1.
Лёша никогда не любил ходить в школу. Во-первых, по природе своей он был ленив и учиться ему не хотелось - разве можно учиться, когда за окном апрель и солнце светит на школьном стадионе, футбольное поле которого наполовину видно в окно, возле которого он сидит. А там вечно гоняют мяч старшеклассники!
Привить ему хоть какой-то интерес к ученью, хоть по какому-то предмету было некому. Учительницы в школе в период перестройки, задёрганные классными хулиганами и доведенные до отчаяния многомесячными невыплатами зарплаты, в большинстве своём тяготились своей профессией, но уйти им было некуда – вот и тянули лямку безрадостно, в надёжде, что всё когда-нибудь изменится.
Учительницы постарше - ждали с нетерпением выхода на пенсию - хоть и небольшую, но зато не надо будет каждый день ходить в школу и трепать себе нервы с малолетними дебилами.

-"Как долго мне ещё учиться! Ведь я ещё только в шестом классе, ещё четыре года гнить в этой проклятой школе!" - думал Лёша, с серьёзным выражением лица подперев голову рукой и остановившимся невидящим взором уставившись прямо в рот классной руководительнице – русичке Светлане Витальевне.
Педагог как раз объясняла классу страдания Наташи Ростовой и опытным взором про себя отметила то напряженное внимание, с каким слушал её Лёша Дубровский.
-«Ну вот, наконец Дубровский стал браться за ум. Наконец-то он впервые слушает меня с интересом - это уже приятно» - думала учительница, и это придавало ей сил.

Напряженно глядя в рот Светлане Витальевне, среднего роста моложавой брюнетке 34 лет, Леша сосредоточился на форме её шевелящихся губ, подкрашенных неяркой лиловой помадой, между которыми время от времени поблескивал влажный кончик её розового языка.

Время от времени учительница мгновенно, едва заметным движением облизывала пересохшие губы своим тонким розовым змеиным язычком, и Леша вдруг почувствовал, что каждый раз когда она это делает - у него вроде что-то обрывается внутри, чуть пониже желудка.

Слушая мелодичный рассказ Светланы Витальевны, Лёша поймал себя на том, что слушает он не смысл её слов, которых совершенно не воспринимал - а только звук её приятного, хорошо поставленного голоса.
Для него это было настоящим открытием - он раньше никогда не предполагал, что у его учительницы красивый голос и его можно слушать отдельно от противного содержания её уроков!

Он вспомнил, что точно такое же ощущение он испытал прошлой зимой, когда они всем классом ходили в театр - слушать итальянскую оперу «Корневильские Колокола». Там он сначала тоже пытался изо всех сил понять смысл слов, произносимых прекрасными певицами, и весь первый акт оперы посвятил этому бесполезному занятию, в результате смысла происходящего на сцене он не понял.

Это привело его в раздражение, но во втором акте, когда он был уже готов незаметно улизнуть с галёрки - он вдруг сосредоточился на мелодии, лившейся из уст певицы, и мир вокруг него преобразился, заиграл разными красками. И если бы не Антон Дрыгало, который в антракте достал где-то снежку и в начале второго акта коварно засунул её Лёше за шиворот - эстетическое развитие Леши могло бы пойти по совсем другому пути.

Увлеченная своим красноречием, учительница расхаживала по проходу между партами и время от времени помогала себе плавными жестами обнаженных до локтя рук, на левом запястье которых поблескивала тонкая золотая цепочка. Лёша невольно перевёл взгляд на её красивые руки и стал как завороженный следить за их движениями.
Его внимание привлекло то, что на руке Светланы Витальевны не было часов, которые носили все другие учительницы. Обдумывая это обстоятельство, он пытался найти ответ на свой вопрос – как же она никуда не опаздывает, если у нее нет часов?

