ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 18

Автор:
Глава XVIII.

Утро 26 июня Гудериан начал с того, что развернул часть сил 4-й танковой дивизии на север. Не желая оставлять у себя в тылу еще один Слоним, он решил атаковать Барановичи сразу с двух сторон: 18-й танковой дивизией с запада и ударной группой 4-й дивизии – с юга; в результате уже к исходу дня он намеревался покончить с обороной русских в Барановичах, не дав разбитым частям противника времени укрыться в окрестных лесах. Спустя полтора часа Гудериан был на КП 17-й танковой дивизии и приказал фон Арниму немедленно вести дивизию просёлками в обход Барановичей с севера на Столбцы. В девять утра Гудериан прибыл в Лесную на Варшавском шоссе, здесь, на КП 18-й танковой дивизии, его уже ждал командир 47-го корпуса фон Лемельзен; в пяти километрах к востоку дивизия генерала Неринга изготовилась к штурму Барановичей. Штурм, начатый после массированного налёта авиации, занял менее трёх часов, к полудню передовые части 18-й дивизии уже развивали наступление по Варшавскому шоссе, гоня перед собой отступающие части противника по направлению к Столбцам, где их должна была встретить 17-я дивизия. В полдень Гудериан поздравил по радио барона фон Швеппенбурга, корпус которого, совершив с утра силами 3-й и части 4-й танковых дивизий 70-километровый марш-бросок, ворвался в Слуцк. К вечеру пришло донесение из 17-й танковой дивизии: она с боем заняла Столбцы, в бою был тяжело ранен генерал фон Арним, дивизию возглавил граф фон Вебер. Уже на следующий день, перейдя Неман и преодолев с боями еще 50 километров по шоссе, дивизия вышла к юго-западным окраинам Минска, установив контакт с дивизиями танковой группы Германа Гота, штурмовавшего город с северо-запада. «Я просто старался буквально соблюдать все оперативные сроки, установленные планом «Барбаросса», невзирая на возникающие по ходу операции трудности, и в этом видел главный залог успеха всего наступления»,- напишет после войны в своих мемуарах Гейнц Гудериан. Ночью над Минском было видно зарево пожара, северо-западные окраины города после интенсивной бомбардировки обратились в руины.
К исходу дня в штаб Гудериана восточнее Барановичей прибыли офицеры головного отряда 46-го корпуса барона фон Фитинггофа: входящие в состав корпуса 10-я танковая дивизия, мотодивизия СС «Рейх» и пехотный полк «Великая Германия» выдвигались из второго эшелона и вскоре должны были прибыть на передовую, чтобы расширить оперативные возможности танковой группы в полосе её наступления, ширина которой по мере продвижения танков на восток все увеличивалась. Дороги были в ужасном состоянии, к тому же они были забиты идущими впереди войсками; разведчики дивизии «Рейх» отыскали кружной маршрут по просёлочным дорогам и свернули в лес. Гудериан отнёсся к этой инициативе отрицательно: в армии вообще скептически относились к войскам СС, оснащённым лучшей техникой, но состоящим почти сплошь из необстрелянных добровольцев, и хотя дивизия рвалась в бой, ей поручили на первых порах регулировать движение на дорогах в тылу. Однако уже на четвёртый день кампании быстрое расширение фронта и связанная с этим острая нехватка резервов вынудили Гудериана двинуть дивизию к передовой. Первые же бои на Восточном фронте, в которых дивизия примет участие, подтвердят опасения кадровых военных: потери в частях СС, особенно в офицерском корпусе, будут очень велики. Однако храбрость и презрение к смерти, которые выкажут в боях не прошедшие суровой армейской школы новички, быстро помогут устранить предубеждение, существовавшее на их счет в армии.
Прежде чем отправиться спать, Гудериан просмотрел сводку о положении на других участках фронта. Не без зависти он отметил успех танкового корпуса Манштейна: в этот день тот с боем захватил мосты через Западную Двину в Дюнабурге. Этот город (по-литовски он назывался Даугавпилс, по-русски Двинск) отстоял от границ Восточной Пруссии на 300 километров.
