Голубиная "Хитровка"
Быть заядлым голубятником не просто. Это страсть, которой отдают всё свободное время. И накормить,и погонять чтоб не жирели, клетки почистить, но голубку на яйцах не напугать. А птенцы, это ж как надо с ними нянькаться чтобы из проклюнувшихся мокрых уродцев опушился очередной мохноногий или хохлатый красавец, на зависть соседу на радость хозяину голубятни. Но, это тогда было больше чем хобби, это был некий социальный статус, чуть ли не клановая принадлежность. Даже городская шпана, в короткие перерывы между отсидками, успевала обзавестись парой другой приличных "Почтарей" и, со знанием дела, поддержать беседу на предмет последнего возвращения голубей завезённых за город на воскресной электричке. Что-уж они ещё проделывали в этих электричках, неизвестно, но бывало голуби возвращались домой гораздо раньше своих хозяев. Голубь то ведь он как, набрал высоту, сделал круг и пошпарил до своей любимой голубятни, ну может где и сядет воды попить, да отдохнуть ненадолго, а его хозяин если уж сядет на отдых так сядет, а в голубиное царство возвращается года через три в лучшем случае.
На солидном пустыре, что начинался сразу за нашим беспокойным двором, привольно раскинулось целое голубиное царство. В эпоху своего рассвета среди дикой пыльной, необыкновенно высокой конопли и полыни, которая, говорили -"Птицам от паразитов хорошо помогает,"- привольно и затейливо выглядывало до полусотни крыш эдакой Голубиной Хитрованки. Вход туда ещё мог найти посторонний, но выбраться из двориков, оградок, обрывков колючей проволоки, канав, невидимых в дремучей густо удобренной голубями, зелени, с головой скрывавшей взрослого человека, было немыслимо. Стоило ли говорить, что самостийного пустыря сторонились не только все кошки и чужие собаки, но и созданные в помощь милиции, многочисленные "Дружинники", активно воспеваемые в той заказной литературе убедительно доказывавшей, что между сменами и заводскими гудками, тоже есть место подвигу.
В эти долгие тёплые дни, под постукивание костяшек, когда доминошку клали а не впендиривали в стол как в обычных дворах, голубь то он птица нежная, итак, неизвестно откуда, вдруг среди матёрых голубятников объявился некто "Рыжий". Он с форсом угостил всех, кроме нас, "мелочи пузатой", дорогими папиросами и не из пачки, а из трофейного портсигара, на котором по немецки было написано "С нами Бог". Надо сказать, что некоторые из нас, считали себя уже настоящими курильщиками, так как пару раз пробовали набрать дыму в рот и скороговоркой, выпучив глаза, протороторить - Бабкапечкузатопиладымпошёл - и только потом выдохнуть, поэтому к нему отнеслись холодно и подозрительно. К пришлым то мы и так восторга не испытывали, а тут ещё курева зажал, а за мелочь пузатую и вовсе..., так что, среди себя, решили за ним присматривать.
Мы, торчавшие тут постоянно, старшими воспринимались как неизбежность, как местные воробьи, которых гонять от кормушек, только голубей пугать. К тому же, будучи всегда под рукой, могли выполнить, небезвозмездно конечно, массу мелких поручений и просьб. А у Сталеваров зарплата не кислая, и если он просил, скажем, купить пачку папирос или ещё чего, то сдачу не считал, и ты отдавал ему всё по совести, оставляя себе пару монет для игры в "Чику", "Орлянку", "Котёл" или просто на Гематоген за двенадцать копеек "новыми", а за семь можно погрызть брикетик пресованного "Какао с молоком", правда, по рецепту, его надо заливать кипятком и размешивать, никто из нас конечно ни разу не сделал такой глупости. Но для, Рыжего ни один из нас, ни за какие навары не сходил никуда ни разу, и кажется местным голубятникам, было приятно, что вот не держим его с нами на равных, хотя чтобы среди них "прописаться" и построить свою голубятню, Рыжий немало потратился на угощения. А когда он, запоздало сообразив, купил нам каких-то дешёвых "подушечек" то даже самый сопливый из нас, по кличке Азот и тот проглотив слюну, презрительно отвернулся. Одним словом Полный Бойкот, а кто же не знает, что нет ничего страшнее чем объявить кому-то Бойкот. Тут не то, что разговаривать с ним нельзя, а и вообще замечать, нет его и всё, и ни какая защита дворовая на него не распространяется, мало того, кого если заметят, что хоть словом с ним перекинулся, Всё! Капут! И ему Бойкот объявят. Конечно этот Рыжий много старше был и, казалось, вообще мог не замечать нас, но было видно, что самолюбие его сильно страдало от такого к нему отношения. Отстроился Рыжий на удивление быстро, если старые голубятники обрастали добром годами, где ящик, где досточку, то этот сразу навёз новых половых досок, несколько шпал, а когда он ещё и листы железа на крышу привёз, не ржавые и гнутые с дырами от гвоздей, а новенькие ещё в смазке, то тут уж самые доверчивые и те начали подозревать неладное.
