Глава XXVI


Открывая весеннюю кампанию 1797г., Бонапарт, находившийся с штаб-квартирой в Бассано, обратился 9 марта к армии с традиционным воззванием.
«Солдаты, взятием Мантуи только что окончилась Итальянская война. Вы победили в 14 сражениях и 70 боях. Вами взято 100 000 пленных, захвачено 500 полевых пушек, 2000 тяжелых орудий, четыре понтонных парка. Контрибуции, наложенные на завоеванную вами страну, позволили кормить, содержать и платить жалованье армии. Кроме того, вы выслали 30 миллионов министру финансов для государственной казны. Вы обогатили Парижский музей тремястами произведений искусства древней и новой Италии, на создание которых потребовалось тридцать веков. Из всех врагов, соединившихся для удушения республики при самом ее зарождении, перед вами остался один австрийский император. У него нет ни своей политики, ни своей воли, а есть лишь политика и воля того коварного правительства, которое, не переживая само несчастий войны, смеется над бедствиями континента. Вена не прислушалась к умеренным предложениям исполнительной Директории. Нет больше надежды на мир, пока мы не дойдем до самого сердца наследственных владений императора».
10 марта Массена выступил из Примолано по горной дороге, ведущей на восток, и, преодолев перевал, спустился в долину Пьяве. Отбросив аванпосты австрийской армии, он двинулся вверх по долине, тесня австрийскую дивизию Лузиньяна, прикрывавшую правый фланг эрцгерцога. Отбросив арьергард Лузиньяна при Фельтре и Беллуно, 14 марта в бою при Серравиле он разбил ее и взял генерала в плен, захватив 600 человек и несколько пушек. Остатки разбитой дивизии отошли за Тальяменто. Опасаясь обхода своего правого фланга, Карл в ночь на 12 марта начал отвод всего корпуса к рубежу по реке Тальяменто. Узнав об этом, Бонапарт с главными силами немедленно перешел Пьяве двумя колоннами: он не хотел повторить ошибку Моро и позволить эрцгерцогу оторваться и нанести удар по дивизии Массена. Дивизия Серюрье переправилась на рассвете 12 марта и заняла Конельяно, оставленный эрцгерцогом. Днем в окрестностях Тревизо на левый берег Пьяве переправилась вброд дивизия Гюйо, сменившего больного Ожеро. Река в этом месте достаточно полноводна: сохранился рассказ о маркитантке, бросившейся спасать тонущего барабанщика, благодаря чему переправа в тот день обошлась без потерь. Обе дивизии соединились в Конельяно, куда прибыл и Бонапарт со своим штабом. На следующий день туда же подошла из Падуи дивизия Бернадотта. В ночь на 13 марта дивизия Гюйо отбросила арьергард Карла при Сачиле. Эрцгерцог сосредоточил свой корпус в долине Тальяменто на равнине между Спилимберго и Сан-Вито. Здесь он мог развернуть свою сильную кавалерию. Вечером 15 марта, дождавшись, когда подтянется артиллерия, Бонапарт снялся с лагеря в Сачиле и двинулся на эрцгерцога. Армия шла всю ночь и к рассвету вошла в городок Вальвасоне, оставленный арьергардом неприятеля при ее приближении. Утром 16 марта армии Бонапарта и Карла стояли друг против друга, разделенные рекой. На левом фланге у Бонапарта стояла дивизия Гюйо, в центре - дивизия Серюрье, на правом фланге – дивизия Бернадотта. Армия эрцгерцога, примерно равная по численности, была развернута на хорошей позиции в некотором отдалении от реки на левом берегу. Выше по течению Тальяменто, за горами, дивизия Очкая преграждала дорогу дивизии Массена к Понтеббскому перевалу, ведущему в Каринтию. Сражение при Вальвасоне началось в 9 часов утра артиллерийской и ружейной перестрелкой и атаками французской легкой кавалерии, без труда преодолевавшей вброд неглубокую реку с галечным дном. Как только со стороны Вальвасоне донеслись звуки канонады, Массена двинулся вверх по течению Тальяменто и, оказавшись вне пределов досягаемости для артиллерии Очкая, начал переходить реку вброд. Очкай не имел возможности воспрепятствовать этому маневру: двигаясь вверх по течению Тальяменто следом за Массена, он удалился бы от поля сражения, рискуя быть отрезанным от армии эрцгерцога, что могло обернуться большими неприятностями и для дивизии Очкая, и для эрцгерцога. Тем временем при Вальвасоне все попытки Бонапарта нащупать брешь в позиции противника успеха не имели, в полдень канонада прекратилась, войска отошли к бивакам, развели костры и занялись обедом. Эрцгерцог резонно посчитал маловероятной атаку не отдохнувшей после ночного марша пехоты Бонапарта с переходом вброд горной реки, температура воды в которой в это время года отнюдь не располагала к послеобеденному купанью. Он также разрешил войскам развести костры и обедать. После обеда французский лагерь погрузился в сон. Прошло два часа. Австрийцы также оставались у своих костров. Ничто не предвещало возобновления сражения до утра следующего дня.