События, предшествовавшие взятию Дюнабурга на фронте группы армий «Север», только на фоне масштабных сражений, развернувшихся на других участках Восточного фронта, могли показаться кому-то не столь драматичными. В первые дни войны главные усилия командования Вермахта были направлены здесь на то, чтобы обеспечить тесное оперативное взаимодействие с войсками группы армий «Центр» и своевременным занятием главных городов Литвы – Каунаса и Вильнюса – открыть дорогу танковой группе Гота в обход главных сил Белостокской группировки противника на Минск, и с этой задачей войска успешно справились. Захватив 22 июня Мариямполе, 2-й армейский корпус графа фон Брокдорффа-Алефельдта немедленно сформировал мобильный отряд из разведчиков, мотоциклистов, истребителей танков и пехоты и бросил его на Каунас. Отряд, возглавляемый полковником Хольмом, встретил в 18 километрах от города упорное сопротивление. Завязавшийся бой продолжался и в течение всего дня 23 июня, и только рота разведчиков сумела просочиться в город, установить связь с местным антисоветским подпольем и занять радиостанцию. Танкисты Гота достигли Немана во второй половине дня 22 июня и, с ходу захватив три невзорванных моста в районах населённых пунктов Алитус и Меркине, начали быстро переправляться на восточный берег. Первыми реку перешли две танковые дивизии 57-го корпуса генерала Кюнтцена и две танковые дивизии 39-го корпуса генерала Шмидта. За ними подтягивались мотодивизии и тыловые части обоих корпусов. Ночью cоветские войска, оправившись от неожиданности, контратаковали авангарды и тылы немецких танковых дивизий. Бой у переправ продолжался и в течение всего дня 23 июня. К исходу дня, когда массированные налёты пикирующих бомбардировщиков вывели из строя большую часть танков 5-й советской дивизии, контратаковавшей немецкие плацдармы на Немане, танки Гота отбросили русских от переправ через Неман у Алитуса и Меркине и вышли к окраинам Каунаса с тыла, по восточному берегу Немана, вынудив противника спешно оставить город и взорвать мост. С выходом из строя двухсот пятидесяти танков 5-й танковой дивизии 3-й мехкорпус генерал-майора Куркина не перестал быть внушительным бронетанковым соединением: в нём ещё оставалось более 400 танков, в том числе около ста T-34 и КВ. 12-й мехкорпус генерал-майора Шестопалова насчитывал 780 танков и 49 бронеавтомобилей. Уже утром 22 июня командование Северо-Западного фронта отдало приказ 3-му и 12-му мехкорпусам готовить контрудар по танкам противника на шоссе Тильзит-Шяуляй. 23 июня 3-й мехкорпус изготовился к контрудару в северо-западном направлении из района Расейняй, а 12-й – в юго-западном из района Шяуляй. Между тем план командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Кузнецова встретить главные силы немецкой бронетехники на шоссе Тильзит – Шяуляй оправдался только отчасти: здесь наступал лишь левый фланг 4-й немецкой танковой группы - 41-й танковый корпус генерала Рейнхардта. Между тем 8-я танковая дивизия генерала Бранденбергера, двигаясь в авангарде 56-го танкового корпуса Манштейна на правом фланге танковой группы, уже к исходу 22 июня захватила неповрежденный мост через Дубиссу в Арегале, юго-восточнее Расейняй, вклинившись тем самым между ударной группировкой советской бронетехники и Каунасом, и, не встречая сопротивления, продолжила стремительный марш-бросок в направлении Дюнабурга через рокадное шоссе Арегала - Кедайняй - Укмерге. Советское командование, судя по всему, не просчитывало заранее всех возможных вариантов движения ударных танковых колонн противника. Во всяком случае, мобилизационный план Жукова, вскрытый командующим Северо-Западным фронтом и командирами танковых соединений утром 22 июня, предписывал наступать в Восточную Пруссию и ничего не говорил о том, как организовать оборону на своей территории и контратаковать противника, владеющего инициативой. Значительную часть боекомплекта тяжёлых танков КВ, имевшихся в распоряжении фронта, составляли не бронебойные, а бетонобойные снаряды, предназначенные для штурма укреплений на немецкой территории. Впрочем, решение командования фронтом о подготовке контрудара на шоссе Тильзит-Шяуляй, принятое в 9.45 утра 22 июня, вполне соответствовало оперативной обстановке на этот момент: танки группы Гота ещё катились по дорогам Восточной Пруссии, танки Манштейна стояли на границе, остановленные древесными завалами, зато танки корпуса Рейнхардта, как и подобает наживке, уже обозначились на стратегическом шоссе, привлекая к себе вполне понятное внимание. Собственно, провал советского командования заключался не в том, что оно не угадало направление главного удара – тут и более искушённый стратег мог угодить на удочку,- а в том, что танки Манштейна на подступах к мосту у Арегалы не были задержаны противотанковой обороной, хотя бы на время, необходимое для того, чтобы взорвать деревянный мост. Но и здесь трудно обвинять одного Кузнецова: мост в Арегале отстоял от границы на 80 километров, а на фронте у Павлова в первый день войны столь же беззащитными оказались мосты непосредственно на границе. Как покажут события этого лета, охранение мостов в ближнем тылу было поистине ахиллесовой пятой русских, ставшей причиной тяжелейших оперативных провалов. История не знает сослагательного наклонения, но анализ развития оперативной обстановки на фронтах летом 1941 года заставляет прийти к парадоксальному на первый взгляд выводу: не исключено, что одно только небрежное охранение двух-трёх cтратегически важных мостов стало решающей причиной и Киевского котла, и блокады Ленинграда. Оборотной стороной медали станет фатальная переоценка немецким командованием оперативных успехов Вермахта, достигнутых летом 1941 года: там, где слишком многое определили неопытность, небрежность и халатность командования противника, немецкие стратеги увидели свидетельство несокрушимой мощи немецкой армии. Там, где над полями сражений уже витала тень поражения, они увидели химеру скорой победы. В действительности силы Вермахта и германской военно-государственной машины в целом будут уже к исходу этого лета непоправимо подорваны. Что же касается предвоенных стратегических просчётов, неопытности генералов и необстрелянности советских войск, то это была болезнь не столь фатальная и достаточно быстро излечимая в условиях войны,- правда, ценой огромных человеческих потерь. Но у Советского Союза было в избытке и людей, и ресурсов, и территории, которую можно было временно уступать в качестве платы за практическое обучение верховного командования искусству ведения современной войны.
