Глава ССLXII


Лунной ноябрьской ночью генерал Рокоссовский прибыл на командный пункт в Чёрную Грязь, где генерал Казаков и подполковник Орёл собирали ударную группировку для предстоящего контрнаступления на Красную Поляну. В районе Красной Поляны немцы разворачивали тяжёлую артиллерию, угрожая обстрелом Москвы, и Жуков потребовал от Рокоссовского немедленно отбросить противника от Москвы за пределы зоны досягаемости артиллерийского огня.
Рано утром в небе над Чёрной Грязью полыхнул залп «катюш», и наступление на Красную Поляну началось. Бой был чрезвычайно упорным, обе стороны не жалели снарядов и мин, немцы несколько раз переходили в контратаки, а в перерывах между ними над полем боя висела немецкая авиация. Потери с обеих сторон быстро росли, но с ними не считались. К вечеру немецкие танки и артиллерия оставили Красную Поляну и отошли к северу на шесть километров. Поставленная Жуковым задача 16-й армией была выполнена. Ночью Рокоссовский вернулся в штаб армии, развёрнутый в Крюково. Уже издалека он услышал гром близкой канонады. Деревня Крюково горела. На улицах и во дворах рвались снаряды и мины. Пока командарм руководил боем в Чёрной Грязи, фельдмаршал фон Бок нанёс главный удар танками и авиацией вдоль шоссе Клин – Солнечногорск - Москва, оттеснил корпус Доватора, 20-ю кавалерийскую дивизию, 7-ю и 8-ю(бывшую 316-ю стрелковую дивизию Панфилова) гвардейские дивизии и стрелковый полк 354-й дивизии на рубеж Клушино, Матушкино, Крюково, Баранцево. Утром Крюково подверглось налёту пикирующих бомбардировщиков, а когда они улетели, на северных окраинах деревни завязался бой с немецкими танками. Резервов у Рокоссовского больше не было. Он позвонил Жукову и попросил ударить по немецким танкам фронтовой авиацией. Вскоре послышался нарастающий гул. Впервые с начала войны генерал Рокоссовский видел в небе столько самолётов с красными звёздами на крыльях. Понеся потери от сильного удара с воздуха, танки отступили. Зато прилетели эскадрильи «Мессершмиттов». В небе над деревней завязался жестокий воздушный бой, конец которому положила только ночь. Утром немецкие танки после артналёта ворвались в Крюково. Рокоссовский успел вывезти штаб армии из деревни под покровом темноты и перебрался на ЗКП. Всего 30 километров отделяло теперь немецкие танки от Москвы. Это расстояние они могли преодолеть менее чем за час.
1 декабря германское радио сообщило, что немецкие танкисты видят в бинокль центральную часть города. 2 декабря редакциям немецких газет было приказано оставить место на первых полосах для сообщения о взятии Москвы. Бои в районе Крюково не утихали ни днём, ни ночью. На ещё одну перегруппировку у войск фон Бока уже не было сил. Снаряды и горючее подходили к концу. Чтобы не дать Жукову и Рокоссовскому подтянуть в район Крюково резервы, сняв войска с соседних участков обороны, фон Бок приказал войскам группы армий «Центр» наступать по всему фронту. Фельдмаршал отдавал себе отчёт в том, что теперь лишь быстрый успех этого отчаянного фронтального наступления может спасти группу армий «Центр» от крупного поражения.
В ночь на 2 декабря Гудериан прибыл на командный пункт в именье графа Толстого в Ясной Поляне. Командир полка «Великая Германия», чей командный пункт располагался между Ясной Поляной и Тулой, до которой было 7 километров, доложил, что его войска готовы к наступлению. О том же доложил по телефону командир 24-го танкового корпуса генерал фон Швеппенбург. Он обратил внимание Гудериана на то, что правый фланг его корпуса подвергается сильному давлению со стороны Каширы и что наступление к железной дороге Тула-Москва нужно начинать немедленно, иначе оно не сможет состояться. Гудериан связался с генералом Хейнрици. Пехота 43-го амейского корпуса ещё не вышла на исходные рубежи наступления к северо-западу от Тулы. Для завершения сосредоточения генерал попросил ещё два дня. У Гудериана не было этого времени. Приказав генералу Хейнрици всемерно ускорить выдвижение, он послал в наступление танки фон Швеппенбурга и приказал командиру полка «Великая Германия» начинать артподготовку. Снегопад не позволял привлечь к наступлению авиацию Рихтгофена, зато облегчал задачу немецким танкистам, поскольку можно было не опасаться удара авиации противника в случае успешного прорыва фронта.