Неспешно идя по проходу по направлению к доске, русичка, рассказывая как раз о бале в доме графов Ростовых, неожиданно вошла в роль и незаметно для себя самой несколько раз качнула тугими бёдрами, проходя мимо Леши.
Мерное раскачивание жирных бёдер Светланы Витальевны в непосредственной близости от его глаз внезапно вызвало у Леши такое сильное чувство тошноты и головокружения, что мальчика неожиданно для него самого вырвало прямо на парту.


2.
Придя домой в два часа дня и пользуясь тем, что дома никого не было, Леша зашел в просторную спальню родителей, повалился на большое кресло и пролежал так довольно долго, радуясь, что его никто не достаёт. Обычно родители не приветствовали, когда он валялся на их драгоценных чёрных кожаных креслах, купленных с целью пустить пыль в глаза друзьям и знакомым. Зато теперь он мог в пику мамаше валяться здесь, задрав ноги кверху и вращая ими, как велосипедист.

Радовало его и отсутствие младшей сестрицы Любки, десяти лет, которая непременно настучала бы на него матери, если бы застала за таким занятием.

Крутя ногами и подпрыгивая на кресле, Леша внезапно почувствовал, что кожаная подушка сиденья кресла сдвигается под ним и съезжает на пол. Опасаясь чего доброго повредить мамкино любимое кресло, садиться на которое она ему не позволяла, Леша вскочил на ноги и попытался поставить сиденье на место, но это удалось ему не сразу.

Устанавливая сиденье на место, Лёша понял принцип его крепления - подушка сиденья на толстой деревянной рамке ездила на специальных стальных профилях и могла сдвигаться, открывая внутреннее пространство под сидением. Когда он устанавливал сиденье на место, то заметил в просторном пространстве под ним несколько больших картонных папок, стоящих рядами, и несколько папок поменьше, и старый кожаный портфель.

Сначала мальчик не придал значения увиденному, так как чувство голода затмевало все остальные мысли. Однако сходив на кухню и насытившись пирожками с повидлом, Леша вспомнил о том, что находится в кресле и чувство любопытства повело его назад, в комнату родителей.
Став на колени перед креслом и сдвинув сиденье в сторону, Леша стал по очереди вынимать картонные коробки и приоткрыв крышки рассматривать их содержимое. В первых трёх коробках хранились какие-то документы, разложенные аккуратно в пластиковые файлы. Вместе с документами попадались фотографии каких-то незнакомых людей и событий, вырезки из журналов, содержание которых мальчику ни о чём не говорило.

В четвёртой коробке на первый взгляд не было ничего интересного, но когда он открыл спрятанную там толстую папку искусственной кожи - то оттуда высыпались аккуратно стянутые разноцветными резинками толстые пачки денег – половина рублей, половина – серо-зелёных долларов.
Лёша денег в руках обычно не имел, поэтому с суеверным ужасом быстро засунул их назад в папку и поставил коробку на место, дав себе слово больше туда не лазить.
В пятой коробке были сложены старые чёрно-белые семейные фотографии, которые он уже когда-то видел и видеть больше не хотел - было неинтересно.

Чего там смотреть на надоевшую бабу Римму - мамину маму, или на другую бабу - Алёну Юрьевну? Слава богу, что баба Римма поругалась с зятем Славиком - Лёшиным отцом - и уже скоро год вообще никогда к ним не приходит. Это так прекрасно – ведь раньше каждый её визит сопровождался скандалами, а кроме того, она была инициатором отдачи Лёши и его сестрицы Любки в музыкальную школу по классу скрипки.

Когда Лёша шел через двор с футляром от скрипки - дворовые ребята корчили ему рожи и называли словом «педик», смысл которого Лёша не понимал, но инстинктивно оно ему не нравилось.
Спросив однажды после школы у бабы Риммы, что означает слово «педик», которым его называют ребята - Леша вызвал очередной скандал в семье, закончившийся тем, что баба Римма назвала этим словом зятя Славика - Лешиного отца. Отец не остался в долгу и назвал тёщу Римму Захаровну «старой прошмандовкой», после чего она ушла, со страшным стуком хлопнув дверью.
Будучи вдумчивым мальчиком, Леша всё же захотел узнать, что это означает, когда какую-то женщину называют «старой прошмандовкой». Он долго не решался, но потом всё-таки спросил об этом бабу Алёну – мать отца.

