ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 152

Автор:
Глава СLII


В августе генерал Рокоссовский принял командование 16-й армией у генерала Лукина. Генерал Лукин сменил во главе 20-й армии отозванного в Москву генерала Курочкина, а затем принял 19-ю армию у генерал-полковника Конева, возглавившего Западный фронт. 20-ю армию Лукин сдал генералу Ершакову, командовавшему перед этим 22-й армией. Тот, однако, прокомандовал армией совсем недолго и, приняв командование 16-й армией у Рокоссовского, сдал 20-ю армию генералу Рейтеру. Вся эта кадровая чехарда была типичной для конца лета и начала осени 1941 года. Она объяснялась просто. В Красной Армии после огромных потерь, понесённых в летних боях, катастрофически не хватало опытных старших командиров, успевших с начала кампании доказать свою профессиональную пригодность, и теперь одними и теми же генералами Ставка затыкала дыры в кадровом резерве Генштаба. А поскольку дыр было много и по мере формирования новых дивизий, корпусов и армий становилось всё больше, очень скоро образовалась колода боевых генералов, которую и тасовал Генштаб, не позволяя командармам и командующим фронтами подолгу задерживаться на одном месте. Разумеется, это не повышало боевой готовности войск и крайне негативно отражалось на качестве штабной работы, в особенности там, где обстановка требовала поддержания оперативного взаимодействия между фронтами в рамках единой крупной операции.
Печальные последствия такой практики в Генштабе предпочитали не замечать, во всяком случае, их не обсуждали. Ещё и теперь не принято вспоминать о том, что победа Жукова под Ельней в начале сентября была лишь частью гораздо более масштабной операции всего Западного направления, которая с треском провалилась, во многом благодаря тому, что планировалась, готовилась и проводилась сразу двумя военачальниками – Жуковым и Ерёменко, у каждого из которых были свои соображения о первоочередных задачах вверенных им фронтов, о направлениях главных ударов и о распределении предоставляемых их фронтам резервов Ставки Верховного главнокомандования.
В октябре история повторилась с гораздо более тяжкими последствиями под Брянском и Вязьмой. На этот раз у трёх нянек – Конева, Будённого и Ерёменко – дитя оказалось без глаза: Жукова сорвали и отправили в Ленинград исправлять ошибки маршала Ворошилова, Тимошенко отправили в Полтаву спасать Юго-Западный фронт - после того как удержать ситуацию не смог маршал Будённый, гораздо лучше владевший обстановкой на Украине и не допустивший в командовании грубых ошибок. Сталин и Шапошников в Москве далеко не обладали качествами, необходимыми для планирования оборонительной операции трёх фронтов Западного направления, - иначе они бы не разделили задачи и линии ответственности этих фронтов столь неудачно и не повторили бы грубой ошибки июня 1941 года – сосредоточения главных сил в первой линии обороны. Тем более они не в состоянии были осуществлять из Москвы единое оперативное руководство фронтами, когда немецкое наступление, к которому готовились два месяца, наконец началась. Июньский разгром повторился в октябре под Вязьмой и Брянском до мелочей. Ставка полностью потеряла управление войсками задолго до прибытия генерала Жукова на театр проигранного сражения.