Вскоре фон Швеппенбург доложил, что фронт противника прорван, наступление к железной дороге развивается успешно, и только усилившийся снегопад и сильный ветер, приведший к обледенению дорог, замедляют продвижение его танков.
3 декабря фон Швеппенбург доложил, что 4-я танковая дивизия вышла к железной дороге в десяти километрах севернее Тулы, взорвала её и достигла шоссе Тула-Москва, израсходовав при этом запасы горючего. Теперь вся надежда была на генерала Хейнрици. Сев в командирский танк, Гудериан двинул его сквозь пургу на северо-запад, в Грязново, где располагался штаб 43-го армейского корпуса.
Вечером фельдмаршал фон Клюге доложил в штаб фон Бока о том, что он был вынужден отвести на исходные рубежи войска 4-й армии на тех участках, где им удалось продвинуться к Москве накануне. Не располагая в необходимом количестве танками и САУ в первом эшелоне наступления и не имея мобильных резервов для ввода на возникающих участках тактических прорывов, фон Клюге был вынужден эвакуировать несколько дефиле, захваченных его войсками ценой большой крови. Для ведения фронтального наступления у 4-й армии сил уже не было. Это фактически означало конец последнего наступления фон Бока на Москву, и хотя жестокий бой в районе Крюково продолжался и деревня переходила из рук в руки, ослабление натиска на другом участке фронта, открывая противнику возможность манёвра резервами, сводило на нет шансы успешного завершения наступления на Москву и с этого направления.
В полдень 4 декабря Гальдер вызвал к телефону представителя Главного нштаба в группе армий «Центр» и попросил его немедленно довести до сведения командующего группой армий, что ему предоставляется право прекратить наступление, если он считает, что продолжение активных действий более не может причинить противнику невосполнимого ущерба. Ответ фельдмаршала последовал через несколько минут. Фон Бок докладывал, что наступление 4-й армии фон Клюге уже фактически остановлено, наступление 3-й и 4-й танковых групп к Москве возобновится 6 декабря, как только будут пополнены запасы горючего и снарядов, а наступление танковой армии Гудериана в обход Тулы и вовсе развивается успешно и нет причин его прекращать. Гальдер тут же предостерёг фон Бока: дальнейшее продвижение Гудериана в отрыве от 4-й и 2-й армий, да ещё в условиях усиления морозов и опасности сильных снегопадов, способных полностью парализовать снабжение танковой армии, и без того уже чрезвычайно затрудненное, было бы явной авантюрой. Фон Бок был вынужден согласиться с доводами начальника Главного штаба.
После полудня Гальдеру позвонил генерал Бодвин Кейтель (младший брат Вильгельма Кейтеля возглавлял Управление кадрами германских вооружённых сил), и сообщил, что, по его мнению, состояние здоровья фельдмаршала фон Браухича не позволяет ему более оставаться на посту Главкома сухопутных сил. Гальдер, мнение которого интересовало генерала Кейтеля, в осторожных выражениях с ним согласился.
Вечером Гальдеру позвонил фельдмаршал фон Бок и сообщил, что силы его войск иссякли и что намеченное на завтра наступление 4-й танковой группы на Москву не может состояться.
