Лари
Лари, как и прочие финские строители, приехал в Москву работать по контракту и, так же как и прочие финские строители, он в Москве пропадал. Только в отличие от прочих Лари делал это сознательно. Ему бы это удалось, если бы не я.
Его город был самым красивым местом на земле – таким он был в дымке безвозвратности – у подножья горы, на берегу озера, в долине поросшей кустами морошки.
Лари ошалел от однообразности стабильной жизни. Набедокурил и свалил с уверенностью, что его возненавидел весь город.

Нам обоим было под тридцать. Он скорее был похож на русского или на англичанина – черноволосый, белокожий, жилистый.
Я была его путеводной звездой в пределах Москвы, но не дальше.
За полгода пребывания в Москве он приобрёл такие знания о жизни, с которыми вход в его райские края был строго воспрещён.
Иллюзорная, беспочвенная интенсивность жизни иностранца в Москве подогревала в нём решимость загробить себя раньше, чем закончится его контракт. Но Лари встретил меня и завис, не потому что я носила прозвище «The Best», а потому , что я его понимала. Однажды я увидела , что прямая дорога ведёт меня в никуда, покинула своё рабочее места у станка, где я надрывалась за копейки, покинула буйного алкаша-мужа и вышла на улицу, перебивалась случайными заработками, иногда рискуя пулей и тюрьмой, кочуя из красных иллюзий в розовые и обратно.
В Лари меня с первого взгляда поразила одна черта – до этого незнакомая –свет в его зелёных глазах – как луч прожектора из водной глубины. Потом я узнавала этот свет – так сияют глаза у тех, кто скоро умрёт.
Так же как Лари я скорее умерла бы, чем вернулась к прежней жизни.
Это такая удивительная редкость – оказаться с кем- то на одной волне, когда жизнь штормит. Мы включили друг в друге функцию – воспоминания о будущем – мы, казалось, - люди без будущего. Мы часто, подолгу, молча, бродили по городу – однажды набрели на корейский ресторан, который стал нашим любимым местом. Разглядывая росписи на стенах, вдыхая аромат восточных блюд, мы всё яснее чувствовали, что нас ждут дальние путешествия и экзотические страны.
Наша запрограммированность на самоликвидацию стала давать сбой.
Развязка наступила неожиданно, когда он пришел ко мне в окровавленной рубашке с ножевой раной в боку. В больницу ехать не хотел.
Чудовищно шутить в подобной ситуации, но пришлось
- Поедем, посмотрим что там в животе у тебя и у меня.
Его спасли чудом. Дивный свет в его глазах сразу погас.
Он широким жестом предложил мне триста марок за спасение жизни.
Узнав о трагическом инциденте родной город его простил и готов был принять нас обоих. Всё это было смешное послесловие.
Поправившись, он подался во флот. В Стокгольме я какое то время работала секретаршей в одной конторе в порту. В списках команды на филиппинских судах иногда встречала его имя. Сама я тоже поездила по экзотическим странам в качестве сопроводительницы ценных грузов. Возможно, наши пути проходили совсем близко друг к другу, но никогда больше не пересекались.