Глава СLI


Вернувшись в конце августа из лазарета на передовую с Железным крестом 2-й степени, военный инженер Отто Скорцени успел к началу нового большого наступления. Дивизия СС «Рейх» вместе с другими частями 46-го танкового корпуса генерала Фитинггофа получила приказ форсировать Десну и принять участие в наступлении Гудериана в тыл Юго-Западному фронту русских. Выйдя к берегу Десны, дивизия натолкнулась на русский плацдарм. Завязались ожесточённые бои. День проходил за днём, по всем расчётам у обороняющихся на плацдарме должны были выйти боеприпасы, но русские держались, и не было никаких признаков того, что они экономят снаряды и патроны. Штаб дивизии был озадачен. Зенитчики категорически отрицали возможность доставки на плацдарм боеприпасов по воздуху: службы наблюдения ПВО были заинтригованы не меньше офицеров штаба и внимательно следили за небом. Секрет обнаружился лишь в тот день, когда разведчики, отправившись утром на рекогносцировку плацдарма, вернулись с удивительным сообщением: плацдарм опустел, русские словно растворились в утреннем тумане вместе с орудиями и грузовиками. Сапёры немедленно приступили к наведению понтонного моста и неожиданно наткнулись под водой на невидимый мост: его настил находился в 30 сантиметрах под поверхностью воды. По этому мосту русские каждую ночь доставляли на плацдарм патроны, снаряды и мины, по нему же они и ушли на левый берег, когда Гудериан перерезал русским коммуникации в тылу и подвоз боеприпасов прекратился. Это был замечательный инженерный замысел, и то, как советские сапёры претворили его в жизнь, было выше всяких похвал.
Через несколько дней, когда дивизия СС «Рейх» прибыла в Ромны, наступление Гудериана уже закончилось. Танки Гудериана встретились под Лубнами с танками фон Клейста. В котле, образовавшемся восточнее Киева, оказалось несколько сот тысяч человек. Лагеря для военнопленных в Ромнах и Лохвице быстро наполнялись. Скорцени был уже не в первый раз поражён стойкостью, с которой русский солдат переносил ранения. В русском военном госпитале, который противник не успел эвакуировать, Скорцени своими глазами видел, как раненый, которому несколько часов назад ампутировали обе руки, как ни в чём не бывало встал с койки и отправился во двор в уборную, находя вполне естественным, что никто из медицинского персонала не счёл нужным прийти ему на помощь.
В конце сентября дивизия СС «Рейх» переправилась обратно на правый берег Десны и 1 октября сосредоточилась в районе Рославля. На следующий день началось решающее наступление группы армий «Центр» на Москву. Севернее Смоленска танкисты генерала Гота по проложенным сапёрами гатям преодолели заболоченный участок реки Вопь там, где их менее всего ждал командующий советским Западным фронтом генерал-полковник Конев. Быстро прорвавшись к нему в глубокий тыл, танки Гота захватили Холм, перешли по мосту через Днепр и ударили с севера на Вязьму: теперь они были в тылу у Резервного фронта Будённого, служившего вторым эшелоном обороны Конева на пути в Москву. Одновременно из района Рославля танкисты корпусов Гёпнера и Фитинггофа нанесли сильный удар вдоль шоссе на Спас-Деменск. Командование противника неудачно разграничило зоны ответственности трёх фронтов – Западного, Резервного и Брянского, что сильно затруднило русским организацию обороны на направлении главного удара группы армий «Центр» - в стык на границе всех трёх фронтов. Это и стало решающим фактором, обеспечившим быстрый прорыв обороны. Здесь фон Бок сосредоточил главные свои силы. Численное превосходство в личном составе на направлении главного удара было более чем трёхкратным, танков было больше в 8 раз, плотность огня тяжёлой артиллерии выше в 7 раз. Оборона русских была эшелонирована в глубину лишь на 15-20 километров, была не сплошной, а очаговой, её инженерные сооружения не стали серьёзным препятствием на пути немецких танков, преодолевших линию укреплений уже в первый день наступления. Выйдя на оперативный простор, танковые и моторизованные дивизии устремились по хорошей дороге на Юхнов, левым флангом вышли с юга к Вязьме, а правым развернули наступление на Сухиничи, не позволяя 50-й армии Брянского фронта прийти на помощь терпящим бедствие соседям справа. В довершение всех бед генерала Ерёменко танки 24-го и 47-го корпусов Гудериана, первыми прорвавшие оборону Брянского фронта на левом берегу Десны, совершили стремительный марш-бросок на Орёл, заправились горючим, доставленным по воздуху, развернулись, ударили с востока на Брянск и захватили его. Целых два месяца напряжённой работы Генштаба русских, давно ожидавших начала немецкого наступления на Москву и стянувших к трём фронтам значительные силы, пошли на смарку – их шаткая оборонительная конструкция рассыпалась, как карточный домик. Маститых генералов и маршалов побили под Вязьмой и Брянском менее чем за неделю, словно безусых школяров.
