Жар-рр-ра…


*
Обожженная «раскаленной спиной мужа» грудь Сноуболет тяжело вздымалась, всасывая внутрь горячие молекулы "причиндальского" воздуха. Запах мази Вишневского, толстым слоем покрывавшей ожоги, был не менее отвратителен.
Сноуболет не спалось. 113-ая глава психологического романа «Иешуа, я тебя раЗпну» изнуряла ее плоть и душу. Ей так хотелось сварганить шедевр в стиле Булгакова. А это - прежде всего патина тонкого патрицианства автора. Нужен и фон - мудрое, сильное и преданное животное, неизменно присутствующее у изголовья (что-то античное, вроде Белого Ворона Аполлона). Нужно и ощущение изнуряющей, обжигающей грудь жары, и периодически током пронзающие уколы боли – может быть что-то вроде аристократических мигреней у главной героини. А в финале – и триумфальное, и одновременно обессилено – благородное: "Я умываю руки".
Действие романа как таковое абсолютно не должно иметь значения. Оно – вторично по определению и не подлежит сомнению. Главная задача – глобальность и величие ощущений и выводов самого автора (автора - зачеркнуто) – Мастера …
Но роман не получался. Он рассыпался на мелкие крошковидные кусочки, как необожженный гончаром ночной горшок, как ноющий кариесный зуб, как источенная жуками-точильщиками хуторская изба.
Сноуболет видела – все 113 глав достойны лишь топки.
Но ее не обманешь – рукописи ведь горят, еще как горят!
- Что-то я упускаю, что-то здесь не так, - в изнеможении истязала себя мыслями и руками романистка.
Решительно отодвинувшись от испещренной мелким фурункулезом «раскаленной спины мужа», Сноуболет обмотала свое обожжено - обнаженное тело полотенцем и направилась прямиком к ручному ворону Моисею. Романистка знала, где ей найти своего оракула.
Тропа нахожена, место намолено.
Вот оно – ее спасение, вот оно - ее мудрое животное у изголовья, - шевелила искусанными от досады и творчества губами авторша …
Ручной ворон Моисей, казалось, никогда не спал. Но уж точно - ел. Ел много и очень разборчиво.
Он с некоторых пор полюбил лапшу. И чтобы прикормить эту прожорливую птицу, Сноуболет пришлось вывесить у его ветки призыв «Покорми Ворону». И выделять на это из бюджета "Причиндала" по 30 пиастров на каждую покормку.

Сидя на декоративно изогнутой удобной ветке специально посаженного для него Сноуболет на "Причиндале" древа анчар, что напротив "Столовки", ручной ворон Моисей с неослабевающим вниманием наблюдал за происходящим на так знакомой и еще недавно родной ему "Кухне", с удовольствием прокручивая в памяти любимые строки Поэта:
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный. (с)
.
Справедливости ради, когда-то еще при хуторском Главаре, Моисей был совсем даже не Моисеем, а молодым Черным Вороном, отважным, свободолюбивым и вольным. И он ненавидел лапшу.
От одного только духа лапши Ворон расправлял крылья и улетал далеко – далеко.
Но потом … неизменно возвращался.
Поначалу Скотский Хутор даже воспринимал его как Вестника некоей Революции.
"Между тучами и морем гордо реет буревестник", - хорошим, профессионально поставленным голосом модулировал стихи "Горькова"* бунтарь. И хуторяне его слушали. Еще бы – голос профессионального Черного Ворона, свободного от кормушек и лоханей, голос богатый оттенками и насыщенный метафорами. Этот голос кого хочешь поднимет, хоть на ужин, хоть в штыковую атаку!
Но время шло.
Улеты – прилеты Ворона стали нормой не только для него самого, но и для хуторян. Голос птицы без почитания слабел, модуляции беднели. Стараясь привлечь к себе внимание, Ворон намеренно много каркал, начал искажать слова и балагурить.
Он достал себе крылья из перьев Белого Лебедя и носил их, почти не снимая.
Белокрылье по ручному ворону Моисею олицетворяло собой три вещи – Избранность, Мантию Высшей Справедливости и Святость Деяний.

