ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



БВ и её обитатели

Автор:
Автор оригинала:
Сергей Гор
БОЛЬШАЯ ВОЛГА И ЕЁ ОБИТАТЕЛИ

(К 65-летию Победы. Герои реальные, но ФИО по понятным причинам изменены или даются не полностью. С огромным к ним уважением Сергей Гор)14.04.2010г.

Сколько же им тогда было лет? Если учесть, что в армию забирали с 18, то на начало войны в 1941 году под призыв попадали ребята 1923 года рождения. Выходит, что в середине 60-х самым молодым, прошедшим от начала до конца всю войну и уцелевшим, было лет по сорок с небольшим. В общем-то, не старые, но уже повидавшие в своей жизни многое люди. А жили они обычной жизнью людей своего возраста, со всеми свойственными этому возрасту взглядами, привычками, потребностями. Работали, любили, ходили на футбол и рыбалку, воспитывали детей, отмечали праздники, бывало, и не праздники отмечали. Всякое бывало...

ПОРОСЁНОК
Константиныч ждал отпускника-зятя с его отпускными уже больше двух часов. Это томительное ожидание вместе с ним разделял хозяин соседнего дома Михалыч. Вчера была Пасха, но партийный Константиныч, как и беспартийный Михалыч, переусердствовали, отмечая Воскресение Христово. Худо было в этот понедельник двум соседским мужикам, и это совместное страдание и изнурительное ожидание не только сближало их, но и рождало в головах двух бывших фронтовиков самые смелые фантазии на предмет поправки здоровья.
Обсуждалась, к примеру, безумная идея перехватить денежку до получки у соседа, интеллигента в третьем поколении, Кондратьевича и не менее безумная фантазия попросить чего-нибудь на опохмелку у супруги Константиныча Фёдоровны.

Эти и другие идеи, по мере их поступления и обсуждения, признавались нереальными и отметались, пока Михалыч не предложил обратиться в один известный домик, где давали бутылку самогона, правда, под залог.
Осталось решить, что можно вручить местному бутлегеру в качестве залога. Взять что-либо из дома друзья не могли, поскольку и у одного, и у другого в доме находились хозяйки. Чуток поразмыслив, Михалыч предложил дворами пройти в его сарай и выкрасть оттуда поросёнка, которого можно спокойно предложить в качестве залога и незаметно вернуть, как только объявится зять с отпускными.
Смастерив из верёвки нечто похожее на ошейник и поводок, злоумышленники вывели хряка Борьку из сарая и повели его в подпольный ломбард. К их удивлению, кастрированное существо хоть и не бежало за ними вприпрыжку, но и не сопротивлялось особо и даже не визжало и не хрюкало от возмущения. По пути этой странной троице попалась водопроводная колонка. Пройти мимо, не испив холодной водицы в таком своём состоянии, мужики просто не могли. Жажда мучила сильно.

Михалыч прижал поросёнков поводок ногой к земле и нагнулся над краником, а Константиныч нажал на рукоятку. Колонка брызнула живительной влагой. Потом напарники поменялись местами. Михалыч, довольно жмурясь от утихшего внутри пожара, пристроился у рукоятки управления струёй, а Константиныч, жадно глотая, испил холодной волжской водицы. Потом оба крякнули, обернулись и не увидели рядом с собой поросёнка. Борька пропал.
Константиныч осмотрел кустики, и там животное не обнаружилось. Михалыч заглянул в колодец без люка и даже матюгнулся в него. Там тоже никого не было, и только одинокое эхо нецензурно отозвалось со дна колодца. Мужики присели на травку у забора. Был бы рядом Илья Ефимович Репин, он бы тут же написал картину под названием «Где же справедливость?» Но рядом никого не было, а в ближайшей перспективе маячило обнаружение супругой Михалыча пропажи и в лучшем случае ёе обращение к участковому с вытекающим из этого официальным расследованием происшествия. В худшем случае скорый, но справедливый самосуд, где роль судьи, прокурора, адвоката и палача отводилась супруге Михалыча.
Бывают моменты, когда человек осознаёт, что какое-никакое, а прошлое у него было, а вот будущего может и не быть. Михалыч осознал это моментально, едва представил себе разозлённую свою супругу весом в полтора центнера.