-«А где ты слышал это гадкое слово? Спросила его настороженно баба Алена»,
- « наверное, твоя мама Шура меня так называет? Я правильно угадала?» - и не дождавшись ответа, ринулась жаловаться своему сыну Славику - Лешиному отцу.

Когда мама Шура – врач-гинеколог, пришла вечером с работы, они оба напали на нее с упрёками, что она настраивает детей против бабушки и учит их блатному жаргону, которому сама научилась от своих любовников-сифилитиков. Закончилось это скандалом и битьём посуды, после чего баба Алёна тоже ушла, но к сожалению ненадолго.

А что такое «прошмандовка» - Леша так и не узнал, а спрашивать уже боялся, так как не любил скандалов. В конце концов он решил для себя, что «прошмандовка» - это примерно как «воровка», но только хуже, потому что старая. Размышляя об этом на уроке математики и составляя уравнение, он пришел к выводу - так же, как старые ботинки всегда хуже новых - так и старая прошмандовка всегда хуже просто прошмандовки, но молодой.

Думая об этом, Леша не заметил как просмотрел бегло всё содержание тайника, кроме портфеля. Вытащив портфель, он попытался его открыть, но безуспешно - портфель был закрыт на замочек. Когда Леша уже поднял портель, чтобы поставить его обратно - он вдруг увидел, что к ручке портфеля на тонком шелковом шнурке был привязан ключик.

Воспользовавшись им, мальчик без труда открыл портель и стал изучать содержимое.
Первым делом его внимание привлек завёрнутый в зелёное сукно тяжелый предмет. Развернув свёрток, Леша с благоговением уставился на пистолет «ТТ» с потёртой от времени воронёной поверхностью и деревянными потемневшими накладками на рукоятке. В отдельной коробке лежали штук тридцать патронов, даже прикоснуться к которым Леша побоялся.
Вернув на место это сокровище, он вытащил два больших фотоальбома с цветными фотографиями и принялся их рассматривать, потому что выяснилось, что их он никогда не видел.
Наугад открыв альбом посредине, Леша сразу со злорадством уставился на многочисленные цветные фото своей противной сеструхи Любки, где она была заснята абсолютно голой, сидящей на руках у папы Славика в разных позах. Судя по внешнему виду сеструхи, снимки были сделаны года два назад, когда Любка уже пошла в школу – потому что на некоторых снимках Любка была заснята полностью голой, а на других - в школьной форме с белым фартучком, сидящей на коленях у отца, но почему то без трусиков, с раздвинутыми ногами, между которыми отлично был виден аппетитный пирожок девичьей письки.

Жадно листая страницы альбома, Леша нашел ещё много интересных снимков Любки с отцом. Особенно ему понравился снимок, который его озадачил - на снимке Любка сидела на большущем голом члене папы Славика, раздвинув ноги и улыбаясь в объектив. Толстый папкин член был зажат между ног Любки, а длинная волосатая мошонка с огромными волосатыми папкиными яйцами свисала вниз между ног. От этого зрелища Лешу почему-то опять стошнило и у него заболело внизу живота.
На следующем снимке было заснято всё семейство, за исключением Лёши. Как ни старался он понять, где был сделан снимок - так до конца и не понял. На снимке ябеда Любка совершенно голая сидела на табурете и держала во рту золупу огромного волосатого члена папы Славика, который стоял перед ней. А мама Шура, тоже совершенно голая, сидела на корточках позади Любки и придерживала её за талию, как бы помогая дочери ласкать отца. Мама Шура в последние три года стала довольно толстенькая, и когда она сидела на корточках, пузико у нее собиралось приятными складочками.

