Глава ССCXXIV


Освободив во взаимодействии с 10-й армией Сталиногорск и станцию Узловая, генерал Белов вновь обрёл в штабе Западного фронта свободу рук для развития наступления в западном направлении. Задачей гвардейского кавалерийского корпуса в этом наступлении было нарушить взаимодействие между главными силами Гудериана, теснимыми 10-й армией на юго-запад, в направлении Орла, и 43-м армейским корпусом, атакованным с нескольких сторон 49-й и 50-й советскими армиями западнее Тулы. Генерал Белов двинул группу полковника Грецова уступом слева от ушедшей вперёд кавалерии генерала Баранова. Противник в полосе наступления корпуса поспешно отходил, и хотя у Грецова в его мобильной группе почти не осталось танков (два танка провалились под лёд в Сталиногорске), а противник аккуратно прикрывал отход арьергардами, наступление развивалось без особых трудностей.
15 декабря генерал Белов и полковник Грецов выехали на штабной машине в деревню Дедилово, только что оставленную противником.
В Дедилово родился и вырос полковник Грецов. Больше двадцати лет прошло с тех пор как он ушёл отсюда на гражданскую войну. Накануне, когда в Дедилово шёл бой, над деревней поднялось зарево пожара, которое было видно издалека. Ночью прошёл снег, и зарево погасло.
- Там есть и кирпичные дома. Может быть, они уцелели, - волновался полковник. Генерал не хотел его разуверять. Он по опыту знал, что после такого зарева от деревни вряд ли что осталось.
Штабная машина, обогнав голову колонны войск, въехала на главную улицу. По обеим сторонам дымились припорошенные снегом чёрные пепелища. Тут и там они чередовались с выгоревшими изнутри чёрными коробками без крыш. Выйдя из машины, полковник снял шапку – от дома, возле которого остановилась машина, осталась лишь кирпичная печка в окружении обуглившихся брёвен и золы. Полковник подошёл к печке и потрогал рукой потрескавшиеся кирпичи.
- Это и есть мой дом, - просто сказал он. Генерал Белов подошёл и встал рядом. Они помолчали. Вскоре подошли вышедшие из погребов и землянок погорельцы. Полковник вглядывался в их лица, надеясь найти среди них знакомое (родственников у него в деревне давно уже не осталось).
- Няня! – наконец воскликнул он и направился к сгорбленной старушке с морщинистым лицом. – Здравствуйте, няня!
Старушка не сразу узнала в немолодом уже полковнике мальчика, которого когда-то нянчила на руках, а когда узнала, прижалась щекой к его груди и заплакала. Генерал Белов отошёл в сторону, чтобы им не мешать. Он думал о своей семье, с которой расстался в Одессе июньским утром. В июле он получил от жены письмо из Шуи, своего родного города. Жене и дочерям понадобилось несколько недель, чтобы добраться туда. Старинный город Шуя стоял в междуречье Волги и Клязьмы в двух десятках километров от Иваново на дороге в Нижний Новгород. К счастью, танки Рейнхардта и Гудериана до Шуи не дошли.
На ночь генерал и полковник остановились в школе соседней деревни Огаревки, где когда-то учился полковник. Всю ночь через деревню проходили войска. Генерал Белов долго не ложился спать; при свете лампы, заправленной керосином с солью, он писал письмо домой.
Утром Белов выехал на свой правый фланг, в дивизию генерала Баранова, который слишком долго был предоставлен самому себе и мог впасть в хандру, что случалось нередко. Однако на сей раз всё обошлось. Генерал Баранов был трезв как стёклышко. К утру 18 декабря дивизия Баранова вышла к большому селу Карамышево на шоссе Тула – Орёл. Встретив в деревне упорное сопротивление немецкого арьергарда, генерал Баранов подтянул резервы и изготовился к штурму. Вскоре Белов понял, почему Баранов был трезв. В штабе дивизии находилась фронтовая фотокорреспондентка. Она прибыла в расположение дивизии, чтобы запечатлеть для потомков все перипетии боёв за Карамышево. Уже были отсняты 96-й кавалерийский полк, в конном строю выдвигающийся из резерва, эскадроны в момент развёртывания и спешивания и даже цепь спешенной кавалерии, ведущая наступление под огнём противника. Были и фотографии бравого генерала Баранова верхом на коне. Корреспондентке не терпелось запечатлеть на плёнке собственно штурм, но тут ей не повезло. Как только Баранов развернул на окрестных высотах артиллерию, противник оставил деревню, и гвардейцы вошли в неё без выстрела, заняв освободившиеся места возле натопленных печей. В штабе дивизии Белов и Баранов ждали донесений корпусной разведки. Вскоре явился с докладом из-за линии фронта майор Кононенко. Между сёлами Щёково и Сумароково в 20 и 45 километрах от Тулы на шоссе Тула-Орёл в расположении противника имелся не прикрытый арьергардом коридор. В него и устремился майор со своим отрядом. Выйдя заснеженным лесом к районному центру, деревне Крапивна, он произвёл рекогносцировку и вернулся: в деревне стояла на биваке в ожидании темноты одна из маршевых колонн отступающей армии Гудериана. Севернее Крапивны разведчики Кононенко установили контакт с партизанами, пришедшими из-за реки Упа и ждавшими подходящего момента для нападения на гарнизон.
Генерал Белов немедленно двинул в коридор дивизию Баранова. 11-й и 131-й кавалерийские полки обошли Крапивну лесом и атаковали с запада, а майор Кононенко с востока ворвался в Казачью слободу, отделённую от деревни пустырём. Одновременно с севера Крапивну атаковали партизаны. Противник, бросив часть обоза, спешно отступил на юг и угодил в огневую засаду, устроенную на шоссе отрядом из тридцати гвардейцев. Спешенные кавалеристы встретили противника пулемётным и автоматным огнём, подожгли гранатами несколько повозок и грузовиков и в завязавшемся неравном бою положили в снег немало солдат и офицеров Гудериана, прежде чем сами были обойдены, окружены и уничтожены. Немецкой колонне удалось уйти. Эта неудача была тем более досадной, что соседи генерала Белова слева и справа добились больших успехов – 10-я армия вышла к Плавску, а 50-я армия освободила Щёкино. Тульская операция Западного фронта была таким образом успешно завершена. Оперативной угрозы Туле со стороны армии Гудериана более не существовало. Стратегическое шоссе Тула-Орёл на значительном протяжении вернулось под контроль советских войск.



.