…Это для дворян география наука никчемная, а для обыкновенного поросёнка хорошее знание местности в виде небольшого участка улицы Вокзальной оказалось спасением от унизительной роли залогового имущества. В момент, когда мужики топтались у водопоя, поросёнок почувствовал, что натяжение верёвки ослабло, и сбежал. Рванув от злоумышленников, Борька быстро преодолел расстояние от колонки до родного дома, ткнулся пятачком в калитку, которая гостеприимно распахнулась перед страдальцем, и, взобравшись на крылечко, захрюкал. Маруся, супруга Михалыча, сильно удивилась этим звукам. По её предположению, напиться до такого состояния её муж за каких-то полчаса, после того как она его видела, никак не мог. Да и на какие шиши он сумел бы набраться до поросячьего облика?
Женщина открыла двери, увидела Борьку с петлёй на шее и чуть было не упала в обморок. Потом успокоилась, поскольку поняла, что о суициде хряка и речи быть не может, а может идти речь о злостном хищении семейного имущества супругом Михалычем, и затаила на того злобу.

Едва Михалыч ступил за калитку своего дома, как в воздухе просвистело что-то металлическое. «Сковородка», - безошибочно определил Михалыч и поспешил укрыться за поленницей берёзовых дров.
Константиныч присел на своём крылечке, сделав вид, что он ни слухом, ни духом, а сидит тут давным-давно и читает в своих очках с роговой оправой газету. Исподтишка наблюдал, как маленький, лысый Михалыч обещает своей супруге разные неприятности, видел, как Михалыч, геройски подбоченясь, выходит из-за поленницы и начинает пугать супругу всякими словами, вроде: «убью, зарежу, разведусь, не приду ночевать, сдохну под забором», - но едва на крылечке появлялась монументального вида супруга, он тут же быстро исчезал за поленницей и в просвет между дровами следил за действиями своей первой и последней в жизни любви.
Потом Фёдоровна пригласила Константиныча откушать горячего борща, а Маруся, изловчившись, поймала-таки своего благоверного и заперла его на чердаке сарая.

Вечером пришёл зять Константиныча, который в хлопотах совершенно забыл о двух своих старших приятелях. Мужики друг на друга чуток пообижались, но с началом нового дня ушло похмелье, ушла обида и все, кроме отпускника, отправились на работу. Константиныч был начальником и отправился руководить. Несмотря на то, что говорить чиновник должен длинно и непонятно, сухим канцелярским языком, с отвечающим текущему моменту выражением лица, в душе он всё же мог оставаться обыкновенным человеком, которому ничто человеческое не чуждо.
Михалыч в то время работал сантехником. Он, наверное, и предполагать не мог, что наступят времена, когда эта профессия станет настолько востребованной и уважаемой, что к сантехникам выстроятся очереди не меньше, чем в советское время к дантистам.

БУКВА «Р»
Баню на Большой Волге топили так, что даже вдохнуть горячий воздух парной было боязно. Отхлестав самих себя вениками, мужики после баньки направлялись в столовую, где не переводилось пиво, или в гастроном напротив бани, где можно было купить кое-что покрепче пива.
В этот день я попал одним заходом в парную вместе с дядей Сашей. Мне нравился этот человек своей основательностью и смекалкой. Я с ним не раз бывал на охоте и рыбалке и всегда с уважением относился к его советам, старался перенять его способность находить выход из сложных ситуаций. Было видно, что и он как старший товарищ относился к моим промахам терпеливо и всегда готов был помочь, если в этом была необходимость.