Весь этот день Гудериан объезжал войска 43-го армейского корпуса. Посетил он и 3-й егерский батальон 17-го пехотного полка 31-й пехотной дивизии. Здесь начинал Гудериан свою воинскую службу, а в 1920-1922 годах командовал ротой. Обходя роту за ротой на 35-градусном морозе, генерал обстоятельно побеседовал с каждым из ротных командиров, задавая всем один и тот же вопрос: хватит ли у войск сил сделать последний рывок к шоссе Тула-Москва? Командиры рот дружно отвечали: «Ещё один раз мы как-нибудь выбьем противника из его позиций». Вопрос о том, насколько разделяют настроение его сослуживцев командиры рот других частей 43-го корпуса, остался открытым: Гудериану пришлось срочно возвращаться в Ясную Поляну, куда его вызвал по телефону начальник штаба. Из корпуса фон Швеппенбурга поступили тревожные известия. 3-я танковая дивизия остановлена на марше фланговым ударом с севера и ведёт тяжёлый бой в лесах севернее Тулы. Со стороны Каширы ей во фланг и тыл заходит группировка противника, прикрытая с воздуха большим количеством истребительной авиации, что не позволяет армейской авиаразведке фон Либенштайна более точно определить размеры и состав группировки.
Обратная поездка в Ясную Поляну тянулась бесконечно долго. К вечеру вновь поднялась метель, она была ещё более сильной, чем накануне, и командирский танк Гудериана несколько раз едва не опрокинулся на обледенелых скатах просёлочной дороги. В конце концов водитель сбился с пути и угодил в овраг, из которого танк уже не мог выбраться. Гудериан спрыгнул в снег и продолжил путь пешком. Неизвестно, чем закончилось бы его путешествие сквозь пургу, не окажись по другую сторону оврага штабной машины, высланной из Ясной Поляны обеспокоенным фон Либенштайном.
Прибыв ночью в штаб танковой армии, Гудериан первым делом поинтересовался положением у фон Швеппенбурга. Генерал Лангерман докладывал, что с севера и с юга к танкам 4-й танковой дивизии, стоящим на шоссе Тула-Москва, подтягивается противник с танками и артиллерией. Генерал Модель докладывал, что 3-я танковая дивизия ведёт тяжёлый бой, прикрывая тыл дивизии Лангермана, и что боеприпасы на исходе.
Генерал Штеммерман, командир 296-й пехотной дивизии, которую Гудериан подтягивал к Туле по шоссе из Орла, доложил, что дивизия совершает марш в трудных погодных условиях на пределе своих возможностей и ускорить движение не может.
Утром 5 декабря 43-й армейский корпус перешёл в наступление. Лишь 31-я пехотная дивизия сумела на своём участке достичь некоторого оперативного успеха, но и она не смогла пробиться с запада к шоссе Москва-Тула. Генерал Штеммерман вывел 296-ю дивизию на рубеж реки Упа только поздно вечером. Его войска были совершенно изнурены тяжёлым маршем и не могли наступать. В довершение всех бед командир 29-й мотодивизии доложил, что атакован танками противника восточнее Венёва.
Трезво оценив обстановку, Гудериан принял решение немедленно прекратить наступление, отвести танки 24-го корпуса из опасного дефиле, отступить на рубеж река Упа, река Шат, верхнее течение Дона и здесь занять оборону. О принятом решении Гудериан доложил по телефону фельдмаршалу фон Боку.
- Где, собственно, находится ваш штаб? – раздражённо спросил фельдмаршал. Он полагал, что Гудериан звонит из Орла, и ещё надеялся потянуть время, предложив Гудериану выехать на передовую. Услышав, что Гудериан в семи километрах от Тулы, фон Бок сник и дал своё согласие на немедленное прекращение наступления. Последний шанс спасти положение был упущен. Наступление на Москву провалилось.
О том, что за этим должно было последовать, фон Бок знал очень хорошо. Он немедленно позвонил Гальдеру. Тот был ещё в штабе, несмотря на поздний час. Услышав, что Гудериан отступает, Гальдер не удивился. Одобрив выбранный Гудерианом рубеж обороны, он сообщил фон Боку о решении возвратившегося в Главный штаб фон Браухича подать в отставку и о письменном докладе о положении на Восточном фронте, направленном фон Браухичем и Гальдером непосредственно Гитлеру.
Утром 5 декабря русские нанесли сильный удар и прорвали фронт в районе Твери. Гальдер дочитывал донесение об этом, полученное от офицера связи из штаба фон Бока, когда раздался звонок из приёмной Гитлера. Фюрер ознакомился с бумагами, представленными ему накануне, и вызывал фон Браухича и Гальдера к себе на совещание во второй половине дня 6 декабря.







.