удастся пройти под цоколем города, я знаю, к бывшему женскому монастырю? Но несколько раз я приходил напрасно, – то мы не встречались, то ключ не находился – пока я не понял, что мне здесь не судьба. Зато я в избытке был компенсирован совсем иными, не подземными впечатлениями – мне показали «чердак» кинотеатра.

У самой вершины купола храма можно рассмотреть подобие крохотной «обзорной» круговой площадки, где дважды в год, по праздникам, вывешивают флаг. Говорят, что каждое вывешивание стоит восемьдесят рублей, и делают это квалифицированные альпинисты. Часть пути надо пролезть по внешней поверхности купола, держась за цепь, да и внутри всё ветхое и опасное. Открытый всем ветрам, на страшной высоте, флаг не успевает выцвести – его истреплет и раздёргает на ленты.

Слева от алтарной ниши фойе, где оркестр, есть вход в длинный, изогнутый дугой коридор (снаружи ему соответствует полукруг восточной колоннады). В самом конце коридора, за свалкой афишных щитов, – ещё одна тайная башня с каменной спиралью лестницы внутри. До перестройки над ней наверняка был тоже свой маленький купол.

Эхо... темно. Три шага винта вверх лестницы по каменным ступеням. На верхней площадке отперлась дверь, вроде сейфа, в ...прореху столетий.

Прямо у ног – половинкой гигантского глобуса – полусфера бетонной скорлупки, фальшивый купол, который и есть потолок для фойе.

Сразу понятно, почему теперь вечерами из окон барабана не видно света, и мне легко представить, как адски озарились эти окна и лопнули, и долго выходил наружу, наверное, до самого утра, дым взрыва от бомбы Уфимцева. Я уверен, что дым этот – жёлтый и едкий. Понятно и отсутствие должного эха в фойе. И верхние окна оттуда, конечно, не видно... А жаль... Устроить бы здесь не кино, а поставить орган, как в Домском соборе. Акустика была бы... Кстати, в Курске вместо филармонии одно лишь название.

Западных лестниц на бывшие купола, наверное, и не было, на месте последнего, скорее всего, стоит аппаратная, что светит сейчас зелёными вспышками вольтовых дуг в современнейших лампах...

А пыли! Стёкла вверху местами побиты и вставлять их, ясное дело, никто тут не собирается. Мы всполошили тысячи голубей – их веками никто не тревожил. Со злым криком носятся в барабане, под уже настоящим сводом купола. Высокие, стройные окна с прекрасной узорной решёткой кончаются вверху полукружьем, что вообще было модно для Курска.

Грозят голубцы нападеньем – веками тут живут и умирают... вон сколько коченелых тушек... Пазуха времени – между двумя куполами. Гуано, пласты штукатурки и мусора, лучами верхний свет, всполошенные голуби. Впрочем... не так уж веками, всего два неполных столетия.

Ниже окон сохранились и старые росписи, но рассмотреть их трудно. Мне говорили, что немцы при отступлении впрыснули под купол бензин и подожгли. И вот деталь – я не скажу, откуда я её узнал и когда это было, – раз оркестранты пьяными поднялись «на чердак» и открыли огонь из мелкокалиберной винтовки по хрупким скорлупкам гипсовых ангелов и небесных сфер, идущих по кругу у самого низа гигантского барабана. Стрельба по ангелам! Редчайшее кощунство.

С тех пор состав оркестра сменялся много раз, но и сейчас он почему-то играет очень плохо и даже темпераментные пьесы в его исполнении отдают похоронами. Кстати, сидят оркестранты в той самой нише, где некогда стояла чудотворная икона Знамения.