Как ни старалась на снимке Любка, вытаращив глаза, засунуть в рот папкин член - ей это не удавалось, даже золупа там совсем не умещалась. Но сцена была очень забавная, и Леша со злорадством приговаривал - так ябеду и учат! У Любки на фото рожа была напряженная, глаза смешно выпучены. А у мамы Шуры наоборот – весёлая, какой её Лёша видел нечасто.

Хорошенько подумав, Леша понял, что снимки видимо были сделаны в прошлом году, когда родители ездили в отпуск в Евпаторию, взяв собой почему-то только свою любимицу - ябеду Любку, а Лёшу оставили на месяц жить и мучиться с бабкой Риммой Захаровной.

Когда он это понял - чувство обиды захлестнуло его с такой силой, что мальчик даже заплакал, вспомнив скучные нотации бабы Риммы, целый месяц учившей его жить. Мужа своего, доктора педагогических наук, баба Римма своими поучениями свела в могилу с инфарктом уже давно - как раз в тот год, когда Лёша родился, так что деда своего он никогда не видел.

Второй Лешкин дед – Степан Прокофьевич – работал инженером и в расцвете лет скончался от рака лёгких, сгорев за каких-то три месяца, когда Лёше было только два года.

Освободившись от уз брака, обе бабушки (возрастом менее 50 лет) сначала кинулись воспитывать внука и внучку с таким рвением, что буквально сталкивались лбами в прихожей как две драные козы, бледные от недоёба и жаждущие излить неутолённую похоть на зятя и невестку. Напор их был так велик, что брак Лёшкиных родителей чудом уцелел.



3.
Мама Шура родила Лёшу в 30 лет, будучи аспиранткой мединститута. Теперь, в свои 42 года, она всё ещё выглядела соблазнительно. Только ещё родив Лёшу и поступив на работу в поликлинику, Шура опять забеременела и когда Лёше было три года - родила ему сестру - ябеду Любку, которую он тихо ненавидел, завидуя ей и считая её любимицей родителей.

Будучи в юности и потом ещё до 30 лет очень худенькой и стройной, Шура года через три после рождения Любки начала набирать в весе и в свои 42 года несмотря на диеты выглядела довольно плотной дамочкой. Залетев два раза подряд, Шура будучи сама по профессии врачом-гинекологом, в дальнейшем старательно предохранялась, чтобы не забеременеть ещё раз.
Чтобы не допустить нежелательных последствий, они со своей сменщицей – только что распределившейся в поликлинику после института врачом - гинекологом Юлей Комисаровой – по дружбе вводили друг другу спирали в матку. Особенно тщательно они это делали перед поездкой на курсы повышения квалификации.

В последнее время они со Славиком вели довольно вялую личную жизнь, которую Шура удачно дополняла нечастыми, но горячими адюльтерами со многими мужчинами, которые ей это предлагали.

В прошлом году она воспользовалась первомайскими праздниками, выпросила у главврача поликлиники несколько отгулов и устроила себе небольшой десятидневный отпуск с 30 апреля по 9 мая, который использовала для поездки на турбазу в Карпаты со своей сестрой Еленой, которая была на пять лет старше её.

Приехав на турбазу и поселившись в номере на двоих, сёстры быстро освоились и принялись развлекаться, почти ежедневно участвуя в пеших походах по окрестностям базы, путешествуя до изнеможения. Возвращаясь с марш-бросков в горы с волчьим аппетитом, компании обычно завершали вечер оживлённым ужином с танцами.

Поскольку в экскурсиях участвовал определённый круг людей, имеющий склонность к такого рода развлечениям, то дня через три все они раззнакомились, перешли на ты и инстинктивно стали глазами выбирать себе партнёров по сексу. Некоторые дели это пока только теоретически, но половина, похоже, перешла к практическим действиям.