Утром 23 июня 41-й танковый корпус Рейнхардта, задержанный накануне боями в районе Таураге, смял правый фланг 125-й советской стрелковой дивизии и продолжил наступление по шоссе Тильзит – Шяуляй. Приблизительно на полпути между Таураге и Шяуляем шоссе, идущее на северо-восток, пересекает идущая параллельно Неману с запада на восток дорога Клайпеда-Калтиненай-Расейняй-Арегала-Кедайняй-Укмерге. Здесь, в районе перекрёстка, по замыслу командования Северо-Западного фронта, должны были встретиться контратакующие колонны 12-го и 3-го мехкорпусов; здесь должна была решиться судьба 41-го танкового корпуса немцев. Миновав перекрёсток около 10 часов утра 23 июня, авангард 1-й немецкой танковой дивизии генерал-лейтенанта Кирхнера вскоре был остановлен: дорогу ему преградила развернутая поперек шоссе 9-я противотанковая артбригада полковника Полянского. Колонна немецких мотоциклистов катилась по шоссе впереди танков как на параде, по три машины в ряд, ведя на ходу огонь по придорожным кустам из установленных в колясках ручных пулемётов. Подпустив колонну на расстояние 300 метров, артиллеристы накрыли её голову первым же залпом. Из 50 мотоциклов не ушел ни один: уцелевшие после залпа машины были расстреляны пулемётчиками боевого охранения. Вскоре показались три немецких танка: они шли на разведку вдоль дороги цепью в широком строю, вызывая на себя огонь советской артиллерии. Огонь открыли только три ближайших орудия. Один танк был подбит, два других повернули назад. На обнаружившую себя батарею посыпались немецкие снаряды и мины. После артналёта в атаку на высоту двинулись уже 40 танков и бронемашин, поддержанные автоматчиками. Сражение началось. Вскоре все 250 орудий, из них около ста тяжёлых, калибра более 85 мм, открыли огонь с хорошо подготовленных огневых рубежей. В первом эшелоне стояли 75-миллиметровые полевые орудия, во втором – 88-миллиметровые зенитные пушки, развёрнутые для стрельбы прямой наводкой по танкам. Все попытки Кирхнера обойти позиции артиллеристов, предпринимавшиеся им в течение дня, к успеху не привели: русские батареи, размещенные на высотах на достаточно широком фронте, держали местность под перекрёстным огнем, их позиции были эшелонированы в глубину и прикрыты с флангов и тыла силами 202-й мотострелковой дивизии 12-го мехкорпуса. День уже клонился к вечеру, когда с севера в район перекрёстка подошли советские танки и с ходу атаковали во фланг колонну артиллерии и тыловых частей дивизии Кирхнера. На некоторое время шоссе оказалось перерезано, колонна смята, немецкая противотанковая батарея уничтожена. Уже казалось, что события в районе перекрёстка развиваются в соответствии с замыслом советского командования. В сводке Информбюро за 23 июня было объявлено: в районе Шяуляя артиллерийским огнём уничтожено 300 немецких танков, во второй половине дня противник сосредоточенным ударом советских бронетанковых корпусов разбит и отброшен обратно за государственную границу. Сталин, считавший такое развитие событий вполне естественным, ещё в течение нескольких дней находился в уверенности, что Северо-Западный фронт вне опасности. В действительности всё обстояло иначе.



Читатели (1665) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы