Это было в Англии, десять лет назад. У нас была веселая компания и мы в старом "Форде" путешествовали из города в город. Я был из Израиля, Ананд-из Индии, Нельсон-из Тайваня и еще китаянка Лю Синь. В этих поездках все жили одной компанией. Лю считалась моей девушкой, но, сочетая традицию и практику, не могла лечь со мной в постель. Ее родители были партийными работниками и она, опасаясь их, сооружала себе ложе из матрасов и перин и миниатюрная, с круглым лицом, напоминала китайскую принцессу на горошине. Она почти не разговаривала по-английски, а я выучил несколько слов на основных китайских языках - мандарине и кантоне. Почему-то фраза "дайнига фай", считается ругательством, а смысл ее в том, что “я сейчас ударю тебя в грудь”. Лю окончила Шанхайскую консерваторию и была автором балета "Притоптывающая и пританцовывающая женщина", а также концерта для струнных с оркестром "Движение за подъем производства." Темой ее диссертации было древнекитайское нотное письмо, поэтому, когда она узнала, что в ее родной провинции, при расчистке подземелий Храма тысячи Будд найдены нотные свитки, сразу решила ехать и взяла меня с собой. Определить старинную китайскую музыку непросто, так как она записывалась обычными иероглифами в поэтической манере: "Средним пальцем левой руки ущипнуть струну цюй, а правой рукой стремительно взлететь вверх". Прямо из аэропорта нас обступили запахи и краски. Лю познакомила меня со своей семьей. В четырех комнатах жили ее родственники. За ширмой стояла кровать слепого дяди. Он потерял зрение во время культурной революции. Вечером мы пошли в чайную,где должен был петь знаменитый певец.Вначале было шумно,но потом все стихло.Вышла полная женщина, раскрашенная в стиле китайской оперы. Она стала танцевать, ритмично приседая.Пение было загадочным, с гортанными выкриками. Сняв парик и смыв грим, певец оказался пожилым, уставшим мужчиной. Наступила ночь.Мы пошли к обрыву. Внизу, меж камней, вился ручей. Наутро поехали на место. Из-под колес машины взлетали цапли. Рисовые поля террасами, нарезанными как пирог, были залиты водой.В этом году было нашествие саранчи. Поля погибали. В окна машины влетали огромные насекомые и падали нам на колени. Вдали, у реки, показалась пагода Храма. Мы вошли. Монахи в бордовом несли свечи. Над медными плошками вился дым. Храм был построен пять веков назад на месте еще более старого строения, поэтому в засыпанных грунтом полостях под ним обнаруживались очень древние вещи. В служебной комнате в глиняных сосудах находились почерневшие свитки. Они были усыпаны рядами иероглифов. Я увидел, как Лю охватило волнение. По характерным точкам, отмечавшим ритмические фразы, она сразу поняла, что это нотное письмо. Ночью мы спали в храме. Вернее, спал я. Когда я утром проснулся, Лю сидела в той же позе. Обратив ко мне покрасневшие глаза, она сказала - Невероятно, но это все шестнадцать "Песен Бай Ши, человека Дао", эпохи Тан. Произведение, которое упоминается в летописях как одно из самых красивых и магических.Несколько фрагментов дошло до нашего времени, но, из-за переписчиков, в очень искаженном виде. В город я вернулся один. Лю заболела свитками. Она без устали расшифровывала и переводила их в современные ноты. К ней присоединились друзья и, со свойственной китайцам усидчивостью, углубились в работу. Через неделю моего шатания по пыльным улицам и их труда было готово три песни. Исполнить на публике решили Песню Плодородия, защищавшую урожай от напастей. В актовом зале местного Университета было многолюдно. Приехали даже издалека. Зрелище оказалось захватывающим. На фоне черного задника, под ровные звуки большого барабана и перезвоны колокольчиков студенты в специально сшитой одежде ходили в определенном порядке по сцене со струнными инструментами-цитрами и деревянными дудочками – цинь и издавали то тягучие, то резкие звуки, сливавшиеся в неповторимое звучание. Выйдя на улицу, я долго не мог стряхнуть с себя оцепенение, так контрастирующее с обыденной жизнью современного города с несущимися как осы мотоциклами. Вскоре началось необычное. Небо закрыла серая туча саранчи. Насекомые летели непрерывным потоком, но не в город, а из него. К следующему дню поля вокруг очистились, а пространство над крупными автомагистралями, ведущими на северо-восток, было заполнено армией насекомых, покидающих кантон. Древний обряд подействовал. В Англию я вернулся один. Лю Синь исчезла. Она не отвечала на телефонные звонки, не появлялась в интернете. Мы обошли все полицейские участки,но нигде не нашли ее. В последующие годы я много путешествовал и везде наводил справки.Кто-то видел похожую девушку в Буэнос-Айресе, она играла на скрипке, на маленькой тенистой аллее.Другие говорили, что она стала гадалкой.Были даже мнения, что она находится в женском монастыре в Иерусалиме. Для меня же она навсегда осталась в том загадочном звучании, которое я больше никогда не слышал, но которое живет у меня в голове, унося по реке времени. Что же касается свитков,то каждый раз оказывалось,что никто не может сказать ничего определенного ни об их теперешнем месторасположении, ни о том, расшифрованы ли они до конца.
|