На третий день вечером после ужина, запитого изрядным количеством молодого вина, ударившего ей в голову, уставшая Шура, не дождавшись окончания ужина встала из за стола и отправилась в свой номер, намереваясь лечь пораньше и выспаться. Сосед по столику, Саша из Донецка - черноволосый мужчина лет 45 с заметной внешностью волокиты, тоже встал из-за стола и последовал за ней.
Они поднялись лифтом на третий этаж и Шура направилась в конец слабо освещённого коридора к своему номеру, когда мужчина, легко ступая по мягкому ковру коридора, догнал её и как-то очень по-дружески преградил ей путь.

-«Шура, я должен с вами переговорить!» - сказал он примерно ту фразу, которую она и ожидала услышать. Такую фразу ей уже говорили мужчины раз сто, и конец такого разговора обычно заканчивался в постели. Но всегда, в том числе и в этот раз сердце Шуры забилось так, как будто она слышала это впервые. Она повернулась к говорившему, прислонилась спиной к стене коридора и посмотрела на него снизу вверх своими карими глазами, затуманенными вином и похотью.

-«Саша, что случилось? Говорите быстрее, а то я сегодня так устала, что буквально падаю с ног!» - ответила она, с женским коварством предвидя дальнейшее продолжение разговора.

-«В таком случае я буду с вами откровенен и максимально краток. Наш отпуск только начался, но три дня прошло зря – мы с вами даже не познакомились поближе, а время в горах летит очень быстро – не успеем оглянуться, как будет уже девятое мая, и мы разъедемся в разные стороны, не насладившись друг другом. Поскольку я обещал говорить кратко и правду – извольте.
Я живу в номере на четвёртом этаже со своим соседом Лёшей – познакомились мы с ним прямо здесь, он из Харькова и учится там где-то в аспирантуре. Мы за вами наблюдаем с первого дня - за вами и вашей младшей сестрой Еленой, и вы нам очень нравитесь.

Поэтому мы вам предлагаем сегодня же вечером уединиться попарно – я у себя на четвёртом этаже с вашей сестрой, а Лёша – придет к вам, и проведём время так, как …»

Шуру больно уязвило то, что ухажер, оказывается, претендует не на её прелести, да к тому же назвал Елену её младшей сестрой - несмотря на то, что на самом деле Елена была на пять лет старше Шуры - в конце года ей должно стукнуть сорок семь! От обиды опьянение у неё как рукой сняло, но она не подала виду и меланхолично ответила, что она не знакома с тем парнем, которого зовут Лёша, а её сестра скромная ещё неизвестно как отнесётся к такому предложению – поэтому она должна всё обдумать.

-«А сейчас я вас прошу дать мне пройти в номер, потому что я очень устала и должна отдохнуть!» - сказала она и дружески улыбнулась собеседнику, чтобы на всякий случай не лишать его надежды, а себя - возможного развлечения.

-«Я понял, но всё же позвольте позвонить вам попозже вечером, когда вы отдохнёте и переговорите со своей сестрой. Лёша такой застенчивый парень, что не решился подойти к вам, такой красавице, с таким предложением. Но поверьте, я вам как знаток говорю – он только на вид сдержанный и худощавый, но я видел его в душе – боже, это нечто!

У него член в спокойном состоянии сантиметров тридцать в длину, - отвисает почти до колен! Вы подумайте – не пожалеете! И ещё раз прошу -переговорите с сестрой, и мы проведём время незабываемо!» - закончил Саша и прощаясь с Шурой, нежно провёл своей шершавой ладонью по руке от кисти до плеча, отчего у неё мороз пошел по коже.

Придя в номер, Шура не раздеваясь бросилась ничком на кровать и попыталась заснуть, но не смогла - сон как рукой сняло, а вместо сна - перед глазами стояла картина тридцатисантиметрового члена малознакомого парня, с которым она только здоровалась в коридоре.


4.
В средине сентября Шура приготовилась к обильному обвалу менструации в средине месяца. Каждое утро, проснувшись пораньше перед работой, лёжа на спине и раздвинув пошире полные ноги, она опытной рукой старательно вводила себе тампон во влагалище. Кроме того, для страховки она наклеивала на трусики прокладку во избежание протекания и появления на белоснежном докторском халате предательских кровавых пятен.

Через целую неделю таких предосторожностей желанное кровотечение так и не проявилось. Шура, встретившись в конце приёма со своей сменщицей и подругой Юлей, в шутку сказала:

- «А ну-ка, Юлька, посмотри меня пожалуйста на кресле! Что-то пизда моя меня беспокоит! Что-то у меня, старой сучки, течка задерживается!»

-- «Там уже мои больные собрались, целая очередь. Может, завтра с утра посмотрим?»

- «Нет, давай прямо сейчас посмотрим.А бабы - пусть подождут!» -ответила Шура. Сняв трусики, она вытащила тампон и бросив его в кювету, залезла на кресло и застыла в ожидании.

Одев халат и перчатки, Юлия повернулась к ней и увидев свою упитанную коллегу, сидящую с широко раздвинутыми ногами, невольно засмеялась. Видно было, что ещё со времени возвращения из отпуска Шура не брила свою мохнатку, и теперь у неё между ногами уже красовалась обильная растительность.
Между этими зарослями виднелась вертикальная розовая полоса влажной плоти – половая щель в обрамлении выпуклых половых губ.

-«Чему ты смеешься, юная сучка? Подожди, встретимся мы с тобой на узенькой тропиночке, когда ты залетишь от своих арабов и прибежишь ко мне! Вот уж я тогда посмеюсь!» - парировала Шура.

-«Да я смеюсь потому, что только теперь понимаю тех мужиков, которые бросаются на тебя как мухи на мёд! Твоя промежность - зрелище не для слабонервных!»- объяснила Юлия и приступила к осмотру.

Осмотрев её внимательно опытным глазом, Юлия со смехом заявила:

-«Ты, заинька, просто беременна!

-«О боже! Не может быть! Юлька, смотри внимательно! Как же это могло случиться? И какой же у меня срок, по-твоему?» - спросила Шура, садясь на кресле и свесив ноги вниз.
Поняв, что она в таком возрасте и с таким опытом так глупо залетела, она пришла в ярость.

–«И как ты думаешь, какой же у меня срок? Хотела бы я знать, кто тот герой, который меня обрюхатил? Есть три варианта. Перед нашей поездкой в Карпаты мы с мужем не жили вместе целый месяц по разным причинам. В Карпатах, ты сама знаешь - это может быть или от моих бешеных скачек с тем мальчиком Лёшей, или от ебли с Сашкой, когда мы с сестрой Еленой в последний день для приколу поменялись мужиками.



5.
В конце недели, в пятницу Леша, измученный разными своими новыми переживаниями сразу после уроков на троллейбусе приехал к маме Шуре на работу в поликлинику на проспекте Левина, где она с 13 до 19 часов вела приём.
В коридоре возле её кабинета как всегда сидела очередь, состоящая из молодых пузатых тётенек с нездоровыми, бледными или желтоватыми скучающими лицами. Не обращая на них внимания, Лёша робко поскрёбся в дверь, и в коридор выпорхнула жизнерадостная миниатюрная медсестра Наташа – как всегда, элегантная в своём идеально подогнанном по фигуре белом халатике и наколке, благоухающая дорогими духами.

-«Что ты хотел, Лёшик? Тебя что, из школы выгнали? А может, ты кушать хочешь? Маму позвать?» – сразу обо всём спросила его Наташа и с профессиональной заботливостью погладила его по головке маленькой твёрдой ладошкой:
- «Посиди здесь, я её сейчас позову!» - и мгновенно повернувшись к Лёше округлым задом, скрылась в кабинете.

