Глава СLXXVIII


Не получив информации о противнике в штабе Южного фронта, генерал Батов поручил командиру 156-й стрелковой дивизии генералу Черняеву сформировать разведотряд, выдвинуть его навстречу противнику и организовать постоянное наблюдение за передвижениями немцев и румын на левом берегу Днепра. В тот же день генерал Черняев сформировал разведотряд в составе разведэскадрона, мотострелковой роты и отделения мотоциклистов, придав ему в качестве усиления миномётную роту и противотанковый артдивизион. Выдвинувшись из Новой Киевки в 15 километрах северо-западнее Перекопских позиций, отряд капитана Лисового встретил немецкий аванпост на дороге в окрестностях села Чёрная Долина. Немецкие мотоциклисты мчались по дороге Каховка-Чаплинка, простреливая из пулемёта лесополосу и время от времени делая остановки, чтобы поджечь стог сена или хутор. Разведчиков Лисового они не заметили. Вскоре Лисовой обнаружил и весь немецкий разведотряд, остановившийся на ночлег в Чёрной Долине. Связавшись по телефону из Чаплинки со штабом дивизии и получив разрешение атаковать, капитан подтянул к Чёрной Долине артиллерию и миномёты и на рассвете 7 сентября после короткого артналёта атаковал деревню с двух сторон. С одной стороны в деревню ворвался разведэскадрон, с другой – мотоциклисты; окружившие деревню стрелки не дали никому уйти. В коротком бою немецкий разведотряд был уничтожен, самоходное орудие взорвано, грузовики сожжены, мотоциклы захвачены, 15 человек взято в плен и доставлено в штаб 156-й стрелковой дивизии. Уцелел лишь зенитный дивизион, развёрнутый немцами на высотке рядом с деревней. Когда бойцы Лисового попытались атаковать высоту, немцы развернули орудия и открыли огонь прямой наводкой, вынудив атакующих ретироваться. Капитан Лисовой лично доставил пленных в штаб дивизии, следуя впереди колонны на трофейном мотоцикле. Из показаний унтер-офицера связи 11-й немецкой армии, данных им на допросе генералу Черняеву, следовало, что по дороге Каховка - Чаплинка в направлении Перекопа в сопровождении румынских конных разъездов выдвигались части 22-й и 72-й немецких пехотных дивизий.
С гребня Турецкого вала, особенно в ясную погоду после дождя, открывается хороший обзор на 15-20 километров. Зато в сухую погоду одна повозка, движущаяся по дороге, может поднять такое облако пыли, что в нём спрячется дивизионная маршевая колонна. К счастью, в начале сентября прошли дожди, и генерал Черняев отчётливо видел в бинокль, как бредут на восток нескончаемой лентой вдоль северного берега Сиваша полки 9-й армии Южного фронта. Никто не повернул направо, в сторону Крыма. Колонна 9-й армии проходила несколько дней. Наконец она прошла, и берег Сиваша опустел. А под вечер 11 сентября в предполье Перекопских позиций на дороге Чаплинка-Армянск показались немецкие мотоциклисты. Издали обстреляв гребень вала из пулемётов трассирующими пулями, чтобы уточнить расстояние до вала и его высоту, они развернулись и уехали ночевать в тыл. Ночью генерал Черняев приказал устроить засаду на окраине совхоза «Червоный чабан», через который без остановок проследовали в обоих направлениях мотоциклисты. Когда перед рассветом мотоциклисты разведбатальона немецкой 73-й пехотной дивизии вернулись и неосторожно приблизились к деревне на расстояние 100 метров, они угодили под перекрёстный огонь нескольких пулемётов. Уйти удалось немногим, на дороге остались 20 мотоциклов и три легковые машины. Шестеро человек сдались в плен.
Однако радость в штабе 156-й дивизии длилась недолго. К вечеру того же дня авангард 11-й немецкой армии развернулся по северному берегу Сиваша от Перекопа до Чонгарского полуострова, наглухо отрезав Крым от материка. В течение 13 и 14 сентября немецкие войска продолжали прибывать. Генерал Манштейн развёртывал против Турецкого вала, на своём правом фланге, главные силы 11-й армии. Генерал Черняев не имел резервов и не просил их. Полагаясь на огневую поддержку развёрнутых на высотах береговых батарей Черноморского флота и установленные флотскими инженерами в предполье Перекопских укреплений морские мины, он был готов отразить штурм, который, вне всякого сомнения, готовил противник, стянувший в район Перекопа к исходу 14 сентября до корпуса пехоты с артиллерией. Не ограничиваясь пассивным выжиданием, Черняев сам атаковал противника. Перед рассветом 15 сентября разведэскадрон старшего лейтенанта Святодуха, первым ворвавшийся неделей раньше в Чёрную Долину, внезапной кавалерийской атакой захватил Макаровку в пяти километрах севернее «Червоного чабана» и несколько дней удерживал её. Другая разведгруппа ворвалась во Второ-Константиновку на правом фланге 156-й дивизии и удержала за собой часть деревни. Двинутый в ту же ночь через Сиваш с целью внезапного захвата Перво-Константиновки отряд пехоты полковника Юхимчука был обнаружен противником и полностью уничтожен пулемётным огнём.