Кстати, никто не задумывался, почему судейские мантии черного цвета, а туники античных тиранов – белого? Но это уже оффтоп – зачеркнуто.

Мало кто знает, но был у Ворона еще один тайный пшик. Любил он грешным делом полетать ночами. Белокрылье, понятно, мешало вороньему полету. Да и зачем оно ему в воздухе? Да еще ночью?
Взмывая на неимоверную по вороньим понятиям высоту, "высоту И-каррра", как он ее называл, выбирал Ворон спину зазевавшегося Хуторянина и, неспешно снижаясь, со смаком клевал ротозея между 3 и 4 м грудными позвонками. Не смертельно, конечно, но чувствительно. Чтоб никогда не питал иллюзий о собственной безопасности.
И-каррролетный Птиц был искренне убежден , - никто под покровом ночи не узнает в черной вороне Того Белокрылого Ворона Моисея.
Главной темой эколого-этических изысканий Моисея с недавних пор стала его теория "Чистого Поля" …
Атмосфера Поля должна бы быть сродни озоновому слою Земли, где автоматически погибают все болезнетворные организмы (как, впрочем, и всё живое). Солнце там должно светить ласково и ярко. С другой стороны, там должно быть много Спин, которые бы он клевал, исходя из белизны своего Белокрылья и чисто пролетарской интуитивной справедливости.
Мечтая о своем вороньем Рае, ученый Птиц говорил, что уже строит его и уже скоро, ну очень-очень скоро поведет счастливых "причиндальцев" туда … - "туда, где за тучей белеет гора…".
Вот за это-то и получил Ворон в накладных белых крыльях прозвище - "ручной Ворон Моисей".
А пока… Пока его всё устраивало – и "Причиндал", и "Столовка" в зоне видения, и любимая лапша. И любимая ветка, и любимая Светка, и еще раз - любимая лапша.


Почувствовав амбре мази Вишневского, Моисей солидно прокашлялся и, скосив черный глаз на свое Белокрылье, произнес так полюбившееся ему "И- карррррр…".
Романистка порывисто прижалась обожженной "раскаленной спиной мужа" грудью к Белокрылью своего величественного Птица, не замечая, что оставляет огромное масловишневское пятно на лебединых перьях будущего повелителя Вороньего Рая.
Тихим шепотом, дабы не раздражать чувствительного Моисея, да и не пробудить от Сна Неведения других чутких на звуки "причиндальцев", Сноуболет в который раз поведала Моисею о своем писательском фиаско.
Долго косил свой черный глаз на Столовку Оракул Чистого Поля, долго думал, брезгливо морщась от мешающего сосредоточиться запаха мази Вишневского, и наконец, лениво поклевывая ветку анчара, изрек:
- Сноуболет, ты видишь ПУТЬ, а я вижу СУТЬ. СпокойнЕе надо.
Ручной ворон Моисей перевел направление своего черного зрачка на пятно от мази Вишневского, оставленное грудью Сноуболет, и грустно выдохнул:
- И –каррр…
На том и разошлись.
Каждый получил свое за визит – ручной ворон Моисей пятно и порцию лапши из рук Сноуболет ("Покорми Ворону"), а Сноуболет – заработанные 30 пиастров из "причиндальской" кассы.
-------------------------------
Прилепившись всей поверхностью мази Вишневского к "раскаленной спине мужа", Сноуболет наконец-то провалилась в сон.
И увидела она Иешуа, на которого изрядно гневалась. И сидел на спине у Иешуа Черный Ворон, Клюющий в Спину. И услышала она голос Иешуа:
- Хочешь сути? Убедись и убеди, что казнишь не за Дело свое, а за Слово мое …
Черный Ворон, Клюющий в Спину посмотрел через плечо Иешуа на Сноуболет своим черным глазом, мигнул коротко и произнес удивительно четким, поставленным голосом:
- И – каррр ...

* * *
Жар-рр-а!

* - "Горькова" - цитата из рецензии В.В. Баша на творчество С. Севриковой