Лёша уселся на свободный стул и стал ждать, болтая ногами. Минут через десять из кабинета в коридор выпорхнула мама Шура в своей рабочей форме - тонком белом халате на голое тело, через который хорошо просматривались врезавшиеся в мякоть розовые трусики, и с медицинскими перчатками на руках.

-«Что ты хотел, Лёшик? Чего прибежал? Ты что, с уроков ушел? Ты, может быть, кушать хочешь? Или ты двойку снова получил?» - засыпала Шура мальчика градом вопросов, отвечать на которые у него не было желания, потому что всё, что она сказала - было правдой. Но пришел он к маме совсем не поэтому, а потому что просто соскучился .

Но Шура, недослушав его, протараторила, отвечая на вопросы сама себе:
- «В самом деле, Лёша, чего ты пришел? Ведь до конца приёма ещё три часа, я не могу уделить тебе внимания, так как очень занята. Поэтому лучше вот тебе двадцатка - пойди, купи себе гамбургер в «Макдональдсе» напротив, а потом поезжай домой и учи уроки. Встретимся вечером - смотри, я проверю, как ты всё выучил!» - и скрылась за дверями кабинета, продемонстрировав ему на прощанье полный материнский зад, просвечивающий через халатик.

В последние две недели у Леши появилось какое-то неизвестное заболевание, о котором он почему-то стеснялся пожаловаться маме и не знал, как с ним бороться. Началось оно в позапрошлый понедельник, с того памятного момента, когда у Лёши на уроке русской литературы внезапно началась рвота, вызванная зрелищем мощного, жирного женского зада его классной руководительницы - Светланы Витальевны.

С тех пор, как только он видел близко от себя похожий зрелый женский зад, туго обтянутый юбкой или брюками - у него начинались непреодолимые позывы на тошноту и рвоту, и боли внизу живота. Лёша боролся с этой напастью, стараясь не смотреть вслед зрелым женщинам, особенно с близкого расстояния . Но такие женщины были повсюду – в школе, в булочной, куда его посылала мама за хлебом и молоком, в поликлинике… А хуже всего было то, чего он сам не ожидал – он стал реагировать на сочный мамин зад дома.

Прибегая с работы часов в восемь вечера, Шура начинала с остервенением срывать с себя одежду и скрывалась в душе, после чего обычно выскакивала оттуда в длинной футболке, из-под которой при движении мелькали маленькие трусики, и мчалась на кухню на скорую руку готовить ужин. Лёша всегда любил эти часы, когда из под рук мамы могли появиться аппетитный горячий омлет, или обжаренные сосиски, или пицца состряпанная из магазинной заготовки - вместо надоёвших холодных пирожков, составлявших его ежедневный рацион.

С двадцаткой, зажатой в кулаке, Лёша понуро побрёл к лифту. Спустившись на первый этаж, он вышел из поликлиники на ослепительное апрельское солнце и по подземному переходу перешел на другую сторону проспекта, где располагался «Макдональдс». Постояв в очереди и получив свой гамбургер, Лёша судя по его цене высчитал, что двадцатки не хватит на то, чтобы прикупить к гамбургеру ещё и кофе. Поэтому он решил купить гамбургер и кушать не в зале ресторана, а на улице - на солнышке.

Выйдя на улицу с гамбургером в руке, он хотел присесть за столиком под навесом или хотя бы на лавочках перед входом. Но оказалось, что по времени его визит в «Макдональдс» совпал с обеденным перерывом в занятиях для студентов экономического университета, располагавшегося поблизости. Поэтому все столики и лавочки на улице были засижены, как мясными мухами студентками - будущими бухгалтерами, которые здесь расслаблялись – курили, ели , сплетничали и жужжали…

Поэтому Лёша, занятый своими мыслями, подошел к проезжей части проспекта и сел на гранитный парапетный камень бордюра, отделявший проезжую часть, где мчались машины, от тротуара, намереваясь съесть наконец свой гамбургер.