Генерал Лукин в сентябре сильно хромал, давало о себе знать ранение, полученное на днепровской переправе в последний день августовского отступления из-под Смоленска. Оборонительные позиции возглавляемой им теперь 19-й армии проходили по реке Вопь. Справа его соседом была 30-я армия, слева – 16-я армия, её возглавлял, прикрывая ключевое стратегическое шоссе Смоленск – Ярцево – Вязьма, генерал Рокоссовский. Противостоящая Рокоссовскому 9-я немецкая армия, сменившая в августе на этом участке фронта танковую группу Гота, лишь в первые два дня пыталась наступать, проверяя на прочность позиции 16-й армии. Бой был очень упорным и кровопролитным. Немецкая пехота раз за разом возобновляла свои атаки, пока артиллеристы Рокоссовского не освоили наконец секретную инструкцию по боевому применению новых систем залпового огня. Инструкция содержала так много пунктов и перед каждым залпом с новым оружием приходилось так много и долго возиться, что артиллеристы прозвали его «катюша», уподобив капризной женщине. Залп «катюш» по немецкой пехоте, наступавшей по открытой местности, был страшен. Рокоссовский и его адъютанты выбрались на бруствер окопа и, стоя во весь рост, наслаждались эффектным зрелищем. Когда всё открытое пространство перед линией обороны в считанные секунды окуталось дымом разрывов, из своих окопов высыпали и стрелки, чтобы посмотреть, как в панике покидают поле боя немногие, кому посчастливилось уцелеть. Применение «катюш» по окопавшемуся противнику оказалось не столь эффективным: обладая достаточно высоким рассеиванием, новое оружие позволяло разрушить линию инженерных сооружений противника лишь при условии высокой плотности артиллерии на километр фронта, чего летом 1941 года, когда в войска поступили только опытные артдивизионы, можно было добиться лишь на очень узких участках.
Залп «катюш» Рокоссовского положил конец летнему наступлению 9-й немецкой армии. В тот же вечер немцы принялись по всему фронту закапываться в землю. Закапывали всё: бронемашины, грузовики, орудия, миномёты, лошадей и полевые кухни. Гренадёры и сапёры рыли глубокие траншеи с добротными блиндажами, последние отрывали в толще тыловых склонов высот и высоток, покрывая несколькими слоями брёвен и укрепляя наружные стены контрэскарпами. На фронте 16-й армии на целых полтора месяца воцарилось затишье. Тихо было и у генерала Лукина, штаб которого находился в полусотне километров севернее штаба Рокоссовского. Последний стал частенько наведываться в гости к медленно выздоравливающему соседу. Генералы сидели за столом в просторной избе, пили чай и вспоминали жаркие дни боёв под Дубно, Ровно, Шепетовкой и Смоленском. Немцы время от времени устраивали артналёты. Батареи тяжёлых гаубиц Рокоссовского и Лукина отвечали им. В конце сентября немецкие орудия и миномёты замолчали. Над фронтом повисла гнетущая мёртвая тишина. Рокоссовский и Лукин встревожились: было очень похоже на то, что противник накапливает боеприпасы, готовясь к большому наступлению. Поднявшись на высокую трубу ярцевской фабрики, откуда наблюдатели гаубичных артдивизионов корректировали по телефону огонь его батарей, Рокоссовский подолгу смотрел в бинокль на запад, пытаясь заметить на далеко и хорошо просматриваемой равнине признаки передвижения немецких войск. Дороги были пусты. Равнина словно вымерла. Позиции 9-й армии были глубоко вкопаны в землю и хорошо замаскированы; нужно было набраться терпения, чтобы различить линии неприятельских траншей и по едва уловимым признакам установить, что они не пустуют. Фронтовое начальство в сентябре тоже не беспокоило Рокоссовского и Лукина: Конев хорошо знал обоих по Смоленскому сражению и предпочитал не вмешиваться, справедливо полагая, что генералы лучше знают что и как нужно делать и сами обратятся в штаб фронта, если им понадобится помощь. Переписка, которую вели между собой начальники штабов, за отсутствием оперативных новостей вскоре приобрела хорошо знакомый по мирному времени рутинный характер. О том, что происходит на других фронтах, командармы имели весьма смутное представление. Задав несколько раз об этом вопрос начальнику штаба фронта и получив весьма расплывчатые ответы, генералы перестали отвлекать фронтовой штаб от работы, посчитав, что начальству виднее.
В последний день сентября в пожелтевшем лесу на большой поляне под сосной, где штабные мотоциклистки сервировали по утрам завтрак для Рокоссовского, состоялся большой концерт артистов московской эстрады. Из остановившейся на лесной опушке машины вышел, поблёскивая новеньким орденом Красного Знамени, генерал Лукин. Не каждый день случался на фронте концерт, и генерал, нарушив установившуюся традицию, сам нагрянул к своему соседу. Однако песни песнями, а генералы нашли время и место, чтобы уединиться и обсудить за чашкой чая оперативную обстановку. Засиделись допоздна. Прощаясь, договорились провести на рассвете силовую разведку каждый перед своим участком фронта и вечером следующего дня снова встретиться и поделиться свежей информацией о противнике. Так они и поступили. Допрошенные в штабах «языки», приведённые разведчиками из-за линии фронта, единодушно сообщили о сосредоточении в тылу 9-й армии крупных сил танков и мотопехоты. На этот раз пить чай генералы не стали: Лукин поспешил вернуться на свой КП, а Рокоссовский, отправив донесение в штаб Западного фронта, привёл в повышенную боевую готовность войска, прикрывающие в несколько эшелонов стратегическое шоссе Ярцево-Вязьма, и поручил начальнику артиллерии быть готовым в любой момент начать контрартподготовку. Наступила ночь на второе октября. Среди ночи Рокоссовского разбудили. Сразу с нескольких аванпостов наблюдатели сообщили о том, что отчётливо слышат за линией фронта гул танковых моторов. С первыми бледными лучами рассвета прилетели «Юнкерсы» и впервые за несколько недель нанесли удар по штабу Рокоссовского. Генерал и все старшие командиры уже находились на своих наблюдательных пунктах. Артподготовка, начатая 9-й немецкой армией одновременно с воздушным налётом, была мощной, но непродолжительной. Тяжёлые гаубицы Рокоссовского на каждый залп отвечали залпом. Почти одновременно с открытием артиллерийского и миномётного огня в наступление пошли немецкие танки. Их черные коробки хорошо были видны в серых лучах рассвета на гребнях высот к западу от первой линии обороны Рокоссовского. Не столь заметна была пехота, следовавшая за танками короткими перебежками в рассыпном строю. Когда танки и пехота развернулись в полукилометре от первой линии окопов 16-й армии, их накрыл залп целого артполка «катюш». От первой волны атакующих после залпа мало что осталось, однако наступательный порыв противника на этот раз не остановили и «катюши». Пока артиллеристы возились с капризной техникой, готовя повторный залп, несколько уцелевших немецких танков уже утюжили окопы пехоты Рокоссовского, а на гребне высот на западе уже развёртывалась в цепь вторая волна атакующих. Полевая артиллерия открыла по наступающим огонь прямой наводкой. Немцы, не считаясь с потерями, продвигались вперёд. Под прикрытием задымления немецкие пулемётчики приблизили огневые точки к русским окопам и не давали стрелкам поднять головы. Тут и там в окопах уже завязывалась рукопашная. Бой продолжался несколько часов. Лишь в полдень, понеся с утра большие потери, противник отошёл на исходные позиции и уже не возобновлял в этот день наступления. Рокоссовский связался с Лукиным. Перед фронтом 19-й армии, где также с утра началось немецкое наступление, немцы не успокоились и продолжали раз за разом атаковать. К вечеру немецкой пехоте удалось ворваться в первую линию окопов Лукина на его правом фланге. Рокоссовский предложил прислать подкрепления. Лукин заверил его, что справится своими силами: он понимал, чем рискует Рокоссовский, снимая часть сил со стратегического шоссе. Ночью все танки и мотопехота противника ушли с передовой перед фронтом Рокоссовского. Утром они атаковали правый фланг Лукина и к обеду обошли его, смяв левый фланг 30-й армии. Загнув правый фланг и развернув его фронтом на север, Лукин уже сам обратился к Рокоссовскому за помощью. Рокоссовский немедленно двинул на север танковую бригаду, артполк и две стрелковые дивизии. Между тем сосед Рокоссовского слева, командарм 20-й армии, в ответ на звонок Рокоссовского сообщил, что у него на фронте по-прежнему всё тихо. Из штаба Конева никаких тревожных сигналов в этот день также не поступало.






Читатели (420) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы