Глава ССCXXXIX


Последние дни сентября генерал-полковник Конев провёл в 20-й армии. Именно здесь, на стыке 20-й армии Западного фронта и 24-й армии Резервного фронта, где в кровопролитном встречном бою было остановлено в начале сентября контрнаступление Жукова под Ельней, ожидал теперь Конев главного удара противника.
- Внимательно смотрите на юг. Для обеспечения левого фланга имейте в резерве дивизию.
Однако у противника были совсем другие планы. Танков и самоходок Гудериана здесь давно уже не было, они были переброшены на юг и, продефилировав перед носом у Ерёменко, чьи обещания «покончить с Гудерианом» оказались пустозвонством, приняли участие сначала в разгроме Центрального фронта под Кричевом, а затем, после ещё более дерзкого броска на юг, затянули петлю на шее у всего Юго-Западного фронта, после чего развернулись на северо-восток и изготовились к удару на Орёл, в поддых Ерёменко.
К Коневу беда пришла с другой стороны.
На рассвете 2 октября 3-я танковая группа, поддержанная пехотой и артиллерией 9-й немецкой армии и авиацией 8-го авиакорпуса, нанесла сильный удар в стык 19-й и 30-й армий, прорвала фронт на всю глубину и уже к исходу первого дня наступления вклинилась в оборону Конева на 10-15 километров. Конев собрал все свои резервы, сформировал оперативную группу генерал-лейтенанта Болдина, вышедшего летом с группой окруженцев из Беловежского котла для того только, чтобы в октябре вновь угодить в переплёт на решающем участке Западного фронта, и бросил её наперерез Готу, приказав остановить немецкие танки на Днепре. Болдин справился с этой задачей и остановил Гота в полосе обороны Западного фронта. Гот не стал упорствовать, и когда убедился, что у Конева больше нет резервов, нанёс ещё более сильный удар севернее, в полосе Резервного фронта, взломал его оборону, проскользнул между 32-й и 49-й армиями и повернул танки на юг, в сторону Вязьмы, уже за спиной у генерала Болдина. Конев не имел более резервов и был беззащитен. Хватаясь за соломинку, он приказал генералу Рокоссовскому спешно оставить армию и прибыть со штабом в Вязьму, чтобы на месте организовать оборону. Когда Рокоссовский прибыл в Вязьму, с другой стороны в город входили танки авангарда 4-й танковой группы, прорвавшиеся через Резервный фронт на спас-деменском направлении со стороны Рославля. Всё это время маршал Будённый разыскивал свои войска, с которыми у него пропала связь, но войск не нашёл, а затем потерял и свой штаб и наконец был найден Жуковым подрёмывающим, всеми забытым в опустевшем штабном кабинете без связи.
7 октября 56-й мотокорпус с севера и 4-я танковая группа с юга замкнули под Вязьмой котёл вокруг двух армий Западного фронта. Неделю продолжались упорные бои, в ходе которых часть окружённых войск прорвала кольцо и отошла на восток. Прибывшая из Москвы в штаб Конева комиссия во главе с Ворошиловым уже готова была объявить Конева главным виновником катастрофы, что было недалеко от истины. От оргвыводов Конева спас его старый знакомый генерал Жуков, вовремя прибывший к месту готовившейся экзекуции. Принимая в наследство от Конева и Будённого руины Западного и Резервного фронтов, Жуков остро нуждался в помощниках, которым можно было бы поручить отдельные участки огромного по протяжённости фронта, который ещё только предстояло восстановить. Одним из таких помощников Жуков сделал генерала Рокоссовского, предоставив ему самое опасное волоколамское направление. Жукову пришлось пойти на этот шаг скрепя сердце: самостоятельность строптивого генерала в данном случае была важным достоинством. Тем с большим удовольствием оставил при себе Жуков Конева, которому только что буквально спас жизнь и на лояльность которого теперь вполне мог положиться. Прежде всего он поручил Коневу перевести штаб фронта в Алабино. Сам Жуков продолжил рекогносцировку, объезжая фронт и докладывая Сталину, куда направлять резервные дивизии, танковые бригады и артполки Ставки. Когда Жукову стало известно, что 41-й танковый корпус противника, поддержанный главными силами 9-й армии, развернул наступление на Тверь, совершая глубокий обход Москвы с севера, Жуков тут же отправил в Тверь Конева возглавить на месте руководство удалённым участком фронта.
Следуя в Тверь с группой штабных офицеров и комплектом средств связи, Конев приказал командующему 30-й армией генералу Хоменко собрать отступающие части 30-й и 31-й армий и создать оборону на рубеже Волоколамск, Тверь справа от новой 16-й армии Рокоссовского. Однако Хоменко решить эту задачу не успел. 14 октября немецкий авангард ворвался в Тверь с запада. Конев прибыл как раз вовремя, чтобы приказать командарму 29-й армии генералу Масленникову контратаковать, и остановил противника на восточных окраинах Твери. Вскоре с Валдая подошла 8-я танковая бригада полковника Ротмистрова. Проделав за сутки труднейший марш, она с ходу атаковала немецкий плацдарм, и немецкому авангарду пришлось туго. Выкурить немцев из города Ротмистров уже не смог: пользуясь последними днями хорошей погоды, немцы яростно отбивались с воздуха от танков, атаковавших аэродромы, с которых взлетали немецкие пикировщики. После нескольких дней сражения авиации с танками, в котором отличился прилетевший с Балтики Ганс Ульрих Рудель, Ротмистров прекратил атаки, и фронт под Тверью стабилизировался.
Штаб Конева разместился в деревне Змиево в окрестностях Твери. Здесь Конев получил 17 октября телеграмму из Генштаба об учреждении Калининского фронта в составе 30-й, 31-й, 29-й и 22-й армий и нескольких отдельных дивизий, действовавших на этом направлении. Штаб фронта возглавил генерал-майор Иванов из управления 10-й резервной армии.
Не имея собственной авиации, растеряв почти все танки и не имея ещё действующей службы снабжения и тыла, Конев вынужден был на первых порах ограничиться обороной. Нужно было предотвратить дальнейшее продвижение противника на Торжок и сохранить выгодную конфигурацию линии фронта на северном фланге немецкой группы армий «Центр», конфигурацию, создающую предпосылки для успеха последующего контрнаступления севернее Москвы. С этой задачей генерал-полковник Конев справился, хоть и не без помощи осенних дождей. Уже 18 октября войска 29-й армии, усиленные 133-й стрелковой дивизией, отбросили колонну 41-го корпуса, выдвинувшуюся в направлении Торжка, откуда немцы могли прорваться в глубокий тыл к Северо-Западному фронту. 8-я танковая бригада, укомплектованная главным образом рабочими-добровольцами ленинградского завода имени Кирова, уничтожила в этом бою 30 танков и бронемашин и до батальона немецкой мотопехоты, а 21-я танковая бригада, совершив глубокий рейд по немецким коммуникациям, разгромила на марше несколько немецких колонн, уничтожив 38 танков, 70 орудий и миномётов, 170 автомобилей и до пятисот человек личного состава. Фельдмаршал фон Бок был вынужден отказаться от первоначального плана выхода левым флангом к Торжку и перешёл на этом направлении к обороне. Одновременно на противоположном его фланге, в районе Мценска, был остановлен рвавшийся к Москве с юго-запада Гудериан. Чтобы сделать последнее решающее усилие и с ходу взять в клещи Москву, фон Боку уже не хватило танков и хорошей погоды. Пришлось менять план дальнейшей операции на ходу и стягивать все мобильные войска ближе к Москве, чтобы с наступлением холодов вырвать-таки победу у неуступчивого противника, водрузить рождественскую ёлку на Красной площади и протрубить на весь мир о долгожданной победе, а под шумок завезти наконец на Восточный фронт зимнее обмундирование и походные печи войскам.
Войска Калининского фронта закрепились на рубеже рек Большая Коша, Тьма, северных и восточных окраин Твери и далее по Волге до Волжского водохранилища. Здесь и простоял Конев до начала декабрьского контрнаступления…
Стояла глухая ночь с 15 на 16 декабря. Собравшись с мыслями, Конев взялся за перо. «После двухмесячного перерыва советский флаг снова развевается над старинным русским городом. Войска фронта преследуют отступающего противника…». На следующий день статья Конева была напечатана в «Правде».