С утра немецкие бомбардировщики бомбили Турецкий вал. Эскадрилья за эскадрильей заходили с севера, со стороны Сиваша, на вал сыпались бомбы, и блиндаж штаба 9-го стрелкового корпуса в Воинке вздрагивал от разрывов. Генерал Черняев в присутствии генерала Батова отчитывал командира полка, не справившегося ночью с поставленной задачей.
Блиндаж был устроен добротно. Дивизионный инженер Школьников, сооружая его, проявил недюжинное искусство: сначала он сдвинул жилой дом, вскрыл пол, отрыл блиндаж, залил его бетоном, а затем водрузил дом на прежнее место. Связисты установили в блиндаже телефон и аппарат связи ВЧ.
Генеральский разнос был в самом разгаре, когда зазвенел телефон.
Трубку взял командир 9-го стрелкового корпуса генерал Батов. Дежурный офицер штаба 51-й Отдельной армии сообщил, что, согласно полученным в штабе в Симферополе сведениям, пехота противника, поддержанная самоходками, атаковала позиции 276-й стрелковой дивизии, прикрывающей с севера Чонгарский полуостров, немецкие самоходки ворвались на станцию Сальково и захватили эшелон с гусеничными тягачами, предназначавшимися для тяжёлой артиллерии формируемого в Крыму артполка. Оборонявший Сальково батальон отступил на Чонгарский полуостров. Другой батальон того же полка отступить не успел и ведёт бой в окружении на станции Ново-Алексеевка, в нескольких километрах севернее Сальково.
- Соедините меня с командующим армией, - попросил Батов.
- Командующий просил не беспокоить. Заперся, пишет приказ. Завтра лично прибудет к вам на КП.
- Тогда попросите к аппарату члена Военного совета.
- Товарищ Николаев в войсках. Сопровождает поэта Симонова.
Положив трубку, генерал Батов прекратил муки полковника Юхимчука, отпустив его восвояси, и вместе с генералом Черняевым склонился над картой Крыма, приказав адъютанту принести чаю. Неужели противник собирался прорываться в Крым через Чонгар и Арабатскую стрелку? До сих пор здесь у немцев была только 22-я пехотная дивизия, в которой не было танков и самоходок. Появление самоходок свидетельствовало о переброске противником на этот участoк фронта полка СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Два генерала просидели за чаем допоздна. Несколько раз они выходили на связь с командиром 276-й дивизии генералом Савиновым. Тот докладывал, что пытался контратаковать и отбить Сальково, но успеха не имел. Дивизия Савинова была сформирована в Чернигове в августе из призывников старше тридцати лет, многие из которых не умели как следует держать в руках винтовку. Особенно плохо обстояли дела с младшими командирами. Все они были из запаса, у большинства не было опыта командования. Резервов, чтобы поддержать дивизию Савинова, у генерала Батова не было. Оставалось надеяться, что штаб армии в Симферополе сам примет необходимые меры.
Утром в блиндаж вошёл генерал-полковник Кузнецов. Знаком попросив генералов садиться, командующий армией тоже присел к столу и склонился над картой.
- В связи с тем, что противник явно готовит удар с севера в направлении Чонгарского полуострова и через Сиваш, я поручаю вам, генерал Батов, возглавить оперативную группу в составе 271-й стрелковой дивизии, 172-й мотострелковой дивизии, имеющей в составе танковый полк, и кавалерийской дивизии, которую я передаю вам из конной группы генерал-майора Аверкина. Перед группой Аверкина поставлена задача готовить контрудар на чонгарском направлении и прикрывать в случае необходимости керченское направление. Ваша группа, генерал, должна готовить контрудар на чонгарском направлении, прикрывая Перекоп и в случае необходимости евпаторийское направление. Командование 9-м стрелковым корпусом сдайте начальнику штаба. Возьмите двух штабных офицеров для руководства группой. И вот ещё что. Завтра к вам прибудет член Военного совета корпусной комиссар Николаев, с ним корреспондент газеты «Красная звезда» Константин Симонов. Николаев отвечает за безопасность корреспондента. Они примут непосредственное участие в контрударе, будут на передовой среди бойцов.
Последние слова командарма потонули в грохоте близкого взрыва снаряда. Вслед за бомбардировщиками обрабатывать Турецкий вал начала тяжёлая немецкая артиллерия. Пожелав генералам успеха, командующий отбыл на Чонгар готовить контрудар дивизии Савинова на Сальково.
Контрнаступление вдоль насыпи железной дороги Джанкой – Мелитополь началось 18 сентября. В первых рядах атакующих, взяв в руки винтовки, отправились прибывшие вечером в штаб 276-й дивизии комиссар Николаев и военный корреспондент Симонов.