Коварное апрельское солнце било в глаза мальчика, отчего голова невольно кружилась, а в животе противно бурлило от голода. Казалось, кто-то зловредный через пуп рукой залез ему в живот и там щекочет ему кишки и изнутри живота тянет Лёшу больно за писюн, пытаясь втянуть этот несчастный писюн внутрь живота, вместе с яичками.

Хотя силы были неравны, Лёшин писюн отчаянно сопротивлялся. Чтобы не быть втянутым в живот, писюн принялся что было сил наливаться кровью и увеличиваться в размерах, правильно рассчитав, что если он станет большим – то Рука Неизвестной вряд ли сможет втянуть его внутрь живота через маленькую дырочку в паху.

Писюн надеялся также на помощь своих союзников – Лёшиных яичек, которые также сопротивлялись и изо всех сил сопротивлялись попытке Руки Неизвестной втянуть их в живот вместе с писюном. Яички у него были хоть и уже довольно большие, но на ощупь очень чувствительные, поэтому тянущее усилие причиняло яичкам сильную боль, которая не только не уменьшалась -а наоборот, только возрастала.

Мальчик зажмурил глаза и держа в руке надкушенный гамбургер, отчаянно сопротивлялся нахлынувшим необычным ощущениям. Он пытался понять, кто и за что мучает его, шевеля пальцами руки с острыми ногтями у него в животе и причиняя ему эту невыносимую, но сладкую боль. Дело в том, что боль в писюне и яичках сопровождалась одновременно неизведанным ещё чувством неземного наслаждения, которое всё нарастало.

Внезапно он внутренним зрением увидел женскую руку, которая терзала его внутренности и одновременно приносила ему такое наслаждение - он узнал маленькую холёную руку своей классной руководительницы Светланы Витальевны с острыми коготками, покрытыми лиловым лаком. Когда эти лакированные коготки в очередной раз больно впились в его гениталии и потянули их внутрь - мальчик с криком боли и наслаждения кончил и впервые в жизни изверг густое семя прямо в штаны, чуть не потеряв сознание от нахлынувшего чувства восторга.

Чтобы справиться с этой сладкой и нестерпимой тянущей болью внизу живота – Лёша, сидя на бордюре, согнулся почти пополам, свесивши голову и ноги на проезжую часть проспекта.

В этот момент водитель КрАЗа, везущего гравий для ремонта проспекта, краем глаза заметил бездомную рыжую дворнягу, метнувшуюся слева под колёса его машины. Инстинктивно рванув руль вправо, водитель на мгновение изменил курс тяжеленной машины, чиркнул огромным колесом по бордюру проезжей части и буквально размазал по асфальту сидящего на бордюре Лёшу.
Тело его, с ещё нетвёрдыми детскими костями, попало под широкие колёса КРАЗа дважды - сначала под передними колёсами сплющились и скрутились в штопор ноги мальчика, с которых жесткой рифлёной резиной колёс грузовика мгновенно сорвало кожу и мясо.

Затем отброшенная под задние колёса грузовика попала и почти беззвучно хрустнула под ними как миндальный орешек голова мальчика, маслянистый мозг которого брызнул далеко на проезжую часть, заляпав боковое стекло пролетавшего мимо новенького синего «Пежо-407».

КРАЗ по инерции проехал ещё метров сто, пока наконец не остановился. С задней оси его свисали намотанные на неё внутренности мальчика, с которых капала на асфальт уже начавшая сворачиваться кровь.
Обалдевший от ужаса водила выпал из кабины, уселся расставив ноги прямо на раскалённый асфальт и опершись спиной на колесо своей машины, стал трясущимися руками доставать сигарету из нагрудного кармана робы.


…