В тот бурно зарождавшийся четырёхсоточный садово-огородный бум, любой смертный знал, чего стоило построить простую садовую будку, с трудом вмещавшую топчан да пару лопат. А тут обыкновенная голубятня выглядела как дворянская усадьба. Мало того; голуби которые у него потом появились, были таких пород, что даже бывалые знатоки цокали языками и завистливо ворчали, мол на зарплату таких не купить, таких купить можно, если прикуп знать. И ведь как в воду глядели.
Оказалось, что картёжник и шулер он был знатный, но только шустрил он по крупному и далеко от этих мест. То приходил слушок, что в Сочах ему дорожка заказана, кого-то не того он крупно обставил, или подставил, и этот "не тот" сильно его искать будет, когда освободится. К этому местный контингент отнёсся даже весело, мол у картишек нет кентишек, но в карты с ним не садились, ну а доминошники здесь были знатные и "на интерес", чистили его регулярно. Тут как раз с соседней "зоны" несколько местных вышло, тех что по электричкам шустрили, и опять как-то к нему все напряглись. А, к слову сказать, улица наша очень своеобразная, если начиналась она женской колонией то заканчивалась "Малолеткой", а посередине ближе к заводу ещё и взрослая "Промзона", так что весточки "оттуда", сорока на хвосте первым делом в наш двор заносила. И весточки похоже не в его пользу были, мужики ему говаривали, чтоб не ждал осенней амнистии, а менял свой адресок срочно. Но Рыжего, а он и впрямь был огненно рыжим, и за версту заметным, словно понесло. То вдруг на мотоцикле с треском прикатит, то вдруг появится в таком прикиде, что среди наших голубятен, припорошенных помётом, выглядел миллионером, попавшим в негритянское гетто. Но самое поганое ,что и ШаРаМыги наши дворовые стали ему в рот заглядывать, и появились у них кой какие вещички, да и деньжата завелись, явно не с зарплаты учеников токаря. Вообще-то Шарамыги, это не ругательное, это всего лишь Школа Рабочей Молодёжи, это те подростки что уже не могли позволить себе роскошь только учиться, они всё больше безотцовщина, да кроме них мал мала меньше, их кормить надо, вот и шли они поскорее на завод, а учёба - по вечерам. Но похоже по вечерам, они стали осваивать какую-то другую школу, да бысто так, экстерном, что-ли? И не успели мы оглянуться, как наш двор уже и обходить стали. Но, как верёвочке ни виться...
Как-то, в один прекрасный, день эта шайка-лейка появилась среди нас в благодушном настроении, "под мухой" и с дорогими папиросками в зубах, стало ясно, что где-то они удачно поживились, одним словом сорвали куш, а теперь отмечают. Вечером, когда им понадобилось добавить, то гастрономы, пивнушки и киоски где продавалось спиртное "на разлив" уже позакрывались, а из единственного ресторана "Берёзка" дружинники дружно выпинывали последних буянов. Тогда пошли богатыри к ближайшему киоску, очень крепко закрытому, один край вдесятером от земли оторвали, а ящики с товаром на земле остались и мелюзга вроде нас, вроде нас, выкатила им всё что под руку попалось. А под руку попалось: несколько бутылок водки по прозвищу "Коленвал", папиросы "Беломор" куча плиток шоколада, да мармелад липучий от сахара. Но, герои дворовые, велели сунуть пачку денег в крупу, где иногда, боясь таскать по вечерам таскать крупную сумму, прятала выручку и сама хозяйка киоска всеми уважаемая Петровна, чтоб, как уже не раз бывало, заранее возместить причинённые ей убытки. Потом, вернув киоск на законное место, и сбагрив нам сладости, они засели посреди голубятен продолжать банкет, который, как потом оказалось, стал прощальным.
Выспавшись мы, вервые в жизни отказавшись завтракать, чем немало озадачили своих родителей на предмет здоровья, отправились доедать свои заначки, припрятанные в укромных местах, и изображать друг перед другом, верх блаженства, хотя этот проклятый шоколад уже вчера застревал в горле, а сегодня, от одного его вида становилось не по себе. Занятые, мы не сразу заметили необычную тишину среди голубятен, никто не гонял, не кормил или поил, никто не ругался, всё-как вымерло. Лишь к вечеру картина прояснилась, а вернее, ещё больше запуталась. Когда рано утром Петровна открыла свой киоск и оценив ущерб, уверенно полезла в крупу то, в отличии от прежних разов, не обнаружила там не только премиальных денег, но и своей вчерашней выручки тоже. И, не на шутку запаниковав, вызвала "органы", которые с "Мухтаром" на поводке, по непрерывной дорожке из фантиков, и обёрток из фольги, которую, не смотря на ярко белый металлический блеск, все упорно называли: "золоткой", прибыли по единственно верному адресу, костью стоявшему в горле у этих самых органов, а особенно у нашего участкового, который, по причине проклятого, густо заселённого, пустыря, который год не мог просверлить очередную дырочку в погонах.
В это время на голубином пятачке по полной программе кипела утренняя жизнь. Ночные банкетчики ушли за пивом, голубятники, пришедшие с утра почистить клетки, разбойничьим посвистом подняли свои стаи на недосягаемую высоту, кто-то уже отдыхал за доминошками, и уж меньше всего в это тихое ясное утро народ ожидал эту, начавшуюся вдруг, "Войсковую Операцию". А надо сказать, что когда "органы" в лице Участкового, Овчарки и пристегнутого к ней Сержанта-кинолога разведали местонахождения "Малины", которое, итак знала любая собака, то не рискуя справиться сами, не придумали ничего лучшего, как вызвать оперативную группу "автоматчиков". На грузовиках мгновенно появилась рота призывников с учебными карабинами - для принятия присяги. Понятно, что они уже по всем правилам Военной Науки, скрытно окружили пустырь и с криками означавшими Ура! Спотыкаясь и падая в заросших канавах, поднимая тучи голубей и не перекалечив друг друга, только из-за отсутствия патронов, штурмом взяли "Оплот врага". Полторы дюжины мужиков, в калошах "на босу ногу", мирно копошившихся возле своих строений, были грубо повержены, обездвижены, лихо закинуты в военные грузовики и, под охраной увезены в неизвестном направлении.
Главные виновники, вернувшиеся с пивом, обнаружили лишь разлетевшиеся калоши и слетевшихся голубей, которые, пользуясь полной свободой, ходили друг к другу в гости и завязывали непредсказуемые селекционные знакомства. Сообразив ,что калоши просто так не валяются, наши Орлы пошли разбираться, и в киоске узнали весь трагизм своего положения. Петровна, несмотря на крупный финансово-материальный ущерб, и чувствуя часть своей вины,налила им "для храбрости" и посоветовала идти виниться добровольно, чтоб хоть мужиков отпустили, ведь тем надо ещё отоспаться перед ночной сменой.Но добровольная явка хоть и состоялась, и даже помогла освобождению, онемевших от ужаса последних событий, голубятников, так и не прояснила главного"Куда же деньги девались?" Допросы не давали результатов, хотя следователь, уверенный в сговоре, выбивался из сил, стараясь придать весомость банальному делу, и хоть как-то оправдать всю эту "Операцию". Но и среди пришедших в себя голубятников, вдруг всплыл ещё один странный вопрос, а куда Рыжий чёрт подевался? И провели они своё независимое расследование. А нас ещё пахнущих шоколадом заставили вспомнить каждую мелочь: Киоск бомбили, был? Был. Пировали, тоже был! А после никто его не видел, да и утром не появлялся. И тут один малец, преспокойно сообщил, что спит он летом на балконе, а балкон прямо над киоском, так он проснувшись от скрипа, увидел Рыжего, который одной рукой преспокойно наклонил всю будку, влез под неё через пару минут вылез, опустил спокойненько киоск и ушёл. Взрыв хохота конечно обидел мальца и он, чтобы доказать, что это ему не приснилось начал кричать, что тот ещё в руках нёс что-то тяжелое и под куст бросил, что он и место показать может! Не поленились, проверили и нашли. А нашли домкрат от грузовой машины, который у Рыжего под голубятней припрятан был раньше. Ну! Если бы этот гад, что своих подставил, тут сейчас появился, то... Но, неожиданно, появился очень серьёзный дядя с волчьим взглядом, и синими руками, по которым читалась вся его бурная биография. От его взгляда нас как ветром сдуло, а он, работая под простачка, невинно так поинтересовался, мол как бы ему своего старого другана Рыжего увидать, очень давно, мол, ждал он этого момента, и сильно об нём соскучился. Поначалу мужички наши тоже сильно заскучали, живо вспомнив, свой свежий опыт по пребыванию в тех местах, откуда явно только что "откинулся" этот дядя со стандартным чемоданчиком. Но потихоньку разговорились, нашлись и общие знакомые, мир-то тесен. Открыл он этот чемоданчик высыпал нам горсть шоколадных конфет... Под дружный хохот голубятников, наша стая, скрывая подступившую к горлу тошноту, вновь кинулась в рассыпную, поэтому никто не слышал о чём они там говорили, а только выпили они все спирту, из того же чемоданчика, а остатками полили голубятню Рыжего и этот дядя, закурив стрельнул туда горящей спичкой, потом попрощался и ушёл навсегда из нашей жизни, как кстати и Рыжий которого больше никто тоже не видел, а вот его голубей пожалели и уже из полыхавшей голубятни успели выпустить, они тоже не вернулись никогда.