Глава ССCV


Выйдя из штаба округа, генералы отправились на квартиру к Захарову, где и засиделись допоздна. Рано утром штабная машина отвезла невыспавшегося Малиновского на аэродром. Когда самолёт, набрав высоту, развернулся и полетел на северо-восток, в сторону Вознесенска, генерал уже спал крепким сном. Проснулся он уже на земле, за Южным Бугом, в Кировограде. У трапа самолёта на лётном поле генералу представился начальник штаба 48-го корпуса комбриг Батюня.
- Откуда прибыли в корпус? – спросил Малиновский комбрига, садясь в штабную машину.
- С Востока, из 22-й стрелковой дивизии.
- Как там обстановка?
- Как и везде, - коротко ответил комбриг. Он был офицером старой школы, оставившим царскую армию в 1918 году в чине поручика. – Мы приготовили для вас квартиру в городе. Хотите заехать?
- Предпочитаю поселиться в военном городке. Едем сразу в штаб.
Подписав в штабе корпуса приказ о своём вступлении в должность, Малиновский ознакомился с размещением частей в городке, после чего заслушал донесение начальника штаба, поставил ему на вид замеченные в штабе упущения технического и организационного порядка, приказал устранить их немедленно, а затем поставил задачу на перспективу: проверстать к началу апреля маршруты выдвижения к границе по Пруту через Первомайск, Балту, Рыбницу, Бельцы.
Однако выдвигаться к границе корпусу Малиновского не пришлось ни в апреле, ни в мае. Лишь 6 июня генерал Захаров срочно вызвал Малиновского к себе, прислав за ним самолёт. Генерал-полковник Черевиченко инспектировал войска в Крыму, поэтому полученный из Москвы секретный приказ о выдвижении Малиновскому вручил лично Захаров, пояснив на словах, что настоящей целью выдвижения является укрепление обороны на стыке Одесского и Киевского округов, формально же приказ касается выдвижения войск и штаба корпуса под предлогом проведения армейских учений на Днестре. И снова генералы заехали домой к Захарову и за чаем детально обсудили обстановку на границе.
- А помнишь, Родион Яковлевич, двух немецких полковников на учениях Белорусского округа в тридцать первом году?
- Как же, помню, Матвей Васильевич. Одного звали фон Браухич, другого Кейтель.
- Так вот, Родион Яковлевич. Есть данные, что один теперь – Главком сухопутных войск, а второй – начальник штаба Cтавки.
- Да, видные посты заняли за десять лет.
Утром тот же самолёт доставил генерала обратно в штаб корпуса.
В ночь на 8 июня Малиновский объявил боевую тревогу штабу и частям, расквартированным вне приграничной полосы, одновременно по тревоге в Котовске была поднята 16-я танковая дивизия, которой, совместно с 30-й горнострелковой дивизией, расквартированной в Рыбнице, предстояло играть в ходе учений роль условного противника.
Спустя неделю, в соответствии с планом учений, штаб 48-го корпуса развернулся в Кишинёве, а 74-я стрелковая и 30-я горнострелковая дивизии сосредоточились в районе Бельцев.
18 июня из Крыма в Одессу вернулся командующий округом генерал-полковник Черевиченко. Прервать командировку генерал-полковнику пришлось по причине назначенных на 22 июня совместных штабных учений со средствами связи Киевского и Одесского военных округов. Мобильных средств связи в штабе Одесского округа было в обрез, а в формируемом армейском управлении 9-й армии их не было вовсе, между тем программа учений прямо предусматривала использование средств связи командирами соединений на местности. Черевиченко приказал Захарову ехать в Тирасполь, в штаб учений, где должно было временно разместиться и армейское упраление 9-й армии (то есть штаб Одесского округа), взяв с собой часть окружного неприкосновенного запаса средств связи, а остаток НЗ отправить в Кишинёв в корпусные штабы. Такого рода «невинное» очковтирательство широко практиковалось в штабах Красной Армии и на флоте на рубеже 30-х и 40-х годов. На время приезда инспектора, проведения очередного парада или штабных учений пустели койки в госпиталях, неисправные машины и корабли временно переходили в разряд исправных, упущения и недоработки прятались под липовой штабной отчётностью. Захаров, не столько из принципа, сколько из чувства опасности, на этот раз воспротивился. Начальнику штаба округа вовсе не улыбалось оказаться крайним в случае войны, когда казавшаяся прежде безобидной показуха могла обернуться тяжкими последствиями, ответственность за которые легла бы прежде всего на него лично. В качестве альтернативы он предложил командующему в Тирасполь и Кишинёв средств связи не направлять вовсе. В Тирасполе армейское управление могло воспользоваться связью соседей из киевского штаба, а в Кишинёве можно было изменить план учений, ограничившись решением задач-летучек по рекогносцировке на местности без использования мобильных средств связи.