Быстро продвигаясь по дороге на Юхнов в колонне дивизии СС «Рейх», Скорцени видел, как навстречу бредут нескончаемой лентой русские пленные. Холодными осенними ночами пленные останавливались и разводили костры на обочинах дорог, охраняемые немногочисленным караулом. В первые ночи немецкого наступления русские пленные, которые могли и хотели бежать, сделали это. Они бежали тысячами: их просто некому было охранять, а поскольку их к тому же почти не кормили, в желающих бежать недостатка не было. Брошенную русскими на дороге технику сдвигали на обочины и оставляли до лучших времён: не было автомашин, чтобы её вывезти, к тому же дороги были забиты наступающими колоннами. Так эта техника и простоит на обочинах дорог и в лесах до зимы. Зимой русские вернутся, прочешут леса и быстро восстановят брошенную технику.
Когда грузовик, в котором сидел Отто Скорцени, проследовав через Юхнов, сворачивал налево, на дорогу, ведущую к Вязьме, в Москве заходил на посадку самолёт генерала Жукова. Начальник охраны Сталина, встретивший генерала на аэродроме, сообщил, что Верховный болен, работает на квартире и ждёт к себе Жукова немедленно.
Сталин встретил Жукова сухо, он был простужен и плохо выглядел.
- В районе Вязьмы сложилась очень тяжёлая обстановка. Я не могу добиться от Западного и Резервного фронтов подробного доклада о положении дел. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении и позвоните мне в любое время. Я буду ждать. Карту с последней оперативной информацией получите в Генштабе у Шапошникова.
Пока в Оперативном отделе Генштаба готовили подробную карту, Шапошников угостил Жукова чаем. Видно было, что начальник Генштаба валится с ног от усталости. Жуков не стал докучать маршалу лишними вопросами, на которые тому пришлось бы давать неприятные ответы. Получив карту с подробными письменными пояснениями, он поблагодарил гостеприимного хозяина за чай и выехал на штабной машине на Западный фронт к Коневу. Уже начинало темнеть, и Жукову, пытавшемуся вникнуть на ходу в оперативную обстановку, развернув на коленях штабную карту, пришлось включить карманный фонарик. Однако генерала быстро укачало. Не желая уступать одолевавшей его сонливости, он несколько раз останавливал машину, выходил на свежий воздух и делал короткие пробежки на обочине. Это помогало, но ненадолго.
В штабе Западного фронта, куда он добрался в два часа ночи, за столом у генерал-полковника Конева в деревенской избе сидели при свечах начальник штаба фронта, начальник Оперотдела и член Военного совета. Вид у всех был похоронный. Предъявив полномочия представителя Ставки, Жуков занял место за столом и попросил начальника Оперотдела генерал-лейтенанта Маландина коротко обрисовать группировку войск и обстановку на всех трёх фронтах, после чего подробнее рассказать о ситуации на Западном фронте.
Всего в армиях трёх фронтов Западного направления – Западного, Резервного и Брянского – в конце сентября было налицо 1 250 000 солдат и офицеров, 990 танков, 7600 орудий и миномётов, 677 самолётов. Львиная часть этих сил была развёрнута в первом эшелоне на Западном фронте. Противник начал наступление 30 сентября в районе Глухова, на крайнем левом фланге Брянского фронта, прорвал оборону, развернул стремительное наступление на Орёл и занял его 3 октября. Положение 13-й и 3-й армий Брянского фронта, рассечённых этим ударом и частично окружённых, было крайне тяжёлым.
2 октября вся группа армий «Центр» перешла в наступление. Двумя концентрическими ударами танковых клиньев из района Рославля с юга и из района севернее Ярцево с севера противник быстро взломал оборону и вышел к Вязьме с двух сторон, окружив главные силы Западного и Резервного фронтов. Предпринятый Коневым деблокирующий контрудар с северо-востока успеха не имел.
- Где сейчас Гудериан? – спросил Жуков.
- Его остановил в районе Мценска усиленный танками 1-й гвардейский стрелковый корпус, сформированный приказом Ставки 2 октября. Позволив 4-й танковой дивизии Гудериана, наступающей по дороге на Тулу, развернуться для атаки преградивших ей путь стрелковых полков, танкисты 4-й и 11-й танковых бригад внезапно контратаковали противника из засады. Вынужденная принять встречный бой, 4-я танковая дивизия потерпела поражение и отступила с большими потерями.
Жуков заметно успокоился и спросил Конева о резервах Западного фронта на можайском направлении. Резервов не было. Дорога на Москву c запада была практически открыта.
В половине третьего ночи Жуков позвонил Сталину.
- Нахожусь в штабе Конева. Связи со штабами Будённого и Ерёменко нет. Главная опасность угрожает Можайску. На Можайскую линию обороны нужно немедленно стягивать войска откуда только можно. Немецкие танки могут появиться там в любой момент.