«Трассы пуль шли у людей прямо над головой. Сзади гремела артиллерия, впереди всё рвалось и ревело. Люди шли, может быть, излишне пригибаясь, но в общем хорошо, почти не залегая. Была уже полная тьма. Трудно было разобрать в ней, сколько осталось до Сальково, но, судя по трассам немецких пулемётов, до первых домов станции теперь было не больше трехсот метров. Из этих домов и отовсюду кругом немцы вели сплошной заградительный огонь из пулемётов и автоматов. По настроению людей кругом нас чувствовалось, что это их первый бой, что люди совсем не обстрелянные и, в сущности, не знают, что делать, хотя готовы сделать всё, что им прикажут».
Вскоре начали бить немецкие миномёты. Мины рвались позади атакующих, слева и справа от насыпи, в районе других проходов в проволочных заграждениях. «Мы присели на корточки у очередных заграждающих дорогу железных рогаток рядом с командиром батальона и командиром роты. Докладывая корпусному комиссару обстановку, командир батальона, по-моему, пребывающий в полнейшей неуверенности насчёт того, что происходит и где у него кто находится, однако с аффектацией, отчеканивая каждое слово, говорил, что вот сейчас такая-то рота его повернёт туда-то, такой-то взвод развернётся там-то, тот-то будет обходить слева, тот-то – справа, и так далее, и тому подобное, хотя было совершенно ясно, что все эти обходы и манёвры могут окончиться только тем, что свои перестреляют своих, не нанеся ущерба немцам».
Выслушав рапорт о понесённых батальоном потерях, комиссар связался со штабом дивизии и добился отмены приказа о наступлении. Вернувшись в штаб, Николаев и Симонов, не снимая с плеча винтовок, отправились на Арабатскую стрелку, куда, по донесениям разведки, только что переправились немцы. Генерал уже двинул туда роту бойцов. «Мы двигались по ровной песчаной косе по направлению к Геническу. До передних линий наших окопов оставалось километра полтора-два. Едва мы двинулись, как немцы открыли миномётный огонь. Это так внезапно нарушило странную тишину этого утра, к которой мы уже привыкли, что мы бросились на землю, не столько из чувства самосохранения, сколько от неожиданности. Рота была первый раз в бою, под огнём, и всё больше бойцов ложились и дальше двигались только ползком или просто лежали, не вставая, прижавшись лицом к земле. Комиссар толкал бойца в плечо и говорил:
- Землячок, а землячок! Землячок! – и толкал сильнее.
Тот поднимал голову.
- Чего лежишь?
- Убьют.
- Ну что ж – убьют. На то и война. А ты думал, стрелять не будут, а? Вставай, вставай.
- Убьют.
- Вот я стою, ну и ты встань, не убьют. Будешь лежать, скорее убьют: на ходу труднее попасть.
Примерно так, с разными вариантами, говорил комиссар то одному, то другому прижавшемуся к земле, дрожащему от страха человеку. На некоторых он орал. И они вставали и шли. И так понемногу двигалась вся цепь необстрелянных людей.
Нанесённый ветром песок образовал в середине узкой косы что-то вроде гребешка. По обе стороны от него коса с заметным уклоном спускалась к воде справа и слева. Мы шли справа. До окопов оставалось метров сто пятьдесят, когда миномёт замолчал и затрещали пулемёты. Пули просвистели и прошуршали где-то рядом в песке. Услышав эти свист и шуршание, я распластался на земле, а Николаев присел, словно прислушиваясь к чему-то, а затем поднялся и быстро побежал вперёд. Следом поднялись и побежали и мы. Пулемёт строчил, пули свистели, казалось, что стреляют прямо в нас, но когда мы добежали до окопа и спрыгнули в него, оказалось, что окоп пуст. Очевидно, стреляли из Геническа, до которого было теперь метров четыреста, и от которого нас скрывала вершина песчаного гребня.
- Нет тут никого, - сказал Николаев, вытирая пот со лба. – Посидим, подождём, как там слева.
Слева за гребешком были ещё окопы. Там стреляли, потом всё стихло. К нам, пригибаясь, прибежал через гребешок командир роты».
Командир роты доложил, что в окопах нашли только тела бойцов дивизии Савинова, убитых во время ночной атаки немцев: связь с ними пропала три часа назад.
- Что прикажете делать?
- Закрепиться. Поправьте окопы, закрепитесь и сидите. Какой бы ни был огонь. Сидите и всё! И не спите, иначе будет то же, что стало с теми, кто теперь там лежит.
На этом боевые действия в районе Чонгарского полуострова закончились. Никаких попыток атаковать здесь противник более не предпринимал ни в этот, ни в следующие дни.
Между тем плотность огня тяжёлой артиллерии Манштейна по Перекопу возрастала с каждым днём. Турецкий вал бомбили с утра до вечера. Земля вокруг дрожала от сливающихся в сплошной гул разрывов. Казалось, противник стремится выковырять и выдолбить из земли всё живое, что может ещё здесь оставаться. Обстрел и бомбёжки продолжались, постепенно усиливаясь, десять дней, с 14 по 23 сентября.