- Вы что же, предлагаете мне провалить ответственное мероприятие? – надавил Черевиченко, но начальник штаба был неумолим, и командующему пришлось звонить наркому обороны. Выслушав Черевиченко, Тимошенко предложил Военному совету округа согласиться с мнением генерала Захарова. Конфликт был исчерпан, но отношений командующего округом с начальником штаба это не улучшило.
Выехав 21 июня поездом в Тирасполь, генерал Захаров в тот же вечер прибыл на место и убедился, что вышедшая накануне в пять утра из Одессы автоколонна штаба 9-й армии уже прибыла и что вопрос о совместном использовании средств связи согласован со штабистами Кирпоноса. Ждали прилёта Черевиченко, но тот почему-то задерживался в Одессе.
Было около девяти часов вечера, когда Захарову из аппаратной доставили срочную телеграмму.
«Сможете ли Вы, Матвей Васильевич, у себя на месте принять и расшифровать телеграмму, направленную в адрес штаба округа из Москвы? Черевиченко».
«Смогу», - лаконично ответил начальник штаба.
Спустя две минуты дежурный офицер принёс новую телеграмму.
«Вторично спрашиваю: подтвердите, что можете расшифровать телеграмму из Москвы. Черевиченко».
Это было в стиле командующего. Он требовал от начальника штаба донесения по букве Устава. Формально генерал-полковник был, безусловно, прав.
«Вторично докладываю. Могу на месте принять и расшифровать любую телеграмму».
На этот раз ответ из Одессы пришёл ещё быстрее.
«Ожидайте поступления из Москвы телеграммы особой важности. Военный совет уполномочивает Вас в случае поступления такой телеграммы немедленно её расшифровать и принять соответствующие меры. Будем с членом Военного совета в Тирасполе поездом в 9 утра».
Захарову всё было ясно. Командующий предпочёл просидеть до вечера у штабного аппарата связи, которым лично умел пользоваться, прежде чем безвыходность положения вынудила его обратиться за помощью к начальнику штаба. Что же за телеграмму ждал из Москвы генерал-полковник? Заинтригованный и не на шутку встревоженный генерал Захаров почёл за благо произвести разведку и по собственному почину позвонил в Генштаб. Дежурный по Генштабу в ответ на невинную просьбу Захарова «уточнить время передачи телеграммы особой важности» ответил, что ему о такой телеграмме ничего не известно. Генерал Захаров решил лично отправиться в аппаратную и дежурить там хоть до утра.
Просидев только до 23 часов и так и не дождавшись телеграммы, Захаров вытер со лба холодный пот. Ему представилось вдруг, что он дал командующему опрометчивое обещание, чего-то не учёл и теперь рискует оказаться крайним, если телеграмма из Москвы придёт или уже пришла в Одессу, где никто кроме членов Военного совета округа не имеет права её расшифровать. Теперь Захаров понимал, как отлегло на сердце у Черевиченко, когда он, Захаров, так уверенно взял на себя ответственность. Повинуясь внезапному импульсу, генерал Захаров решил подстраховаться, пока чужая аппаратура связи здесь, в Тирасполе, была в полном его распоряжении. Вызвав к аппарату командиров корпусов, расквартированных в Молдавии, он приказал поднять войска по боевой тревоге, вывести из населённых пунктов и ждать дальнейших распоряжений. Частям прикрытия, расположенным в приграничной полосе, он приказал занять позиции и установить постоянную связь с погранзаставами. В телеграмме, адресованной командующему окружной авиацией, он приказал за ночь рассредоточить авиацию по полевым аэродромам.
Отдав эти распоряжения, Захаров почувствовал себя немного увереннее. Но это продолжалось недолго. Вскоре он уже сомневался в правильности отданного им на свой страх и риск приказа. А что если случатся провокации на границе, если в результате разгорится международный скандал, а может быть и вспыхнет война? И виноват в этом будет только он один, генерал Захаров.