От города к реке по пыльной просёлочной дороге шёл здоровенный мужик с закинутым на плечи мешком. И хотя мешок был не маленький, казалось, что путник не замечает своей ноши. Шёл он быстро, лишь изредка останавливался на мгновение, затем что-бы поправить сползающий с плеча груз, следом за ним бежала, помахивая хвостиком, небольшая собачка. И шла бы эта парочка не кем особо не замеченная, но слишком странный был мешок, он словно живой дрыгался и болтался в разные стороны, пытаясь свалиться с плеча мужика, при этом из мешка доносились странные звуки – му.. гу.. бу.. гу.. гу. Спустя некоторое время собака и мужик с мешком на плече приблизились к небольшой извилистой речке. У берега стояли привязанные за кол две маленькие лодки, в одну из которых мужик и бросил свою ношу, которая не переставала, что-то гудеть и все так же дрыгалась. Постояв недолго на берегу и при этом с задумчивым видом почесав свою лохматую бороду, мужик забрался в лодку, а следом заскочила собачка. Сев за весла мужик стал быстро загребать, и вскоре лодка оказалась на середине реки. Отпустив весла и пустив утлое судёнышко по течению человек словно замер, на какое-то время. – Да барыня думал он про себя, – вынудили вы меня пойти на это, говорили вам не надо убивать собачку. С этими тяжелыми мыслями Герасим схватил мешок и перевалил его за борт лодки. Мешок, шумно, обдавая Герасима, тяжелыми, холодными брызгами упал в воду, а затем, словно нехотя стал погружаться, при этом барыня продолжала попытки высвободиться, но безуспешно. Вскоре лишь круги на воде да пузыри воздуха выходящие из глубины на поверхность реки напоминали о том, что здесь, что-то произошло. Лохматая дворняжка, словно чувствуя, что произошло, что-то страшное скулила и жалась к ноге Герасима. Герасим гладил собачку и говорил про себя - не бойся Му–му, ты будешь жить.
|