Концертный зал «Яд ле Баним». Свои стихи читает известный поэт Виктор Гин, а между стихами играет пианистка с очень «звучащим» именем – Хана Альтман. И хорошо, нужно сказать, играет! Настоящий музыкант- с прекрасной школой и фантазией импровизатора.
Чем больше слушаю Хану, тем больше ловлю себя на мысли, что её игра, её манера поведения за роялем чем-то удивительно напоминают мне мою маму (да будет благословенна её память!). Мама была прекрасным музыкантом, училась когда-то в знаменитой школе Столярского в Одессе («школа имени МЕНЕ», как шутливо называли её одесситы, влюблённые в Петра Соломоновича Столярского). Потом – уже в годы войны – она была ученицей самого Самуила Евгеньевича Фейнберга. На фортепиано и на аккордеоне мама могла сыграть абсолютно всё - и в классике и, особенно, в «лёгком» эстрадно-джазовом стиле. Причём, по нотам или без нот, по слуху – ей было всё равно...
Но вернёмся в Яд ле Баним. После концерта я подошёл к Хане, поблагодарил, выразил восхищение её игрой. А потом добавил:
- Знаете, вы очень напомнили мне мою маму…
- А кто была ваша мама?
- Вряд ли Вы можете её знать… Когда-то она училась в Одессе…
- Она училась в Одессе? – Хана заволновалась, - в школе Столярского? Но ведь я тоже… А как её фамилия?
- Дора Фишер…
- Господи, почему же вы с этого не начали? Я её прекрасно помню! Она была на два класса старше нас, и мы, «малыши», очень любили слушать её игру, её концерты…Потом мы с ней несколько раз встречались в… (она назвала город, где мы прожили 30 лет до Израиля), куда я приезжала на гастроли.
Мы с Ханой оба были растроганы. До слёз… И расстроены – как жаль, что всё это в прошлом! Как жаль ,что мамы уже нет! Но как прекрасно, что мы встретились… Тепло этой случайной встречи храню до сих пор…