Илья & Михаил Брук.
Брюссельская капуста.

Есть слова, значение которых усваиваешь с возрастом. Иногда они остаются загадкой до отрочества, изредка – до старости. Наше поколение узнавало о существовании столицы Бельгии из супов и гарниров – так сложилось, что брюссельскую капусту завозили в магазины чаще, чем граждане СССР посещали «сердце Европы», как величают себя брюссельцы.
После каналов, косяков и красных фонарей круглосуточно бурлящего жизнью Амстердама, столица Бельгии кажется реабилитационным центром, эдаким «чистилищем», где человек должен избавиться от всех пороков и излишеств, приобретенных им в Северной Венеции. Ну, по крайней мере, тех недостатков, которые вам не удалось растерять после тряски в автобусе «Евротур», оставить по пути в Гааге и Антверпене, и смыть под не прекращающемся дождем на протяжении всей дороги.
Брюссель – это редкое сочетание чопорности и легкомысленного шарма. Готическая архитектура Ратуши и главной площади (Гранд Пляс) чередуются здесь с огромными зелёными парками и с неоновой рекламой самого пивного города Европы. Пиво -«плебейский напиток» считают бельгийцы, но даже они не задирать носы перед этим чудодейственным эликсиром «уравнивающим все классы и сословия». В любом пабе вместо меню на стене висит доска, испещрённая, как Розеттский камень разноязыкими письменами, десятками названий его сортов.
Моя спутница, а кто путешествует по Европе в одиночестве, оказалась на редкость благовоспитанной девушкой. Прежде, чем совершить ритуал возлияния в местных барах, она представила меня всей родне, соседями – студентами и консьержке, дома, в котором проживала. Репутация, для истиной католички, превыше всего. И лишь после поклонов и приветствий, мы направились в одно из множества питейных заведений, где подавали разливные сорта Гёза, Хоэгаардена и прочих прелестей жизни. Заказав разом литровую кружку, и под изумлённые возгласы воспитанных в иных традициях бельгийцев, я сорвал с головы ушанку и кинул её на пивной краник: «А це под помыдоры!» Мое не стандартное поведение сразу насторожило хозяина бара. Не успел я сделать несколько глотков, как передо мной выросла фигура офицера иммиграционной полиции. Увидев паспорт и Минору, он укоризненно посмотрел на толстопузого бельгийца за стойкой. Пора бы уже узнавать этих израильтян и не путать их с нелегалами из Восточной Европы.
На обратном пути мы пошли мимо «Писающего Мальчика». «Маникен писс» - официальная достопримечательность Брюсселя. Была там какая-то история. Толи ребенок описал короля, то ли наоборот. Но для посетителей баров – это еще и напоминание отметиться в ближайшем туалете. На Гранд Пляс, в бывшем Доме Короля, расположился Исторический музей с огромным собранием предметов искусства и костюмов для этого малыша – в них его наряжают по праздникам. Видимо, все-таки король… на мальчика. Иначе, с какой радости ему дарить ребенку целый гардероб.
К моему неописуемому восторгу, в тот же вечер я увидел неофициальную церемонию с участием мальчика с энурезом. Не успел я скептически осмотреть эти несчастные полвершка писающего изваяния, как услышал нестройный хор голосов, и нас окружила толпа студентов. Они обошли мальчика вокруг, распевая гимн, маршируя и размахивая флагом, и пропустили к статуе двух девушек, очевидно первокурсниц и те, под ободряющие вопли и свист товарищей, стали делать из мальчика мужчину. Позже спутница объяснила мне, что это стандартный обряд посвящения в студенческую братию. «Интересно, а как посвящают юношей?»- поинтересовался я. И тут выяснилось, что
кроме Маникен Писс, в столице живёт также и Джаникен Писс, или Писающая Девочка. Оказывается, в годах эдак в восьмидесятых, некий скульптор поставил неподалёку от мальчика, на Impasse de la Fidelite, статую девочки в той же характерной позе. А еще католиков из себя строят.
Купив на ужин замечательные бельгийские вафли со сливками и клубникой, мы отправились домой. Увы, пиво и сладкое очень плохо сочетаются в желудке. Вот он и устроил нам революцию. Почти всю ночь мы со спутницей изображали скульптурную группу «Двое над раковиной».
Следующие дни в городе пролетели быстро. Обошли все музеи, и я узнал, что название города происходит от «Брюокселла», или «селения на болотах». С конца десятого века в
этих местах жили франки. В средневековье Брюссель стал столицей испанских Нидерен Ланден (Нижних земель) и одним из богатейших городов Фландрии. Он стал колыбелью искусства и науки, а вокруг выросли городские цеха и гильдии. Несколько столетий был столицей Брабанта, а в наше время его статус заметно возрос. НАТО и ЕЭС превратили «селение на болотах» в административную столицу Европы. Занятно, что в центре города есть даже магазин со «всем евросоюзным»: значки, майки и сувениры, испещрённые звёздочками на синем фоне и фразами в стиле «Брюссель - сердце Европы».
Политика и небоскрёбы всё же отошли на второй план перед живописью и готикой в архитектуре. В музее мне больше всего понравились полотна Иеронима Босха: даже после забористой амстердамской травки мне не виделось то, что он изобразил на своих картинах. Ван-Гог, я как раз попал на его выставку, в оригинале не показался мне более впечатляющим, чем его репродукции, гораздо больше впечатляла охрана музея.
Последним штрихом к картине Брюсселя оказалась статуя… Дона Кихота и его верного Санчо Пансы. Если рассматривать ее со стороны железобетонного административного блока, то можно вообразить, что они атакуют вместо ветряных мельниц здание Ратуши. Таким и запомнился мне город: смесь пива, готики и похожий на Шона Коннери Дон Кихот, нелепо тянущий руку от зданий НАТО к Ратуше.