/ продолжение /
В зал торжеств, в окружении таких же золотоцепочников, молодых и здоровых как физ- культурники на первомайском параде, вплывает Гоги. Он в светлой "тройке", бежевых штиб- летах и галстуке-бабочке. - Ну, прямо, жених. Ничего не скажешь,- думает Люся. А в это время подплывают к ним несколько очень приличных рыб и говорят: - Вас хочет видеть главный раввин. Они подхватывают её и Рому и плывут куда-то в глубину. А там уже на троне восседает пейсатый Нептун в черной шляпе. В правой руке у него Трезубец, в левой - Тора. От удивления Люся начала задыхаться и метаться по кровати. Но ласковый, полный мощи еврейского народа, голос раввина-Нептуна, успокаивает её. Дышать становится легче. И, со слезами благодарности, она слушает его поздравления и напутствия... Но тут все зашумели, забурлили, зашикали, запузырили: "Невеста!", "Невеста!". И видит Люся как её любимая внучка Ривка в подвенечном платье "от Версачи" в сопро- вождении хора русалок, движется в направлении главного раввина. Гоги со своим эскор- том плывет навстречу. И... Люся не верит своим глазам. Хупа! Самая что ни есть настоящая хупа появляется в пу- чине моря. А дальше все происходит по нашим канонам. И договор, и чудом в воде разбитая тарелка, и музыка, возвещающая конец брачной церемонии. А это начало праздника. Прямо на дне моря столы, столы, столы без конца. Люся смотрит на угощения, выстав- ленное на столах. Ей становится тошно, как при пищевом отравлении. Сердце стучит и, когда-то мощная грудь, рвется из лифчика. Все эти пиявки, червяки, головастики... Почти как в китайском ресторане. А вокруг пляшут до изнеможения гости. И все по-русски кричат: "Горько!", "Горько!". Люся видит как Гоги сжимает в объятьях её дорогую внучку, целует её под общий счет: Раз! Два! Три! Четыре... Этого Люся выдержать не может и, дико вскрикнув, она просыпается.
14. СУМБУРНАЯ
Все смешалось в доме Меерзонов. Грохот кастрюль на Люсиной кухне напоминал сбор от- ряда крестоносцев для похода на Иерусалим. В ванной творилось что-то невообразимое. Во-первых Гоги почти отказался от пищи, а, главное, от Роминого пива, чему послед- ний был безмерно рад. Во-вторых, Гоги до посинения делал какую-то умопомрачительную гимнастику по системе "кум-кум", которую он вычитал из принесенной Ривочкой книжки. Сама Рива, бледная, с горящими глазами, в которых отражались все страдания еврейско- го народа, сидела на стуле и жада результатов.
/ продолжение следует /
|