Выбирая позицию для сражения с Бонапартом, блестяще образованный австрийский полководец наверняка учел опыт Ганнибала, одержавшего победу над армией римского консула Тиберия Семпрония Лонга при Требии в декабре 218 г. до нашей эры. В то туманное зимнее утро сорокатысячная римская армия, увлекшись преследованием притворно отступающего авангарда противника, с ходу перешла вброд студеный приток реки По, за которым их встретили пехота, конница и слоны Ганнибала. Не завтракавшие, промокшие, усталые и продрогшие до костей под ледяным дождем римляне, оказавшись лицом к лицу с сытыми воинами Ганнибала, все утро гревшимися у костров и натиравшими тело оливковым маслом, быстро израсходовали запас сил и не устояли, когда в разгар битвы им в тыл ударил скрывавшийся в прибрежных камышах элитный отряд Магона, а слоны Ганнибала обратили в бегство римскую конницу. Разумеется, Карл отдавал себе отчет в том, что его противник был знаком с военной историей и не мог повторить ошибки римского консула. Тем неожиданней оказалась внезапная стремительная атака, в которую Мюрат и генерал Дюфо подняли шесть батальонов французской легкой пехоты. Всего несколько минут понадобилось австрийцам, чтобы взяться за оружие и вновь построиться в боевые порядки, но этого времени хватило, чтобы легкая французская пехота, прикрываемая с флангов отрядами легкой кавалерии, успела перейти широкую и быструю, но достаточно мелководную реку вброд, построиться на левом берегу Тальяменто и под грохот возобновившейся канонады устремиться вперед, освобождая место на берегу для следующих за ними дивизий Гюйо и Бернадотта. Когда первая волна наступающих удалилась от берега на сто шагов, реку перешли дивизии Серюрье и Дюгуа, образовав вторую линию. В течение трех часов продолжался упорный бой на левом берегу, инициатива переходила из рук в руки, эрцгерцог предпринял несколько контратак, но они были отражены. Тем временем Очкай оказался перед выбором: позволить Массена обойти его правый фланг, выйти в тыл всей австрийской армии к верховьям Изонцо и перерезать тем самым все коммуникации эрцгерцога с Австрией, или же отойти самому по Каринтийскому шоссе по направлению к Тарвизио, прикрывая горный перевал, ведущий в Каринтию, но пропуская при этом Массена в стык между собой и эрцгерцогом, со всеми вытекающими из этого неприятными последствиями. Очкай избрал второй вариант, вероятно с разрешения эрцгерцога, поскольку тот одновременно начал в порядке отводить свою армию по направлению к Удине. Артиллерийская батарея и батальон арьергарда, прикрывавшие отход австрийской армии от Тальяменто, были захвачены французами.
История умалчивает о том, испытывал ли Бонапарт какие-либо сомнения, бросая армию в ледяную реку после ночного марша, утреннего боя и двухчасового отдыха. Конечно, он анализировал сражение при Требии и сделал свои выводы относительно причин поражения римлян. В том бою римской коннице противостояла нумидийская конница, вдвое превосходившая ее количественно и еще более – качественно. Кроме того, в войске Ганнибала имелся чрезвычайно сильный отряд балеарских пращников, не только в совершенстве владевших своими пращами, эффективность использования которых под дождем была достаточно ограниченной, но известных также своим искусством метания дротиков. В войске консула не было аналогичного отряда, и это существенно облегчило задачу Ганнибалу. Наконец, у Ганнибала были слоны, большинство которых не пережило ледяного дождя и вскоре умерло, но в тот день они успели внести расстройство в ряды римских союзников и напугать лошадей в войске консула. И при всем том легионная пехота римлян, оказавшись в окружении, образовала круг и проложила себе дорогу через самый центр неприятельской армии, произведя в нем, согласно рассказу Тита Ливия, настоящее опустошение, после чего ушла под защиту стен расположенной неподалеку римской крепости. Поскольку в войске эрцгерцога Карла не было слонов, а артиллерия у Бонапарта была сильнее, он не очень опасался за судьбу своей пехоты и двухчасовой послеобеденный отдых посчитал для нее вполне достаточным.