Всю войну он провоевал в разведке, имел ордена и медали, но о военных годах рассказывать не любил. Разве что, выпив у костра под ушицу, иногда вспоминал, как осенней порой ждали часами темноты в окопе, залитом по колено ледяной водой, чтобы отправиться на поиск «языка» за линию фронта. Ещё рассказывал, как на себе тащил пленного с кляпом во рту немца, а когда уже были на нашей территории, оказалось, что немец мертв. Немецкие пули, предназначенные русскому разведчику, угодили в фашиста. Вот так немец, того не желая, спас русского солдата от неминуемой смерти.
В тот раз мы после парной решили попить пивка. У дяди Саши был с собой трёхлитровый бидон, мы купили разливного жигулёвского и отправились к моему старшему товарищу в гости.

Вошли в калитку и пристроили свои саквояжи с банными принадлежностями на крылечке. Хозяин снял со щеколды незапертый замок, сходил в дом и вынес воблу и пару стаканов.
Устроились мы в теньке под яблоней, где были вкопаны столик и скамеечки.
Я впервые был на этом участке и с интересом поглядывал по сторонам. Всё здесь было расчётливо спланировано и разумно исполнено. И дорожки, и краны для полива грядок, и цветник располагались удобно, всё выглядело ухоженным и красивым.
Хозяйственные постройки в глубине двора были огорожены частым штакетником, в загончике из металлической сетки, прикрытом от стервятников рыбацкой сетью, копошилась наседка со своими цыплятами, в утепленном сарае чего-то жевала и грустно вздыхала корова.
Мы неторопливо попивали пиво и рассуждали о погоде и предстоящей рыбалке, как вдруг откуда-то появился огромный пёс. Он для порядку обнюхал меня и лениво развалился у наших ног.

Я поинтересовался у хозяина, как зовут этого увальня. «Рюрик», - ответил дядя Саша и, заметив моё удивление, рассказал, откуда у этой дворняги появилась такая царская кличка.
Щенка приволок домой сын дяди Саши Славик и просто умолял оставить его при доме. Завести абы какую собаку, притом что и в своем дворе, и в соседних свободно разгуливают куры, было чревато материальными затратами, скандалами между соседями, и неизвестно ещё что из этого хуже. Но Славик уж очень просил, и отец согласился с условием, что имя щенку даст сам. И дал, назвав того Рюриком.
Благодаря этому вовсе не выговаривавший букву «р» пацан без всяких логопедов быстро обучился эту буковку выговаривать. Да ещё как. По словам дяди Саши, сегодня сын как офицер командует подчинёнными и на весь плац можно слышать его четкие, раскатистые команды.
И в очередной раз я мысленно поаплодировал смекалке бывшего разведчика.

СКОЛЬЗКИЙ ПУТЬ
В старом деревянном здании бывшей большеволжской школы сидел в своём кабинете участковый, держа в руках тетрадный в косую линейку листок, и разглядывал на нём каракули.
Каракули эти были анонимкой. Писавший их человек утверждал, что в одной из комнат барака у гражданина по имени Сашка стоит 30-литровая бутыль с брагой, почти готовая к перегонке.

Сашка был молодым тщедушным мужичком. Сашкина жена работала нянечкой в больнице, двое детей учились в школе. Участковый был на концерте школьников в клубе «Маяк» и слышал, как Сашкины дочь и сын тоненькими голосами пели: «То ль берёзка, то ль рябина, куст ракиты над рекой...» Что стояло над рекой, капитан милиции так и не понял, но песня была жалостливая, трогала за душу, да ещё и эти худенькие детишки с их чистыми ангельскими голосами.
Теперь вот надо отреагировать на эту бумажку, пойти к отцу этих певчих, провести, как положено, с понятыми обыск и изъять, если найдётся, предназначенное для продажи зелье, а хозяина строго наказать, дабы другим неповадно было нарушать государственную монополию на производство и продажу спиртных напитков.

Участковый тяжело вздохнул. В войну было проще. Надо было идти в атаку, и он шёл, а тут на кого наступать, кого в плен брать? Отца двоих детей с 80-рублёвой зарплатой? Говорят, сам Сашка виноват, не учился, мол. А когда ему учиться было? В войну, ещё пацаном, работал в колхозе, потом устроился на завод учеником токаря, а в настоящее время числился матросом на одном из катеров. Жаль мужика, но и не реагировать на сигнал было нельзя. Тут уже могла возникнуть другая анонимка, но уже в кабинет повыше с требованием проверить самого участкового, мол, сигнализируем ему, а он и в ус не дует, покрывает, мол, злостных нарушителей социалистической законности.
Капитан аккуратно уложил тетрадный листок в планшетку, поправил кобуру, надел фуражку и отправился на задание.

На улице стояла благоприятная весенняя погода. Светило солнышко, на лавочке у дома возле железнодорожной станции два пенсионера разыгрывали партию в шахматы. Участковый постоял, оценил ловушку, которую один из игроков подготовил другому, попробовал оценить шансы на победу, но оставил это и двинулся дальше. Пересек железную дорогу, затем «Дмитровку» и по грунтовке, не скрываясь, зашагал прямиком к злополучному бараку. Постучал в дверь. Дверь открылась как-то неожиданно быстро. За ней обнаружился Сашка в тельняшке и кальсонах, а комната просто благоухала дрожжами.
Участковый объяснил хозяину комнаты причину своего визита и попросил двух соседок поприсутствовать в качестве понятых при производстве обыска. Хозяин в кальсонах изобразил ладонями что-то вроде щита и попробовал интеллигентно возразить: «Позвольте, на каком основании?» Но капитан его не слушал. Он усадил соседку помоложе за стол, вручил ей лист бумаги, авторучку и велел писать. Женщина попыталась отказаться от этой почетной обязанности, но участковый и слушать её не стал, а принялся диктовать, одновременно осматривая комнату. Отодвинутый мощным милицейским плечом в сторону Сашка принялся натягивать штаны, пиджак и ботинки, понимая неизбежность ареста. Бутыль нашлась быстро. Была она действительно стеклянная, 30-литровая и полная готовой к перегонке бражки. Милиционер велел женщинам расписаться, спрятал бумагу в планшетку, обнял двумя руками ёмкость с брагой и, кивнув Сашке, сказал: «Пошли!»

Все, кто был в это время в бараке, увидели, как по дороге идёт участковый в обнимку с бутылью, а за ним семенит Сашка, на ходу застегивая пуговицы пиджака. Когда добрались до вокзала, капитан подозвал Сашку и велел нести бутыль ему, а сам зашагал чуть впереди. Все, кто был в это время на вокзале, на контейнерной площадке, в том числе и крановщик в будке портального крана, все кто выглядывал из окна привокзальной двухэтажки, и двое пожилых шахматистов на лавочке видели, что по долгу службы идет участковый, а позади него с бутылью браги, трудно перешагивая рельсы, тащится застигнутый с поличным матрос.
И вот, где-то посередине путей матрос споткнулся, бутыль из его рук выскользнула, шандарахнулась о рельсы и вдребезги разбилась. Все содержимое тут же разлилось без всякой возможности собрать хоть малый объём для предъявления в качестве доказательства. Это видели все, не все, правда, поняли, что произошло. А произошло на глазах у всех закрытие дела за отсутствием улик с демонстрацией яркого примера неотвратимости наказания.

Капитан остановился, снял фуражку и протёр её изнутри носовым платком. Потом водрузил фуражку на место и, ни слова не говоря, отправился в свой участковый пункт милиции. Сашка, немного постояв и погрустив о бесцельно затраченных деньгах, повернулся и зашагал в сторону своего барака.
В кабинете участковый достал из планшетки анонимку и свежий протокол обыска. Положил их рядом. Почерк в этих разных бумагах оказался одинаковым.
Капитан ухмыльнулся, а потом задумался. За свою жизнь он побывал во многих уголках своей страны, а война занесла и во многие чужие страны. Он знал, что румыны и болгары делают своё вино, приходилось ему пить грузинские, молдавские и крымские вина собственного производства, и никто там не гонялся за этими виноделами, а вот тут, на Руси, всё под жестким запретом. Почему? Запретный плод всегда слаще, возможно, и пьют у нас по этой причине больше? Или сильнее? Или вопреки?



Читатели (970) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы