Глава ССXVII


Первыми немцев встретили под Севастополем разведчики 54-й береговой батареи. Мобильный пункт корректировщиков огня, осуществляя на полуторке с рацией штатное патрулирование участка западного побережья Крыма к северу от Севастополя, обнаружил в лощине, в стороне от дороги, колонну немецкой мотопехоты; это был передовой отряд группы Циглера. Бронемашины, бронетранспортёры с пехотой, самоходки и несколько заправщиков остановились на привал, дожидаясь, когда вернутся высланные вперёд разведчики. Лощина находилась в пределах зоны досягаемости 54-й батареи. Командир батареи лейтенант Заика, однофамилец, а возможно и дальний родственник героя первой севастопольской обороны Фёдора Заики, получив от разведчиков по радио пеленг, дал команду на открытие огня. После первых пристрелочных выстрелов четыре 102-миллиметровых дальнобойных морских орудия открыли шквальный огонь по лощине. Первые же залпы накрыли бензовоз и автоприцеп с боеприпасами; над лощиной прогремел мощный взрыв, вокруг немецкого бивака вспыхнули скирды соломы. Батарея произвела 15 залпов. Уцелевшие бронетранспортёры и самоходки спешно покинули лощину. Корпост 54-й батареи последовал за ними, оставаясь на почтительном расстоянии. Ещё несколько раз в течение дня 30 октября, как только немцы, пытаясь найти обходной путь к Севастополю, а заодно и ведя разведку огневых позиций защитников города, приближались на расстояние выстрела, мобильный корпост передавал на батарею лейтенанта Заики новое целеуказание, и батарея вновь открывала огонь. Всего в этот день группа Циглера потеряла до десяти самоходок, несколько бронетранспортёров и бензовозов, а когда корпост был немцами обнаружен и они попытались его преследовать, полуторка легко оторвалась от погони.
Вечером над 54-й батареей появились немецкие самолёты-разведчики. Однако орудия уже были зачехлены и замаскированы, и воздушная разведка Манштейна в этот день не установила точно расположения береговой батареи.
Тем временем в Главном штабе Черноморского флота, оставшемся в критический момент без командующего, кипела работа по срочной организации сухопутной обороны Севастополя.
Строительство системы укеплёных оборонительных рубежей вокруг города, спроектированной в начале 1941 года генерал-майором береговой службы Моргуновым, в силу разных причин несколько раз откладывалось и было начато уже во время войны, 3 июля. К работам ежедневно привлекались 1500 бойцов гарнизона и более 3000 жителей Севастополя и окрестных селений. Главный 35-километровый оборонительный рубеж, огибая город по дуге на расстоянии 8-12 километров от окраин, проходил по сильно пересечённой, а местами гористой местности, упираясь в море у Балаклавы и в устье реки Качи. Ширина этой полосы составляла первоначально 200-300 метров, и лишь впоследствии, уже с началом боёв, была значительно увеличена.
На случай внезапной высадки морского десанта противника внутри главной линии обороны строился 19-километровый тыловой рубеж, непосредственно огибающий городские окраины от устья Бельбека до Стрелецкой бухты.
Все эти работы изначально не предотвращали главной опасности, угрожающей флоту с суши – обстрела порта, рейда и фарватеров из тяжёлых дальнобойных орудий. Проектируя линию укреплений, исходили из предположения, что неприятельские десантники не смогут принести с собой в Крым тяжёлую артиллерию ни морем, ни, тем более, по воздуху.
Лишь в сентябре, когда стало окончаясно ясно, что угроза Севастополю с суши может исходить не только от высадившегося на полуострове десанта, Военный совет Черноморского флота признал необходимым построить ещё одну, передовую линию укреплений, а поскольку времени на строительство могло уже и не хватить, решили начать с четырёх узлов обороны в 15-17 километрах от города – Аранчийского, Дуванкойского, Черкез-Керменского и Чоргуньского. Эти опорные узлы обороны должны были прикрывать важнейшие дороги и проходимые для танков долины.
К началу октября строительство главного и тылового рубежей было в основном завершено. Были вырыты окопы, ходы сообщения, землянки, противотанковые рвы, протянуты проволочные заграждения, оборудованы командные пункты, сооружены огневые точки.
Завершить работы на передовом рубеже так и не успели. Когда немцы подошли к городу, на всех трёх рубежах было готово около 80 артиллерийских дотов с морскими орудиями калибра от 45 до 100 миллиметров и более 230 пулемётных дотов и дзотов. Кроме того, в систему обороны входили 13 береговых батарей Черноморской базы ВМФ. Все они ещё в мирное время были дооборудованы для ведения огня по наземным целям в любом направлении. Самыми мощными были 30-я и 35-я батареи – двухбашенные береговые форты с четырьмя 305-миллиметровыми «линкорными» бронированными орудиями каждая, вкопанные глубоко в землю. Прикрытие с воздуха обеспечивали 47 зенитных батарей, оснащённых стами шестьюдесятью морскими зенитными орудиями среднего калибра и тридцатью четырьмя – малого; все эти орудия были готовы в случае необходимости вести огонь и по наземным целям – танкам и пехоте.
Наконец, защитники города могли полагаться на всю мощь огня дальнобойной корабельной артиллерии Черноморского флота.
Однако все оборонительные работы могли пойти прахом, поскольку 27 октября командование Севастопольской базы могло развернуть на трёх оборонительных рубежах от силы 12 000 человек, то есть по тридцать с небольшим человек на километр укреплений, чего было явно недостаточно. Благодаря энергии начальника Главного штаба флота и, главным образом, благодаря своевременному прибытию в Севастополь с Кавказа 8-й бригады морской пехоты, общую численность контингента морской пехоты удалось за три дня довести до 23 000 человек. В ночь на 31 октября 4 тысячи морских пехотинцев 8-й бригады полковника Вильшанского заняли позиции в районе Бельбека и на прилегающих высотах. Не имея своей артиллерии и располагая всего несколькими пулемётами, бригада в течение ближайших дней оставалась самой крупной под Севастополем сухопутной силой. Остальные участки обороны заняли стрелковый полк подполковника Баранова, 2-й Черноморский полк морской пехоты майора Тарана, 3-й Черноморский полк морской пехоты подполковника Затылкина и более десятка спешно сформированных в последние дни отдельных батальонов. Вооружение последних оставляло желать лучшего. Винтовки были не у всех. Некоторые бойцы были вооружены только холодным оружием и гранатами или бутылками с зажигательной смесью. Никаких навыков военных действий на суше бойцы вновь сформированных батальонов получить не успели.
Несколько имевшихся в распоряжении штаба флота автоматов были поштучно распределены между защитниками специальным приказом Военного совета флота.
54-я батарея была расположена в Николаевке, за пределами всех рубежей сухопутной обороны, и о том, чтобы послать на помощь гарнизону батареи, насчитывавшему 160 человек, отряд морской пехоты, никто не позаботился. Поддержать батарею огнём был выслан эсминец «Бойкий» под командой капитана 3-го ранга Митина.
В ночь на 31 октября лейтенант Заика выставил боевое охранение и сам организовал круговую оборону батареи, раздав бойцам гарнизона стрелковое оружие и сформировав несколько команд истребителей танков, вооружённых бутылками с зажигательной смесью. На рассвете 31 октября немецкий разведотряд обнаружил батарею.
Вскоре с разных направлений в сторону батареи выдвинулись броневики и самоходные орудия группы Циглера. В это время орудия батареи и эсминца «Бойкий» вели огонь по целям, указываемым мобильным корпунктом., продолжавшим действовать в тылу противника. Едва рассвело, прилетели «Юнкерсы-87» и атаковали эсминец. Получив повреждения, эсминец покинул район Николаевки и ушёл под защиту зенитной артиллерии Севастопольской базы. На корабле было много раненых, в том числе командир. Остаток бомбового груза «Юнкерсы» сбросили на муляж батареи, установленный рядом с настоящими позициями, прикрытыми с началом воздушного налёта маскировочными сетями. Во второй половине дня батарея возобновила огонь, накрыв залпом колонну 132-й немецкой пехотной дивизии. Взрыв подводы с боеприпасами был виден с наблюдательного пункта командира батареи. На этот раз немецкие аванпосты точно засекли расположение батареи. Вскоре рядом с батареей начали падать немецкие снаряды и мины. Однако первая атака на батарею, предпринятая Циглером в тот же вечер, была отражена её защитниками.
Наступило утро 1 ноября, и после артподготовки на батарею двинулись немецкие самоходки. На этот раз атака была поддержана пулемётным огнём со всех окрестных высот. Несколько раз батарею бомбили пикирующие бомбардировщики. К ночи все командиры орудий, комендоры и замковые были убиты, командир батареи перенёс свой НП к двум уцелевшим орудиям и отсюда продолжал руководить боем, лично ведя огонь из пулемёта и перевязывая раненых, которых было очень много. Жёны троих батарейцев, жившие прямо на батарее, помогали ухаживать за ранеными военфельдшеру Портову и кормили защитников. Оба уцелевших орудия с половинным составом орудийной прислуги вели огонь прямой наводкой по самоходкам и пехоте противника.
К полудню 2 ноября немцы подавили ещё одно орудие. На последнем уцелевшем орудии вышло из строя всё прицельное оборудование. Лейтенант Яковлев продолжал вести огонь, наводя пушку через ствол. Спустя три часа на ФКП Черноморского флота получили радиограмму, переданную открытым текстом: «На позициях батареи идёт рукопашный бой. Связь кончаю». На этом связь с 54-й батареей прекратилась. Вечером контр-адмирал Елисеев отправил к Николаевке из Севастополя тральщик и два катера. Подошедшие в темноте к обрывистым скалам шлюпки подобрали 28 батарейцев, спустившихся накануне вниз по скрученным проводам. Командира и комиссара среди них не было. Вместе с разведчиками вернувшейся на батарею мобильной группы они остались на батарее, прикрывая пулемётным огнём отход гарнизона.
Ушедшие последними по скалистым тропам командир и комиссар батареи пробрались через несколько дней к партизанам; их отход до последнего патрона прикрывал оставшийся за пулемётом водитель мобильного корпункта пулемётчик Морозов.